Татьяна Полякова - Фитнес для Красной Шапочки
Сидевший за рулем мужчина посмотрел на меня без всякого интереса и кивнул, а через двадцать минут остановился около двухэтажного, недавно отреставрированного особняка.
Я поглазела на особняк, вздохнула и потопала к ярко освещенным дверям. Под козырьком возле входа рядом с пресловутым Сфинксом замер молодой человек в темном костюме, белой рубашке и при галстуке. Я с опозданием сообразила, что одета не для выхода в ресторан, и разозлилась еще больше. Наверное, что-то такое отобразилось на моей физиономии, потому что молодой человек, поставленный здесь наблюдать за порядком, хотя и взглянул на меня с неодобрением, словесно его не выразил.
Дверь передо мной сама собой распахнулась, и я оказалась в роскошном вестибюле, оформленном в египетском стиле, прямо передо мной замер Фараон, скрестив на груди руки, и от его пустых глаз мне сделалось как-то не по себе. Если честно, захотелось сбежать отсюда. Я бы, наверное, и сбежала, но тут ко мне подскочил молодой человек в красной феске и спросил с улыбкой, правда, какой-то вялой:
— Что желаете?
«Хороший вопрос», — подумала я. Торопливо огляделась и спросила:
— Где у вас бар?
— Вот сюда, пожалуйста.
Он выразительно посмотрел на мои кроссовки и джинсы, но проводил до дверей. Я направилась к стойке, прикидывая, что делать дальше. Возможно, Мелеха вовсе нет в ресторане. Не будь я такой дурой, для начала бы позвонила ему и договорилась о встрече.
— Минеральная вода есть? — осведомилась я.
— Конечно, — усмехнулся бармен, взглянул на меня и убрал усмешку с физиономии. Молча поставил передо мной стакан воды и удалился. Я вертела стакан в руке и собиралась с мыслями. Теперь поход сюда представлялся мне невероятно глупым.
— Черт, — пробормотала я, но получилось довольно громко, сидящие за стойкой посмотрели на меня с недоумением. Я ответила им гневным взглядом. Стакан опустел, а я так и не решила, что мне делать дальше. Вернулся бармен, взглянул на меня и спросил:
— Еще что-нибудь?
— Спасибо, — пробормотала я и услышала за спиной:
— Здесь хороший коктейль, называется «Нефертити», советую попробовать.
Я оглянулась и обнаружила рядом с собой парня лет двадцати семи, он улыбался так, точно о встрече со мной мечтал всю жизнь.
— В самом деле? — не зная, что ответить, заметила я.
— Можно я вас угощу? — продолжал он расточать улыбки и, не дожидаясь моего согласия, обратился к бармену:
— Два коктейля. — Затем сел на табурет рядом и попробовал улыбнуться еще шире. — Я вас раньше здесь не видел.
Бармен холодно взглянул на парня, точно тот сделал что-то неприличное, и занялся коктейлями.
— Вообще-то, я зашла на минуту, — сказала я.
— Выпить минералки? — засмеялся парень.
— А вам какое дело? — не выдержала я и поспешно извинилась:
— Прошу прощения, у меня сегодня день ни к черту.
— У меня тоже, — порадовал меня парень. — Попробуйте коктейль, уверен, вам понравится. Я отпила немного и кивнула.
— Неплохо.
Он опять засмеялся:
— Должно быть, денек у вас и в самом деле выдался паршивый. Меня Виктор зовут, а вас?
— Меня… — начала я и замолчала на полуслове: в баре появился Мелех, он не спеша шел ко мне, сунув руки в карманы брюк и вроде бы совершенно не замечая окружающих. А вот окружающие на него поглядывали. Витя перевел взгляд с меня на Мелеха и инстинктивно отодвинулся.
— Привет, — сказал мой враг, остановившись рядом. — Ты ко мне?
— К тебе, — буркнула я.
— Тогда пойдем. — Через полминуты мы устроились за столом напротив друг друга. — Выпьешь что-нибудь? — спросил он.
— Воды, — ответила я. Он кивнул бармену, и тот принес нам два стакана минеральной воды. Пока мы ждали парня, я смогла как следует рассмотреть Николая Петровича. За пять лет с момента нашей последней встречи он не похорошел. Набрал лишних килограммов шесть, физиономия приобрела надменно-равнодушное выражение. Уголки губ презрительно опущены, взгляд отсутствующий. Я мгновенно почувствовала раздражение, в этом смысле прошедшие пять лет ничему меня не научили. Меня раздражало все: то как он сидел, как смотрел, как манерно встряхивал рукой, прежде чем взглянуть на часы, раздражали и сами его руки со свежим маникюром, с широкой ладонью и короткими толстыми пальцами, на безымянном сверкал огромный бриллиант в обрамлении изумрудов. Что-либо нелепее и представить было невозможно, да еще тяжелый браслет с подвеской в виде черепа. Раздражение очень быстро сменилось стойким отвращением… И с этим типом я пришла говорить. О чем? Пустая трата времени.
Он разглядывал меня и, наверное, тоже злился.
Правда, на его физиономии какие-либо эмоции не отразились. Я молчала, и он молчал. Я потому, что собиралась с силами, а почему он — мне неведомо. Может, ему нравилось наблюдать, как я ерзаю на стуле, подыскивая слова? Эта мысль любви к нему во мне не прибавила, и я невпопад брякнула:
— Нам надо поговорить.
— Слушаю, — кивнул он без намека на какой-либо интерес.
— Я хочу уехать, — злясь все больше и больше, начала я. — Мне необходимо продать квартиру, на это уйдет время…
— Хочешь, чтобы я помог? — спросил он, повертев стакан в руке.
— Хочу, чтобы ты оставил меня в покое, — рявкнула я, а ведь давала слово, что буду держать себя в руках, и вот пожалуйста, стоило этому уроду появиться, и все обещания насмарку.
Мелех поднял брови, глядя на меня с удивлением, точно я сморозила невероятную глупость, и спросил:
— Что ты имеешь в виду?
— Прекрати, — зашипела я, торопливо оглянулась и вздохнула, призывая себя успокоиться. — Меня уволили с работы…
— А я здесь при чем? — Теперь на его лице появилось недоумение. Он пожал плечами и отодвинул стакан, а я перегнулась к нему и заговорила еще тише:
— Хочешь сказать, что обошлось без тебя?
— Ты спятила, — обиделся он. — Тебя уволили с работы, а какое я могу иметь к этому отношение, раз работаешь ты не на меня? Может, ты просто не справлялась?
— Может, — немного поскрипев зубами, согласилась я.
— Вот видишь… Значит, ты просишь меня помочь тебе с квартирой? — продолжил он.
— Я прошу не мешать, — поправила я, но он не обратил на мои слова внимания.
— Куда собираешься перебраться?
— Пока не решила.
— Тянет к перемене мест. А что у тебя с шеей? — без перехода спросил он. Я машинально коснулась рукой пореза и опять усмехнулась:
— Тебе должно быть об этом хорошо известно.
— Мне? — Он вроде бы искренне удивился.
— Давай поговорим откровенно, — выставив вперед ладонь, точно защищаясь от него, сказала я. — Чего ты хочешь?
— От жизни? — хмыкнул он.
— Нет, от меня.
— От тебя ничего. — Он вроде бы опять удивился.
— Прекрати, — вновь рявкнула я. — Можем мы поговорить откровенно?
— А я что делаю? Только твоя откровенность больше похожа на бред.
— Серьезно? Стоит мне устроиться на работу, как оказывается, что у фирмы проблемы, и меня увольняют по сокращению штатов, хотя в другом городе со мной такого не случалось. Допустим, наш город особенный и ты действительно ни при чем…
— Вот-вот, — кивнул он. — А если так оно и есть, о чем говорить?
— Слушай, — не выдержала я, — в конце концов, я тебе жизнь спасла, хотя бы и в благодарность…
— Вон оно даже как, — присвистнул Мелех. — Ну, спасибо тебе. Кстати, я в долгу не остался, хотя ты из тех, кто добра не помнит.
— Насчет добра в самую точку, — усмехнулась я. — Ты его столько сделал… Так вот, давай забудем друг о друге. Ты мне ничем не обязан, а я тебе. Хорошо?
— Ты так говоришь, как будто я досаждаю тебе своим присутствием, а между тем мы встречаемся впервые за пять лет. Кстати, ты совсем не изменилась, выходит, жизнь тебя ничему так и не научила.
— Николай, — вздохнула я, — я пришла поговорить… Допустим, у тебя имеются причины вести себя таким образом, то есть портить мне жизнь, мне они неизвестны, но я готова признать, что они есть и даже в каком-то смысле справедливы.
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — удивился он.
— Ладно, — кивнула я, неожиданно вспомнив слова Юры о том, что писать заявление — напрасный труд. Похоже, что и разговаривать с этим сукиным сыном — затея наиглупейшая. Я резко поднялась. — Извини.
Он схватил меня за руку, хмуро глядя мне в глаза, я попыталась освободить руку, но он держал ее крепко.
— Что это за шрам на шее? — спросил он серьезно.
Я засмеялась, покачала головой и ответила:
— Сегодня у меня был гость. Очень неприятный тип. А это он оставил мне на память.
— Сядь, — кивнул Мелех, — и расскажи, в чем дело.
Я села и рассказала, хотя не видела в этом смысла, потому что была уверена: о моем госте он знает лучше меня.
— Как он выглядел? — разглядывая свои руки, спросил Николай Петрович. Я подробно описала блондина, Мелех слушал, кивал, затем минут пять сидел молча, размышляя. — Вот что, — наконец изрек он, — думаю, тебе не стоит оставаться в своей квартире. Переезжай ко мне.
