Елена Муравьева - Азбука мести
— Пусть не лезут.
В голосе ни грамма раскаяния. Сплошное победное равновесие. И глаза сухие. И руки не суетятся.
— Лера! Так нельзя! Это называется превышение меры защиты. За это срок получить можно! Ты что в тюрьму захотела? Соображать надо, что делаешь!
— Отстань, Круглов. Не успела я подумать! Растерялась! В другой раз умнее буду!
— Я тебе дам другой раз! — он пошел умываться.
— Мне их нисколько ни жалко! — крикнула Лера вдогонку. — И вообще на моем месте так бы поступила любая нормальная женщина.
За ужином нормальная женщина поведала, что в обеденный перерыв она успела сбегать в юридическую консультацию и теперь знает все.
— Андрей Круль сказал тебе правду. Завещав особняк двум и более лицам, введя ограничения по условиям продажи, например, оговорив, что покупателем должен быть в первую очередь родственник, Вера Васильевна связала Осину руки. Теперь он — формальный владелец и не в праве распоряжаться домом по своему усмотрению. В этой ситуации становится интересным положение Гали. Имея на руках генеральную доверенность, разрешающую вести дела мужа, а таковая у Гали вполне может быть, если она в сговоре с Полищуками; имея показания двух свидетелей, подтверждающих, желание Осина продать собственность, а таковыми охотно станут Алексеев и те же Полищуки; можно оформлять сделку про продаже дома на имя Даши, — продолжила Лера. — Самое забавное: документ, предоставляющий Даше единоличное право наследования и уплаченная Галей госпошлина, лишит Виктора возможности выдвинуть иск.
— Почему? — удивился Круглов.
Лера достала блокнот, прочитала сделанную на приеме, запись:
— «Распоряжение мужа и действия жены направлены к пользе одного лица — дочери. Поэтому обвинить жену в правонарушении или пренебрежении интересов доверителя невозможно. Если она сумеет доказать, что у мужа были материальные затруднения, любой суд сочтет его аферистом, пытающимся аннулировать законную сделку».
— Но как заставить Осина объявить во всеуслышание да еще при свидетелях о желании продать Отрадное?
— Очень просто. Запугав и потребовав сто тысяч.
Круглов кивнул.
Сытая и теплая должность в жизни, которую по праву рождения отхватил Виктор, называлась — внук профессора Осина. Должность эта давала права на беззаботное существование, но обязывала к определенным правилам. Выполнить их Виктору не смог, поэтому попал под сокращение штатов и был уволен без выходного пособия. Однако свято место не должно пустовать. Поэтому привилегии и полномочия должности перешли к следующей законной наследнице — правнучке профессора. Теперь Даша надлежало пользоваться благами земными, соответствовать высоким стандартам и держать экзамен, который провалил ее папочка.
Прояснилось и другое. Обойти Виктора и сразу же отписать половину дома правнучке Вера Васильевна не могла. Нарушение очередности позволяло другим правнукам профессора требовать свою долю. Поэтому план «свержения» Виктора и «воцарения» Даши имел две части. Сначала Виктора сделали формальным владельцем половины особняка, затем заставляли ее продать.
Расстаться с Отрадным Осин мог лишь в крайних обстоятельствах. Которые и были организованы под видом мести. Круглов только теперь по достоинству оценил гениальность идеи. У Виктора постепенно и незаметно отобрали все. Когда из явных резервов ничего не осталось, у него потребовали сто тысяч. Сначала сто, потом еще сто. Прессинг продолжался бы до тех пор, пока Виктор не продал бы свою часть особняка.
Наконец-то многое стало ясно. Раньше Круглов не понимал планов Дмитрия, считал их странными, дикими. Теперь видел: благодаря «странным и диким» мероприятиям «ковался меч возмездия». Теперь Осина можно было упечь за решетку в любую минуту. Протокол изъятия героина в квартире Виктора влек за собой обвинение в хранении и распространении наркотиков. Заявление Ольги Литвиновой грозило обвинением в убийстве. Оформленный лишь в черне вариант о психической болезни при доработке мог лишить Осина дееспособности и, следовательно, возможности самостоятельно владеть собственностью. Так или иначе, но хозяином Отрадного Виктору оставалось быть недолго.
— Значит, Галя? — спросила Лера.
Самую большую, громадную, колоссальную, выгоду от травли и разорения Виктора получала Галина. Возможность передать дочке половину дома ценой в десять миллионов долларов стоила коварного плана и двух лет ожидания. Валерий Иванович сокрушенно вздохнул. Уж, больно ему нравилась брюнеточка. Уж, больно не хотелось, назначать ее злодейкой-преступницей.
Круглов недовольно поморщился:
— Давай, не будем торопиться. У нас хватает подозреваемых: Алексеев с Галиной, Игорь с Людимилой. Да и адвокатов не стоит списыать со счетов. У молодого вряд ли, а у старика вполне могут быть личные счеты с Осиным.
Лера небрежным жестом притянула Круглова за шею и чмокнула смачно в губы.
— Какой ты у меня красивый, просто ужас. Если бы могла влюбилась бы в тебя еще сильнее. Но это так…лирическое отступление. По делу — я полностью с тобой согласна. В связи с чем у меня вопрос.
Круглов только вздохнул сокрушенно (о, женщины!) и покрутил в пальцах чайную ложечку.
— Валяй.
— Что будет, если мы узнаем, кто преступник?
— Понятия не имею.
— По логике вещей, нам придется объединятся с Осиным и бороться с Полищуками? — спросила Лера.
— Леронька, не надо строить иллюзии. Во-первых, Осин обречен. Во-вторых, я, скорее всего тоже. Скажи… — Круглов помялся, — когда меня посадят, ты будешь меня ждать?
Лера всплеснула руками.
— Нет! — Зло и остервенело прошипела. — Нет!
— Но..
— Что значит, посадят?! Ты обещал мне счастье? Обещал?! — заорала вдруг милая.
— Обещал…
— Вынь да полож!
— Но всякое может получится…
— Что значит, всякое? Ты должен сражаться до конца и победить! Иначе ты — трус, обманщик и предатель! Нет! Я не буду тебя ждать из тюрьмы. Тюрьма — это поражение, проигрыш, гибель. Понял?
Круглов кивнул угрюмо. Конечно, понял. В памяти полыхала история с пистолетом. Бег на сорванном дыхании…Маслянисто поблескивающий ствол…Страх, рвущий сердце…На пистолете наверняка остались его отпечатки. Если понадобится, Дмитрий пустит в ход этот аргумент и тогда семь строгого режима обеспечены.
— Лерочка, пойми, я у них на крючке. И не на одном…
Слава Богу он не договорил, то что хотел: «Но ты не беспокойся. У меня есть деньги. Пока я буду в тюрьме, ты ни в чем ни будешь нуждаться. Только дождись меня…» В противном случае, Лера его просто убила бы. А так обошлось малой кровью.
— Ты должен сражаться до конца и победить! — Злобно по-змеиному прошипела любимая женщина и обожгла взглядом, полным презрения и ненависти
И тут хватило ума промолчать, скрыть потаенное: «Я не всесилен, не всемогуч… они сильнее меня…умнее…у них власть, деньги…»
— Другого не дано. Понял?
Валерий Иванович резко отшатнулся. Перед его носом внезапно появилась чашка с горячим чаем. Лера чуть ли не швырнула ее на стол. Круглов с опаской покосился на горячий чайник, вздохнул, вспомнил чугунную сковородку. На ум пришли заградительные отряды, обеспечивающие массовый героизм и отвагу в годы войны.
— Я просто спросил …
— Я тебе спрошу! Еще раз услышу про тюрьму — убью на месте. — Военный трибунал, скорый на расправу, не мудрствуя лукаво, объявил приговор. К расстрелу! Шаг влево, шаг вправо — огонь на поражение! — Я тебе дам тюрьму!
— Хватит! Разбушевалась! — Впервые Круглов повысил голос.
— Ой, мамочки, — Лера рухнула на табурет, — он на меня еще кричать вздумал!
— Хватит! — командно велел Валерий Иванович. — Разошлась!
— Я еще и не начинала!
«Слава Богу, про деньги не сказал. Она бы мне их в рот запихала», — похвалил себя Круглов и уже мирно поинтересовался:
— Я не сказал, что собираюсь сдаваться. Я лишь предположил такую возможность. Как бы там ни было, я намерен драться до последнего.
— Мы! Мы будем драться до последнего! И победим!
— Конечно, у нас ведь есть секретное оружие массового поражения! Чугунная сковорода последнего образца.
— Можешь не сомневаться. Понадобится — оприходую сковородой или чем придется и твоих великомудрых Полищуков, и Дмитрия, и Осина. Я за тебя горло перегрызу. Но надеюсь до этого не дойдет. Ведь, ты послушаешься меня и уговоришь Валентину Татарцеву подписать доверенность.
— Опять ты про эту филькину грамоту.
— Опять! — Лера сходила в комнату за бумагой.
Круглов прочитал напечатанный на гербовой бумаге текст:
«Я, Татарцева Валентина Федоровна, доверяю своему мужу, Круглову Валерию Ивановичу, эксклюзивную возможность представлять свои интересы по любому спорному вопросу, без права подписи. Татарцева В.Ф.»
