Александра Маринина - Когда боги смеются
- Хорошо, папа, - она постаралась говорить спокойно и ничем не выдать охватившее ее радостное возбуждение. - Гриша едет с тобой?
- Почему тебя это интересует? - подозрительно спросил отец.
"Потому что ты запретил мне ездить одной, - мысленно ответила Женя. - И я как хорошая дочь не имею права об этом забывать. А ты, если бы был хорошим отцом, давно бы уже забыл об этом".
- Хочу знать, могу ли я на него рассчитывать, у меня сегодня немецкий, и в среду тоже.
- Гриша тебя отвезет. Будь умницей, веди себя хорошо, - взгляд отца смягчился, он наклонился и поцеловал девушку. - Надеюсь, когда я вернусь, меня не будут ждать неприятные сюрпризы.
- Конечно, папа.
Женя вскочила и порывисто обняла отца. Да, он постоянно портит ей жизнь, он издевается над ней, но иногда он уезжает, давая ей вздохнуть полной грудью, и уже за одно это она будет ему благодарна.
- Я тебя люблю, девочка, - сказал он, гладя ее по голове. - Береги себя.
- И я тебя люблю, - пробормотала Женя, уткнувшись лицом в его шею. - И ты береги себя.
Отец вышел. Через пару минут Женя выглянула в окно и увидела отъезжающую машину. Все. Даже в комнате стало как будто светлее. А Гриша - что ж, Гриша только строит из себя преданного слугу хозяина, а стоит тому отлучиться, водительтелохранитель сразу же превращается в обычного мужика, имеющего жену, детей и кучу забот. Женя никогда даже не пыталась "договориться" с Гришей, уверена была, что тот донесет отцу, но зато весьма ловко научилась его обманывать. Водитель, как и его шеф, пребывал в приятном заблуждении относительно Жениной взрослости и никаких особых хитростей от нее не ожидал, а посему легко попадался даже на самую примитивную ложь.
Когда около четырех часов Гриша вошел к ней в приемную, он увидел несчастную и совершенно больную дочку шефа. Женя сидела, обхватив руками голову. Перед ней на столе возвышалась выразительная кучка всевозможных лекарств.
- Проводил папу? - спросила она страдальческим голосом.
- Да, все в порядке, заехали домой за вещами - и в аэропорт, - Гриша посмотрел на часы, - минут через пятнадцать должен взлететь. А ты чего, заболела?
- Да, что-то мне нехорошо, - жалобно проныла Женя. - Прямо не знаю, что делать, еще немецкий этот сегодня...
- Не валяй дурака, - решительно ответил водитель. - Сейчас отвезу тебя домой, ложись и ни о чем не беспокойся. Обойдется без тебя твой немецкий. Или хочешь, сначала в поликлинику съездим?
- Не надо, - вяло отказалась Женя. - Что мне в этой поликлинике скажут? Я и так знаю, какие лекарства принимать. И потом, мне же больничный не нужен. Отлежусь, а завтра приду на работу.
Оказавшись дома, она радостно подпрыгнула. Ура, свобода! Разумеется, Женя и не думала пропускать занятия по немецкому. Сейчас только половина пятого, у нее уйма времени, чтобы привести себя в должный вид и без спешки доехать до курсов. Она даже успеет зайти в бар рядом с метро и выпить кофе с пирожным. Кофе Женя не любила, его вкус казался ей чересчур горьким, а есть пирожные ей отец и без того не запрещал, но зайти в бар, сесть у стойки, красиво положив ногу на ногу, сделать заказ и выпить кофе, ловя на себе взгляды сидящих рядом мужчин и улыбаясь им, - это было круто. Эта была та самая взрослая жизнь, от которой ее так тщательно оберегает тиранотец.
Она уже оделась, накрасилась и собиралась выйти из дому, когда зазвенел телефон.
- Здравствуйте, Женя. Это Лесников. Вы меня еще не забыли?
Сердце ухнуло и замерло, потом заколотилось где-то в горле.
- Я вас никогда не забуду, я же предупреждала, - она хотела сказать это весело и почти шутливо, но получилось многозначительно и как-то трагично. Женя даже поморщилась, услышав свой голос.
- За это спасибо. Женечка, мне снова нужна ваша помощь. Мы могли бы с вами увидеться завтра утром?
Боже мой, какие слова, какая музыка! Не "нам нужна ваша помощь", а "мне", то есть ему, Игорю. Не сухой деловой вопрос: "Вы могли бы завтра приехать на Петровку?", а очень личная фраза: "Мы могли бы с вами увидеться?" Еще вчера Женя готова была на все, лишь бы услышать эти слова, и судьба смилостивилась над ней, убрав сначала жестокого тюремщика-отца, а теперь подарив ей свидание с Игорем.
- Конечно, Игорь Валентинович. Мне приехать к вам на Петровку?
Ей показалось, что Игорь замешкался с ответом.
- Мне хотелось бы встретиться с вами в менее официальной обстановке. Это возможно?
- Да, - радостно ответила Женя.
Ей хотелось кричать от восторга. Все получается как она хочет!
* * *Миша Доценко и Сергей Зарубин, обложившись длинными списками, сидели в уютной квартире Стасова и беззастенчиво пользовались гостеприимством Мишиной невесты Ирочки. За три последних месяца в кресле мастера Алены Гребневой побывали около ста мужчин, при этом примерно три десятка из них имели достаточно распространенные фамилии, которые почти наверняка можно встретить в списках жильцов любого многоквартирного дома. К сожалению, в журнале предварительной записи, взятом в Салоне красоты, имена клиентов отсутствовали.
- Кузнецов, - безнадежным голосом произнес Доценко.
- Кузнецов, - послушно повторил за ним Сергей и зашелестел списками. Так, в доме номер три - две семьи, в доме три "а" - одна, в доме пять - одна, в доме семь, корпус один, - две семьи, в корпусе два - аж целых пять.
- А по возрасту?
- Сейчас посмотрим.
И Зарубин принялся отмечать галочками те семьи, где согласно спискам проживали мужчины подходящего возраста, то есть не моложе семнадцати и не старше шестидесяти лет. Количество семей, где мог обнаружиться искомый свидетель, сократилось до шести, уже хорошо.
- Величайло, - монотонно продолжал Михаил.
- Величайло... Нет таких.
- Слава тебе господи. Попович.
- Попович... Тоже мимо.
- Счастье-то какое. Виноградский.
- Не проживает.
- Ура! Иванов.
- Сволочь ты, Мишаня, - мрачным тоном сделал вывод Зарубин.
- Я не виноват, я же не придумываю фамилии, я их из списка беру, - начал оправдываться Доценко.
С Ивановыми, как ни странно, получилось еще хуже, чем с Кузнецовыми, хотя статистика утверждает, что среди русских фамилий самой распространенной является именно фамилия "Кузнецов". Семей Ивановых в соседних с домом Алены Гребневой домах оказалось целых восемнадцать и после операции по сокращению их осталось тоже немало - четырнадцать.
- Гугнин.
- Не вижу такого.
- Очень хорошо. Микеладзе.
- Не-а... Мумладзе есть. Не сгодится?
- Ты поставь галочку на всякий случай, может, в салоне плохо расслышали и неправильно записали. Кучеренко.
- Сроду не было такого.
- Отлично. Орлов.
- Орлов есть, одна штука. Ставлю птичку. Дальше поехали.
- Инджия.
- Инджия... Нетути, господин хороший.
- Петров.
- Петров, Петров... Петровы у нас живут в доме шесть, так... в доме пять не живут ни в одном корпусе, в доме четыре есть, в доме три тоже поселились.
- Викулов.
- Есть такой, в доме семь окопался.
- Александров.
- И этих навалом...
Хлопнула входная дверь, Ирочка привела с прогулки двухлетнего племянника, сына Стасова и Татьяны Образцовой.
- Мальчики, вы голодные? - звонко прокричала она.
Доценко сорвался с места, едва не смахнув на пол разложенные на большом столе листы со списками. По наступившей внезапно тишине Зарубин понял, что Михаил и Ирочка самозабвенно целуются в прихожей. Сергей крякнул и сладко потянулся, радуясь перерыву. Сейчас, бог даст, Иришка покормит их обедом, они быстренько закончат работать со списками и выйдут "в поле": поедут проводить поквартирный обход, выискивая среди многочисленных Ивановых, Петровых, Кузнецовых и Александровых того единственного, который стригся в Салоне красоты у Алены Гребневой. Того, который любит прогуляться перед сном. Того, который, вполне вероятно, виделл убийцу Алены. А если не найдут, то возьмут в салопе другие списки клиентов, за более ранний период. Если же и это не поможет, пойдут за помощью к местному участковому.
Наконец Доценко вернулся и уткнулся в лежащую перед ним ксерокопию журнала предварительной записи из салона. По его глазам Зарубин понял, что Миша - не работник. По крайней мере на ближайшие десять минут.
- Слушай, чего ты дурака валяешь? - спросил Сергей вполголоса, чтобы не услышала хозяйка. - Почему ты на ней не женился до сих пор?
- Серега, ну ты же знаешь ситуацию с жильем...
- Да при чем тут жилье? Квартира квартирой, а свадьба свадьбой. Одно другому не мешает. Распишитесь и ищите себе размен, никто не запрещает.
- А какой смысл? Что расписанные, что нерасписанные, мы все равно не можем жить вместе, пока размен не найдем. Я сюда к ним на голову свалиться не могу, их тут и без меня четверо. Ирка ко мне переезжать отказывается, ей кажется, что здесь все пойдет кувырком, как только она перестанет следить за домом. Да и ребенок на ней. Если мы найдем квартиру в этом же доме или рядом, она будет по утрам забирать малыша.
