Ольга Лаврова - До третьего выстрела
— А откуда он первоначально? Неизвестно?
— Значится как утерянный.
— Значится… это допускает разнообразную трактовку.
— Через тридцать лет что гадать, — говорит Пал Палыч. — Дальше, Зиночка?
— Дальше год пятьдесят девятый. Убийство. Дело не раскрыто. Затем семидесятый год. Убийство. Сводили свои уголовные счеты. По подозрению арестовали двоих, в том числе…
— Снова Бондаря! — догадливо восклицает Томин.
— Да, он тогда с год как освободился. И опять-таки были сведения, что он — главная фигура. Но соучастник принял вину целиком. Бондаря осудили за недоносительство.
— Если позже ни на чем не попался, то давненько гуляет на воле, — Пал Палыч оборачивается к Томину: тебе, дескать, карты в руки.
— Задача ясна, — кивает Томин. — Найти гуляющего Бондаря и проводить в твой кабинет. Ох вы, ноги мои, ноги, почему вас только две?.. А вдруг Бондарь — двоюродный дядя кассирши?
— Еще бы! — посмеивается Кибрит.
— Зинаида, пятнадцать секунд в месяц я имею право помечтать?
— Мечтай. Засекаю время, — она следит по часам. — Все, Шурик.
— Уже? — Томин поднимается. — Точные данные о Бондаре?
— Отдала справку печатать. Зайди в машбюро.
Томин весело подмигивает Пал Палычу:
— Утешаюсь злорадной мыслью, что тебе тоже предстоит пошевелиться. В частности, контакты с отделением…
— Понял, Саша, на мне.
— Видите, Ниночка, как мы скоро встретились. И на сугубо криминалистической почве.
— Скоро? — вырывается у Нины.
— Конечно. Прошло ведь месяца четыре?
— Целых пять с половиной! И вы даже не позвонили, — тихонько заканчивает она.
— Каюсь, замотался. А почему вы — Нина? От Антонины, скорей, Тоня.
— Девчонкой больше нравилось Нина, ну и прилипло. Но вы как хотите.
— Тоня… Нина… — пробует Знаменский на язык. — Ладно, решим. Рассказывайте, как вам работается.
— Ничего пока не выходит, Пал Палыч, замучилась.
— Не заметно, вид оживленный.
— Это потому что… просто рада вам. А с работой плохо. Про меня говорят: «Тетя маленьких не обижает, а больших сама боится».
— А я вам прибавлю забот.
— Догадываюсь. Конечно, тайком стрелять голубей — это ребята дорвались, не взрослое занятие. Но что пистолет тот же самый… как это возможно, Пал Палыч?
— Не знаю. По фотографии продавщица предположительно опознала Бондаря…. И голуби застрелены из пистолета Бондаря. А уж откуда он у детей… от «взяли без спросу» и до того, что кто-то дал разок побаловаться… с целью втянуть потом в какое-нибудь… Не знаю. Нужно искать подростков, которые имеют контакты с уголовниками. Семейные, соседские.
— По нашей картотеке — прямых контактов нет. Что до собственных впечатлений, то пока… — девушка виновато улыбается. — Плохая я вам помощница.
— Ладно, Нина-Тоня, будем знакомиться с вашими подопечными живьем.
Знаменский подходит к окну, словно обозревая будущее поле деятельности. Нина тоже подходит к окну и зябко запахивает жакет.
— Страшно подумать: вдруг кто-то и сейчас ходит с пистолетом в кармане. Две пули — в птиц. В кого третья?
— Надо успеть до третьего выстрела.
10
Леша с сестрой сидят буквально под забором, на сухой и жесткой траве — траве пустырей. Забор отделяет «их» двор от соседнего.
— Да не мешай ты себе жить, Натка! Чего ты боишься?
— Этот пистолет — вы от него ошалели. И вообще, с тех пор, как ты ушел из спорта…
— Не деликатничай, из спорта я не уходил. Меня ушли.
— Ну верно, тебя ушли — и ушли несправедливо. Но нельзя же со зла драться непрерывно! Вчера дрался, позавчера дрался, сегодня еще нет, но до ночи далеко.
— Сами лезут.
— Тебе последние дни хочется, чтобы лезли! Хочется покрасоваться перед этим Виктором. Скажи на милость, что он такое и зачем?
Как всегда, она первой слышит приближение друзей и еще издали встречает их вопросом:
— Что вы думаете о Викторе?
— Староват, правда, но ничего, не зануда, — высказывается Сенька.
— Местами даже занятен, — вторит Миша. — Есть конкретные претензии?
— Он слишком от обезьяны.
— Все-таки ты чистюля, Натка! — вскакивает Леша. — Мы закисаем в собственном соку. Почему не поконтактировать со свежим человеком?
— По-моему, к Виктору надо подходить потребительски, — рассуждает Миша. — Брать, что можно. Кое-что он знает, кое-что умеет. Леху тренирует, рассказывает довольно любопытные истории…
— Половину врет.
Сенька косится лукаво:
— Просто ты злишься, что он зовет тебя куколкой.
— Ставлю вопрос на голосование, — гнет свое Наташа.
— В какой формулировке? — деловито осведомляется «председатель».
— Мы прекращаем сближение с Виктором.
— «За»? «Против»?
Ребята голосуют «против». Наташа передергивает плечами:
— Легок на помине, рекомендую!
Приметная спина, которую Виктор видел после выстрелов, была Лешина спина. И Виктор вовсю обхаживает ребят. Он манит их в пустой дом, к ветхой деревянной лестнице, ведущей на второй этаж.
— А ну, кто пройдет и не скрипнет? — предлагает он.
Леша, посмеиваясь, поднимается. Лестница отчаянно скрипит.
— Двойка, — оценивает Виктор.
— Хорошо еще, не развалилась, — Леша трогает шатучие перила.
— Сэм, давай.
Стараясь ступать осторожно, идет Миша.
— Три с минусом. Ну-ка, Гвоздик.
Сенька крадется на цыпочках. Лестница упрямо скрипит. Все смеются.
— Плохо, ребятки. Утиль. Слушайте — не услышите.
Двигаясь по самому краю ступенек, Виктор бесшумно поднимается на второй этаж, где ребята встречают его аплодисментами.
— Конечно, если знать секрет… — скептически говорит снизу Наташа.
— А ты попробуй, — подзадоривает Виктор.
Наташа повторяет маневр Виктора. Лестница поскрипывает, но тихонько.
— Молодец, куколка, соображаешь!
Галдя, ребята спускаются вниз, а Сенька шепчет:
— Витя, не зови ее куколкой, она злится.
Во дворе Виктор усаживается на лавочку и закуривает.
— Зря не употребляете: копченое мясо дольше не портится.
Леша глядит на соседний дом.
– Давно ль мы с Фитильком ставили антенну, а уже покосилась.
— Дома знают, что в них больше не будут жить. Как только уходят люди, они начинают разваливаться сами собой… — задумчиво говорит Наташа.
— Это который Фитилек? — выясняет Виктор.
— Вы его не видели.
— Натка, что ты все «выкаешь»? — обижается Виктор.
— Я с вами на брудершафт не пила.
— Но ведь мы друзья? Я так считаю, что друзья. А, Леха? Отчаянный у тебя братишка. Прет безо всякого, один против троих!
— Бывало и жарче. Хук справа, хук слева, двое лежат, трое сидят, шестой бежит менять штанишки!
— А тебя исключают из спортшколы, — по-маминому поджимает губы Наташа.
— По какой же, так сказать, статье? — Виктору все надо знать.
— Применение профессиональных приемов в драке.
— Ну и что?
— Нет, ну, формально говоря, правильно, но там были такие обстоятельства, что если бы разобрались по совести…
— Да плюнь ты, Леха! Плюнь и разотри, — обнимает его за плечи Виктор.
— А я и плюю.
— На словах. А надо набрать полон рот слюней — и на всех… Тогда вместо переживаний будешь иметь удовольствие.
— Абсолютно на всех? — колко произносит Наташа.
— Нет, ну… с разбором, конечно. Конечно, на друзей, например, плевать не стоит, вы же понимаете, о чем речь… Ладно, нате вам еще одну задачку. Нужно до зарезу попасть вон туда, на второй этаж. А ключа нет. Допустим, потеряли. Какие будут мнения?
— Раздобыть по сходной цене пару крыльев, — говорит Леша.
Миша более изобретателен:
— Лечь под асфальтовый каток, стать как блин, и попросить соседей, чтоб сунули под дверь.
— Не ломайте голову, я звоню в ЖЭК и вызываю слесаря, — обрывает Наташа.
— А дело вечером, слесарь уже культурно отдыхает. — Виктор скидывает пиджак, подходит к растущему рядом с домом дереву, подпрыгивает, ухватывается за нижний сук и быстро лезет вверх.
Леша следит недоверчиво. Миша — с интересом, Сенька — завистливо, Наташа — с нарастающим страхом.
— Виктор, не надо! — не выдерживает она. — Ой, сейчас упадет!..
А Виктор уже в верхнем окне:
— Оп-ля, и готово!
— Надо попробовать! — загорается Сенька.
— Сеня, не смей!
— Он сумел, чем мы хуже?
— Леша, не позволяй ему!
Леша берет сторону сестры:
— Гвоздик, вобью.
Парк — удобное место для встреч.
Бондарь черпает ложкой раскисшее мороженое, смотрит на Виктора с раздражением.
— Мою науку на сопляков тратишь. Массовик-затейник!
