Фридрих Незнанский - Оборотень
— Я предлагаю вот что, — сухо и холодно, как он говорил только с подчиненными и зависящими от него людьми, сказал Аркадий.— Вот что. Ты сейчас повернешься и уйдешь отсюда. Тебя сюда, кажется, никто не приглашал.
Светлана даже опешила от такой наглости. Она ожидала, что муж будет униженно просить прощения, умолять, упрашивать, что-то объяснять. В худшем случае — просто виновато молчать. Но он и не думал раскаиваться!
В ней снова поднялась утихшая было злоба.
— Да ты!.. — закричала она, поднимаясь со стула. — Пидарас проклятый! Да ты теперь у меня попляшешь, будешь на задних лапках ходить. Имей в виду, еще раз такое повторится, и ты вылетишь со всех своих теплых мест.
— Вот как? — спросил Аркадий. — Как же, интересно, это случится?
— Да папа... — начала Светлана, но Аркадий грубо оборвал ее:
— Хватит про папу! Хватит.— И уже спокойно добавил: — Твой папа давно никому не нужен. Поняла? А вместе с ним и ты. Кстати, для папы, — усмехнулся Аркадий, — это, возможно, и не будет неожиданностью. Если он, конечно, наводил справки о своем будущем зяте.
— Что? Так ты еще тогда... И в КГБ знали...
Светлана перевела взгляд на красавца, который медленно застегивал рубашку. Она как будто рассчитывала на какое-то сочувствие с его стороны. Поймав взгляд Светы, он только равнодушно пожал плечами
Этого она уже не могла выдержать. Она плюхнулась обратно на стул, осушила залпом еще один бокал «Камю» и безудержно разрыдалась. Было ужасно думать, что она оказалась никому не нужна, даже своему собственному мужу, не говоря уже о красавце, который стоял рядом с ним. И папа мог знать об этом... «Несправедливо. Несправедливо, — причитала про себя Светлана.
— Ладно, Света, хватит, — раздался у нее над головой голос Аркадия. — Успокойся и поезжай домой.
Он говорил обычным ровным голосом, каким разговаривал с ней всегда, и от этого она зарыдала еще горше. Значит, он всегда ее только терпит, а думает, мечтает — вот о таком, как этот.
— Хватит, Света, — снова сказал Аркадий. — Ну посмотри, на кого ты похожа.
Действительно, на кого она сейчас похожа! Эта мысль, как обычно, произвела успокаивающее действие. Все еще продолжая шмыгать носом, Светлана открыла сумочку и вынула оттуда носовой платок и зеркальце. И в самом деле, лицо от слез покрылось красными пятнами, веки распухли — совсем чучело. Света вынула пудреницу, но никак не могла найти помаду, хотя всегда носила ее с собой, чтобы подкрашивать губы в течение дня.
Помада не находилась, а вместо этого на пол упала яркая пластиковая карточка, на которой хорошенький серый котенок вылезал из ботинка.
В первый миг Света не обратила на нее внимания, но в следующий же миг, внутренне похолодев, нагнулась, чтобы как можно быстрее поднять карточку с пола и водворить обратно в сумочку.
Но было поздно.
— Сука! — закричал Аркадий. — Мразь! За штучки своего папаши взялась? Гэбэшная дочка! Шпионить за мной вздумала! Ненавижу! Всех вас ненавижу!
С несвойственным ему проворством Аркадий подскочил к столу и поднял с пола пластиковую карточку. Светлана в ужасе следила за ним. Она еще никогда не видела мужа в таком состоянии. С перекошенным от злобы лицом он схватил карточку и теперь размахивал ею перед Светиным носом. Нотки сочувствия, которые лишь несколько минут назад еще звучали в его голосе, теперь исчезли. Осталась только злоба и ненависть. Именно ненависть.
— Что это такое? Отвечай! — кричал Аркадий.
Света молчала. Слезы на ее глазах просохли, но она не могла заставить себя произнести ни слова, как будто на нее вдруг нашло оцепенение.
— Отвечай, или будет хуже!— бесновался Аркадий и вдруг со всего размаху влепил ей пощечину.
От неожиданности Света пришла в себя.
— Ты что, с ума сошел? — взвизгнула она. — Пидарас проклятый! Да моей ноги тут с вами не будет.
Она поспешно поднялась со стула, выпила еще полбокала коньяку, собрала косметику, разбросанную по столу.
— Поговорим дома, — с угрозой сказала она.
— Вот именно, — сказал Аркадий и с хрустом переломил пластиковую карточку пополам. — И смотри, если такое повторится — убью.
В течение всей этой сцены молодой красавец не проронил ни звука.
Когда Света, размазывая по щекам черные от потекшей туши слезы, пробиралась к станции, а потом тряслась в последней электричке, она не думала ни о чем. Отчаяние захватило ее настолько, что в голове не было никаких мыслей.
И только открывая бронированную дверь собственной квартиры, она вдруг подумала: «Откуда же Аркадий узнал, что эта карточка — магнитный пароль из сыскного агентства?»
23:5O. Дача в Салтыковке
Когда дверь за Светланой захлопнулась, Аркадий злобно выругался.
— Все испортила, сука.
— Да брось ты, не бери в голову, — томно ответил Максим и потянулся.
Аркадий повернулся к нему, с минуту молча разглядывал молодое сильное тело, как будто сошедшее с картины великого мастера, и улыбнулся. Гнев его прошел, ему на смену опять вернулось чувство неги. Нет, все-таки он устроит себе праздник, как и собирался.
Уже обнимая Максима, он, прежде чем все мысли окончательно улетели у него из головы, подумал: «А может быть, это и к лучшему, что она узнала. По крайней мере перестанет воображать, что у меня есть другая женщина. Надо бы припугнуть ее как следует...»
После этого всякие мысли исчезли.
Когда через некоторое время Аркадий лежал на спине, с наслаждением втягивая сигаретный дым, к действительности его вернул голос Максима:
— Что это за карточка-то?
— Карточка? — рассеянно спросил Аркадий.
— Ну да, которая у нее вывалилась.
— А, эта... — Аркадий вдруг рассердился, насколько мог сейчас сердиться.— Да так. — Он не знал, как бы получше уйти от ответа. Меньше всего ему хотелось сейчас обсуждать эти вопросы.
Максим молчал, но Аркадий чувствовал, что он по-прежнему ждет.
— Ну, это такая штука, вроде пластиковых денег, знаешь, кредитные карточки, — начал Аркадий, — только от какой-то нашей фирмы. Сколько раз я ей говорил, нечего иметь дело с этими мошенниками. Надувательство одно, — неуверенно врал он. — Так ведь не слушает. Дура, одно слово.
— Кредитная карточка? — переспросил Максим
— Ну да, — поспешил подтвердить Аркадий свою неуклюжую выдумку. — Да что о ней говорить, стоит ли. Хватит. Не хочу о ней думать. Она меня не вдохновляет.
— Хватит так хватит, — отозвался Максим и повернулся к Аркадию.
* * *
Аркадий еще пару раз с беспокойством вспоминал о неуместном вторжении жены и о пластиковой карточке. Но Максим больше ни о чем не спрашивал и, по-видимому, совсем забыл про досадный инцидент. Они пили коньяк, говорили вперемешку о делах и о пустяках. Аркадий один раз нарочно упомянул о жене, но Максим и не думал поддержать эту тему, а только сказал:
— Договорились же, хватит о ней. Меня она тоже не вдохновляет.
«Ну, кажется, не обратил внимания»,— с облегчением думал Аркадий.
Он был бы неприятно поражен, если бы догадался о том, что его любовник не только отлично заметил всю сцену с карточкой, но и обратил самое пристальное внимание на неуклюжие попытки Аркадия уйти от ответа. И теперь, попивая коньяк и рассуждая о разных малозначительных вещах, он неотступно думал о том, что произошло, стараясь дословно вспомнить разыгравшуюся перед ним сцену.
Он прекрасно помнил, что, когда в комнате внезапно появилась жена, Аркадий растерялся и испугался, в этом Максим был готов поклясться. Он собирался оправдываться, упрашивать... И тут эта карточка. Ее появление сразу же все изменило — Аркадий вдруг бросился в атаку, а жена, секунду назад настроенная по-боевому, вдруг пошла на попятный. «Шпионить вздумала, — вспоминал Максим. — Кажется, он именно так сказал».
Аркадий о чем-то говорил, и Максим охотно смеялся его двусмысленным шуткам, а сам продолжал методично соображать.
«Магнитная карточка типа «пластиковых денег», что это может быть за штука? Что-нибудь вроде номерка, который дают на вешалке? Только эту выдают в сыскном агентстве. Похоже, очень похоже на то... Но он-то откуда узнал, что это такое? Значит, сам там бывал».
Придя к этому интересному выводу, Максим улыбнулся и посмотрел Аркадию прямо в глаза. Тот неправильно понял его взгляд и, потянувшись, обнял любовника за плечи.
— Может быть, кофе? — слегка отстраняясь от Аркадия, сказал Максим.
Ему уже начали приедаться эти объятия и слюнявая нежность, тем более когда она исходила от этого мужичка с уже весьма округлившимся брюшком, с жирными боками и двойным подбородком. Закрыв глаза, Максим вспомнил Алену. Она вдохновляла его куда больше.
— А что у тебя было с Ветлугиной?
Максим вздрогнул. На миг ему показалось, что Аркадий смог прочесть его мысли. Он обернулся и всмотрелся в обращенные к нему глаза, в которых явственно читалась обычная старая, как мир, ревность.
