Владимир Колычев - Живая пуля
— Ах, так, значит, вы бывший муж покойной Антонины Сухониной, я правильно понимаю?
— Не совсем. Я не бывший муж, а настоящий… — казалось, он вот-вот пустит слезу. — Это для нее я был бывшим мужем!
Мужчина зло ударил кулаком в дверь, но та вдруг открылась, и он едва не потерял равновесие. Однако удержался на ногах, а женщина, открывшая дверь, испуганно отшатнулась.
— Это вы? — спросила она, заплаканными глазами глянув на Инну.
Мать покойной Антонины Сухониной была высокой, дородной женщиной лет шестидесяти. Волосы седые, а платок черный — такой вот траурный контраст.
Инне приходилось общаться с ней вчера. И сегодня она пришла к ней, чтобы поговорить о ее бывшем зяте, но тот сам пожаловал к теще.
— Да, хотелось бы задать вам несколько вопросов…
Сегодня у нее выходной, но что-то не сидится дома. Да и дело уже завтра могут у нее забрать, поэтому нужно спешить. Вдруг она сможет раскрыть убийство Сухониной уже сегодня?
— И не вам одной, — горько усмехнулась женщина, глянув на своего бывшего и ненавистного ей зятя.
— Ладно, пойду я!
Мужчина повернулся к Инне спиной и направился к лифту.
— Дмитрий Васильевич, куда вы? У меня к вам есть вопросы.
— Да? Ну, поехали… — не оборачиваясь, махнул он рукой.
Инна в замешательстве глянула на женщину. Ирина Семеновна от нее никуда не денется, но так ведь и ехать с этим типом ей никуда не хотелось. Чего уж греха таить, страшно стало.
— Не надо с ним никуда ехать! — предостерегающе мотнула головой женщина.
— Дмитрий Васильевич, остановитесь! Мне нужно с вами поговорить!
— Вызывай повесткой, юстиция! — Сухонин зашел в кабинку лифта и оттуда, не выглядывая, помахал ей рукой.
Повестка — это время, а ей надо было спешить. Инна собралась с духом и последовала за мужчиной. Лифт плавно тронулся, но Сухонин изобразил, что его тряхнуло и бросило на Инну. Он навалился на нее, прижав к стене.
— Пардон!
Ее чуть не стошнило от исходившего от него запаха. Может, отвращение и привело в действие защитный механизм. Нога как будто сама по себе оторвалась от пола, и коленка нашла цель.
Инна всерьез готовила себя к службе в полиции. До института занималась тхэквондо, а во время учебы освоила приемы из боевого самбо. Потому и удар оказался сильным и точным. Ей показалось, что ударила она сильно. Только сам Сухонин даже не пискнул. И отстранился он с таким видом, как будто ничего не случилось. Лишь усмехнулся — дескать, не больно ему…
Лифт остановился, и Сухонина снова как бы тряхануло. И движение он сделал, чтобы навалиться на Инну. Но не навалился, а только, пугая, дернулся. И еще угрожающе крякнул, сделав страшные глаза. После чего рассмеялся.
— Не смешно! — зло глянула на него Инна.
— Ну, кому как… Ладно, барышня, расслабьтесь! На самом деле я самый безобидный человек на свете.
Он подвел ее к «Икс-пятому» «БМВ», снял машину с сигнализации, даже открыл для Инны правую переднюю дверь. Выглядел он неважно — лохматый, небритый, неряшливый, ветровка застиранная, рубашка несвежая, джинсы затертые чуть ли не до дыр. Но машина престижная, дорогая и еще не старая.
— Нет, лучше ко мне, — покачала она головой, взглядом показав на свою «Хонду».
У нее тоже внедорожник. Машина не новая, но претензий к ней никаких. Однако Сухонин отрицательно покачал головой.
— Или вы ко мне, или я уезжаю, — поставил он ее перед выбором.
Инне пришлось выбрать второе.
— Ваша машина? — спросила она, когда Сухонин сел за руль.
— Нравится? — ухмыльнулся он. — Сейчас покатаю!
— Не надо меня катать!
Она вырвала у мужчины ключ, который он поднес к замку зажигания.
— Это ограбление! — засмеялся он.
— Звоните в полицию! — съязвила она.
— И позвоню!..
— Лучше сразу в ГИБДД. А потом сразу на освидетельствование. Сколько у вас там промилле в крови?
— Ноль целых ноль десятых… А если серьезно, сейчас мы поедем ко мне. Вы же пришли к моей теще в гости. И ко мне можете прийти… Не бойтесь, не обижу.
— А почему я должна бояться?
— Ну, у меня же судимость. И вы это знаете.
— Знаю, — не стала кривить душой Инна.
Она не собиралась никуда ехать и ключи не отдавала. Но Сухонин достал из кармана дубликат и завел машину.
— Справки обо мне наводили?
— Наводила.
Машина плавно тронулась с места, и ей стало не по себе. Этот мерзкий тип внушал не только отвращение, но и страх.
— Я ведь за ограбление срок мотал…
— За вооруженное ограбление, — уточнила Инна.
— Точно, семь лет как с куста… Думаете, это я убил свою жену?
— А вы могли ее убить?
— Убить мог, — нахмурился Сухонин. — Но не Антонину. Я бы того козла убил, с которым она жила… Где он, в изоляторе?
— Не важно.
— Значит, там… Вы уж ему по всей строгости закона, пожалуйста!
— За что?
— Как за что? А разве не он мою Антонину убил?
— Пока не знаю…
— А меня вы зря подозреваете. Я не при делах. У меня бизнес, я от криминала давно уже отошел. И Антонину очень любил… Не мог я ее убить… Это все козел этот, он ее убил… Как его фамилия?
— Не важно.
— Жаль, я не при делах, а то бы я его, падлу, на тюрьме достал!
— Дмитрий Васильевич, где вы находились пятого июня с четырех до шести часов утра?
— Дома был.
— С кем?
— Ну не с бабой же… Я Тоньку любил! — Сухонин вдруг ударил себя кулаком в грудь. — Мне больше никто не нужен!
— Кто может подтвердить, что вы находились дома?
— Витька. Он ко мне в четыре утра заявился, рыбак хренов.
— Рыбак?
— Ну, дом у меня у самой речки, запруда там, карпы водятся. Если есть желание, можно удочки забросить… Или вы уже? — ухмыльнулся Сухонин.
— Что «уже»? — в ожидании непотребного подвоха нахмурилась Инна.
— В мою прорубь удочку закинули? Только не поймаете вы там ничего. Не убивал я Антонину!
— А могу я поговорить с этим Витькой?
— Легко!
Сухонин взял телефон, набрал номер:
— Витек, ты дома?.. Никуда не уезжай, я сейчас подъеду, разговор есть.
Виктор Верютин жил в крупнопанельном доме на южной окраине города. Это был мужчина лет тридцати пяти, такой же неказистый и запущенный, как и Сухонин, и перегаром от него разило за версту. Но если из Сухонина жизненная энергия била ключом и был он уверен в своих силах, тот это был полной его противоположностью — жалкий, забитый, робкий.
Верютин подтвердил то, что сказал Сухонин, но Инна не поверила ему. Слишком уж большое влияние имел на него Сухонин, чтобы поверить. Она записала его адрес, номер телефона, чтобы поговорить с ним позже и наедине. Может, он сознается в сговоре с дружком, если того не будет рядом.
— Ну что, убедились? — спросил Сухонин, открывая для Инны дверь в свою машину.
— Убедилась, — кивнула она.
Но в машину не села. Не было у нее ни малейшего желания ехать к Сухонину. Да и смысла в этом не было. Если этот тип смог подбить на ложные показания своего дружка, то и в доме у него чисто. Да и как Инна могла найти запачканную кровью одежду, если у нее ни постановления на обыск нет, ни прикрытия.
— Тогда какие вопросы?
— Скажите, а почему вы обвиняете в убийстве Антонины свою тещу?
— Так это ж она ее к тому хмырю толкала. Я, типа, плохой муж, а он хороший. Как будто у меня дома нет и машины… Будто моя дочка ему не чужая…
— Юля?
— Другой у меня нет… Вот скажите, барышня, нужна была этому козлу моя дочь? Нет, не нужна. А мне нужна!.. Вот и кого моя теща хотела счастливым сделать? Козла ей подавай! А нормальный мужик пусть проваливает, да?
— Нормальный мужик — это вы?
— А что, нет? — набычился Сухонин.
— Я не психолог, чтобы давать оценки, — уклонилась от ответа Инна.
Уж если сравнивать Сухонина с Гореловым, то первый со вторым и рядом не стоит. Горелов — мужик, а этот — какое-то злое недоразумение.
— И вообще мне пора.
Инна записала номер телефона Сухонина, его адрес и направилась к автобусной остановке. Там она поймала такси и отправилась к дому номер восемь по улице Фадеева. И машину ей надо было забрать, и еще хотелось поговорить с Ириной Семеновной.
Мать Антонины открыла ей дверь по первому звонку, как будто ждала ее.
— Вы одна? — встревоженно спросила женщина, быстрым взглядом обозрев пространство за спиной Инны.
— Одна… Я так понимаю, вы не хотите видеть своего зятя.
— Бывшего зятя, будь он неладен, — закрывая дверь, проговорила Ирина Семеновна.
— Чем он вам не угодил?
— А вы сами как думаете?
К женщине подошла девочка лет одиннадцати, взяла ее за руку и, прижавшись к ней, молча уставилась на Инну. Она не плакала, но глаза красные от слез.
— Здравствуй, Юля.
Антонина Сухонина была симпатичной женщиной, а ее дочь, увы, больше похожа была на отца, чем на мать, потому внешними данными не блистала. Несимпатичная, мягко говоря, нескладная, но ведь ее вины здесь нет… Инна погладила девочку по голове, и та грустно улыбнулась ей.
