Ярослав Зуев - Расплата. Цена дружбы
– Еще раз такой крендель выкинешь… – злобно пообещал Витряков.
– Я тут ни при чем, Леня, – оправдывался Шрам из-за руля. – Эти козлы шалаву уже всю облапили. Я только на секунду отвлекся…
– За дорогой следи! – посоветовал с заднего сидения Ногай.
– Что значит, б-дь на х… облапили? – Витряков перегнулся через подголовник. – Кто, б-дь?!
– Я ничего не делал, – сказал Забинтованный. – Я в окно смотрел.
Витряков достал пистолет.
– Еще раз к ней полезешь, припарок, – пообещал Леня, держа ствол так, чтобы Ногай смог его понюхать, – кончу, б-дь, прямо на мете. – Витряков обернулся к Забинтованному. – И тебя тоже.
– А я… – заискивающе начал Забинтованный, ее и пальцем, Леня…
– Не интересует, – сказал Витряков. – Еще раз попробуете, б-дь…
Скосив черные злые глаза, Ногай спокойно заглянул в дуло.
– Она такая же твоя, как и наша, Леня. Хочу, и лапаю. Я пилиться хочу.
Лицо Витрякова пошло пятнами.
– Остановить, Леня? – спросил Шрам, снимая ногу с педали газа.
– Застрелю, б-дь. – Было видно, что Витряков не шутит. Они с минуту мерились взглядами, потом Ногай опустил глаза. – Ладно, – буркнул он сквозь зубы. – Витряков убрал пистолет.
– Развяжи ее, Бинт, – добавил Леня, теперь обращаясь к Кашкету. – И кляп вытащи. А то еще окочурится к херам, раньше времени. – Он смерил госпожу Кларчук взглядом, который не обещал ничего хорошего. – А ты тихо сиди, как мышь. Откроешь рот, я тебе его живо заткну. И ноги сдвинь, а то расселась, б-дь, как у гинеколога.
Примерно через час бандиты беспрепятственно пересекли границу Киевской и Кировоградской областей и без помех покатили на юг.
Глава 12
НА СТАРОЙ ЛЕСНОЙ ДОРОГЕ
Сразу за мостом около аэропорта «Жуляны» «Рейндж Ровер» угодил в полосу плотного как вата тумана. Видимость резко ухудшилась, заставив Андрея включить противотуманные фары. Их ярко желтый, стелющийся по земле свет подсекал туман, словно серпом, прорубая дорогу через насыщенную влагой взвесь, но, все равно, видимость оставалась ни к черту. Свет фар следующих по шоссе автомобилей преломлялся в оседлавших дорогу клубах, рассыпаясь тысячами сполохов и теней. Андрей немедленно сбросил скорость, с сотни почти до сорока. Протасов живо запротестовал:
– Э, полегче, в натуре! Залепится какое-нибудь мурло тупоголовое в сраку, с тебя Правилов в момент шкуру спустит.
Андрей отвечал в таком духе, что, пожалуй, лучше пожертвовать задним бампером, нежели залететь носом под какой ни будь гребаный «КамАЗ».
– Тут ты прав, – согласился Протасов. – Точно. Так и не балаболь, блин, за рулем. Сиди, вперед гляди. А то тра-ля-ля, да тра-ля-ля. Задолбал. Погибнем, молодые, и еще это… джип человеку сломаем.
Немного помолчали, представляя каждый на свой лад, что устроит Олег Правилов, если ему расколошматить новый джип стоимостью в сорок тысяч долларов.
– Правилов – не человек, – наконец, совершенно серьезно произнес Андрей.
– В натуре? – Валерий вытаращил глаза. – А кто?
– Робот.
– Гонишь, – ухмыльнулся Протасов.
– Отвечаю за базар. Я у него на затылке шов видел. От электросварки…
– Электродной?
Точечной. Как на СТО. Его на конвейере собрали. Из запасных частей. Про конверсию слыхал? Это когда военных в менеджеров переделывали. В Дарнице, на танкоремонтном заводе. А что ты хотел? Оборудование старое, 30-х годов, его сразу после войны у немцев в качестве репараций забрали. Микросхемы от «Трех веселых китайцев».[58] Проект наш, типовой. От автомата газированной воды «Харьков». Они там, в НИИ, кое-что в чертежах подправили, корректором, ну, может, пару схем дорисовали, тушью, и на конвейер. А в механосборочном цеху зарплату работягам кусками гусеничных траков выдают. Получил гусеницу, расчленил, и бегом на базар, на муку менять. Вот, и прикинь отсюда качество. Короче, так и вышла у них модель «Правилов О.П.», устарелая еще до спуска на воду. А кого ты хотел? Нильса Бора?
– Ладно, – сказал Протасов, – давай, блин, за дорогой следи. Хватит языком трепать.
С видимостью стало несколько полегче. Вероятно, они оставили позади низменность. Бандура немного прибавил.
– Ты не лихач! – предупредил Протасов. – Понял, да? А то будет, как с одним моим корефаном…
– И что с ним стряслось? – заинтересовался Андрей.
Печально вздохнув, Протасов приступил к рассказу:
– Взял он в начале девяностых тачку. «Форд Эскорт», чтобы ты догнал. Типа нашей «девятки», только еще уродливее. Ну и…
Из дальнейшего рассказа Бандура узнал, как поднявшийся на контрабанде сахара новоиспеченный приятель-предприниматель, по словам Протасова, проходивший таможню «под черным флагом», (Андрей так и не понял, это как?), решил отправиться на отдых в Крым.
– На Юга, чтоб ты вкурил, к чему я клоню. На этом самом гребаном «Эскорте», за который четыре штуки денег забашлял. Заодно с тачкой и права себе подкупил, за шестьдесят бачков, между прочим. Это что, е-мое, не деньги? Взял он, короче, бабу с дитем…
– Так он был женатым, этот твой приятель?
– Зачем женатым? Сожительствовал просто. Понимать, Бандура, надо. Ух, баба была, конкретная. – Протасов покачал головой. – И грамотная, е-мое. Из редакции. Журналистка. Очки, прикид, все дела. А в кровати такое вытворяла… – Валерий на секунду замолчал. – Короче, чтобы ты знал, Бандура, интеллигентки в очках – сплошь нимфоманки. Такое отчебучивают, только держись. Намаханные на сексе, конкретно. Особенно, в не установленных местах, если ты понял, о чем базар. То, в лифте, давай. То, понимаешь, на крыше, давай. На толчке. В гараже на мотоцикле, давай. Давай, давай, давай, короче. Эх, блин, ладно. – Протасов смахнул пот. – Так вот, Бандура, е-мое. Едут они, значит, в тот Крым драный. Едут-едут, едут-едут. А море далеко, чтоб ты знал. Ночь, короче, на дворе. Малой, значит, на заднем сидении, заснул. Дорога, понимаешь, пустая. Тут ее как припекло: хочу, мол, говорит, аж печет. Давай. А где «давай», Бандура, дождь, как из ведра, хлещет, вокруг поле, и черным черно, словно у негра в заднице. Я ей и говорю: «Круто ты Динка придумала, только, где и как, спрашивается? Сидушки не разложишь, позади малой дрыхнет. А на улице холодно!» А она, мол, не проблема. Ты мне этим помоги, говорит, и вынимает электрофаллос на батарейках. Она его по жизни в сумочке таскала, как Атасов, к примеру, зажигалку. Ну, а я тебе, значит, ртом. Такой рот у нее был, вакуумный реально, компрессор. Насос, блин. Такое делал. Да ты что! И, понимаешь, давай раздеваться. И мне штаны расстегнула. Тут у меня, вообще блин, голова кругом пошла. А она ныряет, чтоб ты врубился, вниз, да как давай наяривать. Ух, думаю, сейчас баранку в руках согну. И тут…
– И тут? – повторил Андрей, заворожено.
– А тут, Бандура, какой-то неумный бандерлог, рогомет гребаный, инвалид головы, скотина немытая, «МАЗ» с прицепом прямо на обочине поставил. Без габаритов, и другой мути. А скорость за сотню, е-мое! Не видать, блин, ни бельмеса, так еще Дина со своим ртом. Короче, Бандура, как припечатал я тот «МАЗ»… – Протасов перевел дух. – Бум, бах, трявк! Готово!
– Твой друг, – вежливо поправил Андрей.
– А? Ну да, точно. – Согласился Протасов, и продолжил. – Вот я и говорю. Как засадил ему под хвост. «МАЗ», я отвечаю, в кювет. С водилой неумным, который в нем, понимаешь, спал. Падло. Мой «Эскорт» на встречную полосу как швырнет. А там, как назло, прикинь попадалово, как раз дальнобойщик пер. Вот, короче, повезло. Так я еще в ту фуру засраную залепился, и она как полетит, с откоса! Ты б, блин, то «Вольво» видел. Кверху копытами. Он, хорек, вино крымское на экспорт вез, так, на хрен, ни единой целой бутылки не осталось. Из каждой колдобины черпай, и пей, пока харя не треснет.
– Ничего себе…
– Ничего, не то слово, Бандура. «Эскорт» в дымину, понял, да?! А нам хоть бы хны. Малой позади, спал, так его спинкой сидушки прихлопнуло, и вышло, все равно что в футляре. Ни синяков, блин, ни царапин. Если б Динкина голова не у меня на коленях была, ей бы точно передней стойкой башку на хрен снесло. А так, только шею потянула. Ты понял, да?
Андрей кивнул, подумав о том, что если бы голова Дины не была бы там, где была, то и стойка бы, вероятно, уцелела.
– Как же она тебе член не отхватила?
– Сам удивляюсь, – сказал Протасов. – Удивляюсь чисто конкретно. А ну, стой, Андрюха! Стой! Твою мать!
– Что? – не понял Андрей, налегая на сцепление и тормоз. – Что стряслось?
Машина в вихре брызг остановилась.
– Ну-ка сдай назад, – распорядился Протасов, не собираясь вдаваться в объяснения.
– Какого это черта? – поинтересовался Андрей.
– Да вон. – Протасов ткнул ладонью за спину. – Тут, короче, налево! – Обернувшись в указанном направлении, Бандура разглядел слабо освещенный поворот. С учетом тумана и низких облаков, скребущих поверхность земли на бреющем, казалось, что дорога ведет в никуда. В определенном смысле, это именно так и было.
