Артуро Перес-Реверте - Королева Юга
Прежде чем выехать на шоссе N-340, они остановились перекусить в придорожном ресторанчике. Водители грузовиков, ужинающие за столиками в глубине зала, подвешенные к потолку окорока и колбасы, бурдюки с вином, фотографии тореадоров, вертушки с порнофильмами на кассетах, аудиокассетами и компакт-дисками «Лос Чунгитос», Эль Фари, Нинья де лос Пейнес.
Они ели у стойки, не садясь: ветчина, свиной рулет, свежий тунец с перцем и помидорами. Доктор Рамос заказал рюмочку коньяка, а Поте Гальвес, который вел машину, — двойную порцию кофе. Когда Тереса искала в карманах куртки сигареты, у дверей остановился зелено-белый жандармский «ниссан». Его пассажиры вошли в зал. Поте Гальвес напрягся, убрал руки со стойки и, движимый профессиональным недоверием, стал вполоборота к вновь прибывшим, чуть подвинувшись, чтобы прикрыть своим телом хозяйку. Спокойно, Крапчатый, сказала она ему взглядом. Это еще не тот день, когда нас разделают под орех. Обычный деревенский патруль. Вошедшие — двое молодых парней в оливковой форме, с черными кобурами на боку. Вежливо сказали «Добрый вечер», оставили фуражки на табуретке и облокотились о стойку. Спокойно, даже безмятежно.
Один из них, всыпая сахар в кофе и размешивая его ложечкой, бросил короткий рассеянный взгляд на Тересу и ее спутников. Доктор Рамос переглянулся с Тересой; глаза у него искрились. Если бы эти ребята знали, так и читалось у него на лице, пока он аккуратно набивал табаком чашечку трубки. Чего только в жизни не бывает.
Потом, когда патрульные собрались уходить, доктор подозвал официанта и сказал, что для него будет огромным удовольствием заплатить за их кофе. Один стал вежливо отказываться, другой улыбнулся. Спасибо.
Удачного дежурства, пожелал им доктор, когда они были на пороге. Спасибо, снова ответили они.
— Славные ребята, — произнес доктор Рамос, когда за ними закрылась дверь.
То же самое он говорил о летчиках, вспомнила Тереса, когда моторы «Авиокара» грохотали над пляжем. Это была одна из черт, которые нравились ей в докторе. Его неизменное доброжелательное спокойствие. Любой, если взглянуть на него под соответствующим углом, может оказаться славным парнем. Или славной девчонкой. Мир — трудное место со сложными правилами, где каждый играет ту роль, которую ему назначила судьба. И выбор не всегда возможен. У всех, кого я знаю, сказал доктор однажды, есть свои причины делать то, что они делают. Если принимаешь это в своих ближних, заключил он, становится совсем нетрудно быть в ладах с ними. Вся хитрость в том, чтобы постараться в каждом найти его положительную сторону. И в этом деле очень помогает трубка. Курить ее — дело долгое, способствует размышлению. Дает тебе возможность посидеть, совершая медленные движения руками, посмотреть со стороны на себя и приглядеться к другим.
Доктор заказал себе еще одну порцию коньяка, а Тереса — в ресторанчике не было текилы — «галисийского сусла»[72], от которого из ноздрей начинал бить огонь. Появление патруля напомнило ей об одной недавней встрече и кое-каких давних заботах. Три недели назад к ней приходили — в официальную резиденцию «Трансер Нага», теперь занимавшую целиком пятиэтажное здание на проспекте Дель-Мар, рядом с городским парком. Об этом визите ее никто не предупреждал, поэтому она вначале отказалась принять посетителей, но потом все же согласилась — после того, как Эва, секретарша, показала ей судебный приказ, рекомендующий Тересе Мендоса Чавес, проживающей там-то и там-то, согласиться на эту беседу или быть готовой к дальнейшим судебным действиям, могущим быть предпринятыми. Предварительное расследование, говорилось в бумаге, хотя не уточнялось, что именно оно предваряет. Их двое, добавила секретарша. Мужчина и женщина. Жандармы. Немного подумав, Тереса велела предупредить Тео Альхарафе, жестом успокоила Поте Гальвеса (он, вросший ногами в ковер, стоял перед дверью кабинета, как верный доберман) и попросила секретаршу провести их в зал для совещаний. Обошлось без рукопожатий. После обычного обмена приветствиями все трое уселись вокруг большого круглого стола, с которого уже успели убрать все бумаги и папки.
Мужчина был худой, серьезный, симпатичный: ранняя седина в подстриженных бобриком волосах, красивые усы, приятный низкий голос. Говорил он с такой же учтивостью, с какой держался. Одет в штатское — очень поношенный вельветовый пиджак и спортивные брюки, но все в нем выдавало солдата, военного. Меня зовут Кастро, сказал он, не прибавив ни своего имени, ни звания, ни должности, хотя мгновение спустя, будто передумав, уточнил: капитан. Капитан Кастро. А это сержант Монкада. Во время краткого представления женщина — рыжие волосы, юбка, свитер, золотые серьги, маленькие умные глазки — достала из брезентовой сумки, которую держала на коленях, магнитофон и поставила его на стол. Надеюсь, сказала она, вы не будете возражать. Потом высморкалась в бумажный носовой платок — видимо, ее мучил то ли насморк, то ли аллергия — и, скатав его в шарик, положила в пепельницу. Никоим образом, ответила Тереса. Но в таком случае вам придется подождать, пока не придет мой адвокат. А это означает, что будут делаться записи. После этих слов сержант Монкада, хмурясь, но подчиняясь взгляду начальника, убрала магнитофон в сумку и снова высморкалась. Капитан Кастро в нескольких словах объяснил, что привело их сюда. В ходе недавнего расследования всплыла информация о предприятиях, связанных с «Трансер Нага».
— Разумеется, у вас есть доказательства этой связи.
— Нет. Сожалею, но вынужден ответить, что нет.
— В таком случае, я не понимаю цели этого визита.
— Обычное рабочее посещение.
— Ясно.
— Сотрудничество с органами правопорядка.
— Ясно.
Тогда капитан Кастро рассказал Тересе, что одна из предпринятых жандармерией операций — попытка конфискации надувных лодок, закупленных, как предполагалось, для контрабанды наркотиков, — провалилась в результате утечки информации и неожиданного вмешательства Национального полицейского корпуса.
Сотрудники полицейского участка Эстепоны вступили в дело раньше времени: вошли в один из промышленных корпусов, но вместо упомянутых лодок, отслеженных жандармерией, нашли всего лишь пару старых, уже давно не использовавшихся катеров. Никаких доказательств не обнаружено, никто не задержан.
— Мне очень жаль, — ответила Тереса. — Но я никак не могу себе представить, какое отношение к этому имею я.
— Сейчас никакого. Полиция все испортила. Все наше расследование пошло прахом, потому что кто-то подбросил людям из Эстепоны дезинформацию. С тем что есть на сегодняшний день, ни один судья не возьмется за дело.
— Черт побери… Значит, вы пришли для того, чтобы рассказать мне об этом?
Тон, каким Тереса произнесла эти слова, заставил мужчину и женщину переглянуться.
— Да, некоторым образом, — кивнул капитан Кастро. — Мы сочли, что ваше мнение может оказаться полезным. В данный момент у нас в работе с полдюжины дел, связанных с одним и тем же окружением.
Сержант Монкада подалась вперед. Ни помады на губах, ни другого макияжа. Усталые глаза. Насморк. Аллергия. Наверняка бессонная ночь за работой. Голова не мыта несколько дней. Золотые сережки нелепо поблескивали у нее в ушах.
— Капитан имеет в виду ваше окружение.
Тереса решила проигнорировать враждебный тон, каким было произнесено слово «ваше». Она смотрела на мятый свитер женщины.
— Я не знаю, о чем вы говорите. — Она повернулась к мужчине. — Все мои отношения и связи на виду.
— Эти нет, — возразил капитан Кастро. — Вам когда-нибудь приходилось слышать о компании «Кемикл СТМ»?
— Нет, никогда.
— А о «Константин Гарофи Лимитед»?
— Да. У меня есть ее акции. Но всего лишь небольшой пакет.
— Странно… А по нашим данным, экспортно-импортная компания «Константин Гарофи», имеющая юридический адрес в Гибралтаре, целиком и полностью принадлежит вам.
Наверное, следовало бы подождать Тео, подумала Тереса. Однако в любом случае пути назад уже не было.
Она подняла бровь:
— Надеюсь, вы располагаете доказательствами, чтобы утверждать это.
Капитан Кастро погладил ус, слегка покачивая головой — как бы сомневаясь, как бы действительно прикидывая, располагает он или нет этими доказательствами.
— Нет, — произнес он наконец. — К сожалению, не располагаем, хотя в данном случае это не имеет значения. Потому что мы получили информацию. Просьбу от соответствующих американских служб и правительства Колумбии о сотрудничестве в деле, касающемся пятнадцати тонн марганцовокислого калия, перехваченных в карибском порту Картахена.
— Я считала, что торговля марганцовокислым калием не подвергается ограничениям.
Откинувшись на спинку стула, она смотрела на жандарма с почти искренним удивлением.
— В Европе да, — был ответ. — Но не в Колумбии, где его используют для производства кокаина. А в Соединенных Штатах его покупка и продажа ограничивается начиная с определенных количеств, поскольку он фигурирует в списке двенадцати прекурсоров[73] и тридцати трех химических веществ, торговля которыми контролируется федеральными законами. Марганцовокислый калий, как, может быть — или вероятно, или наверняка, — известно сеньоре, является одним из этих двенадцати основных продуктов для выработки хлоргидрата кокаина. Соединив десять тонн его с другими химическими веществами, можно очистить восемьдесят тонн наркотика. А это не кот наплакал.
