Виктория Платова - Битвы божьих коровок
В конце концов, он просто подбросит ее до вокзала. Только и всего.
…Через сорок минут стало окончательно ясно, что никаких вокзалов не будет.
Хотя они проехали по меньшей мере два. В полном молчании.
Но когда высотные дома сменило шоссе с прилепившимся к нему пунктом дорожно-постовой службы, Настя все-таки решилась заговорить.
— У вас вокзалы за городом? — спросила она, искоса глядя на Кирилла.
— У нас за городом только аэропорт.
— Вы думаете, имеет смысл лететь самолетом? Учтите, паспорт я не взяла.
— Думаю, имеет смысл воспользоваться моей машиной. Раз уж я взялся вас подвезти, двумястами километрами больше, двумястами меньше — какая разница?
— Действительно, никакой…
— Тем более что я ни разу не был в Лодейнопольском районе. Что вы собираетесь там делать?
— Мне нужно навестить… родственников, — соврала Настя.
— И каков конечный пункт?
— Пога. — Запираться не было смысла. Ведь не остановит же она машину посреди шоссе, в самом деле! Не начнет выпрыгивать из салона на ходу! — Вы знаете, где это?
— А вы? — спросил Кирилл.
— Понятия не имею.
Он сделал легкую попытку улыбнуться. Не очень-то у него и получилось. И все из-за хищно сжатых челюстей, больше похожих на паучьи холицеры.
— Но эта Пога есть на карте. Я сама видела.
— Если есть на карте — и волноваться нечего. Найдем. После такого успокоительного заверения Кирилл надолго замолчал.
Лучше не придумаешь. Откинувшись на сиденье, Настя смотрела в окно. Вернее, делала вид, что смотрит. Куда больше ее волновали соблазнительные и совершенные детали автомобиля. Обшитая деревом панель, ручки, к которым страшно было даже прикасаться, масса блестящих кнопок, датчиков, приборов… Рулевая колонка, украшенная перламутром, и болтающиеся в ней ключи — тоже произведение искусства. И даже не совсем подходящий по стилю брелок в виде маленького божка не очень ее портил.
А сиденья! Натуральная кожа!
Тайком от владельца машины Настя заелозила ладонями по сиденью. Шикарная обивка, даже любимое кресло Зазы, стоящее на почетном месте в их доме, меркнет по сравнению с этой красотой!.. А сам джип! Нет, они, конечно, тоже не безлошадные, кроме мини-трактора у них есть еще “КамАЗ”, на котором дальний родственник Зазы и по совместительству их сезонный рабочий Нодар возит на рынок овощи и фрукты.
Но такой машины Настя не видела никогда!.. И вряд ли увидит.
— Чем вы занимаетесь, Кирилл? — спросила она.
— Это вас действительно интересует?
А если он бандит? Рэкетир? Преступный авторитет? Лучше не знать этого, не будить лихо. В конце концов, до сих пор он ничем не проявлял своих преступных наклонностей.
— Нет, — голос у Насти слегка дрогнул. — Меня это не интересует. Я просто не понимаю, почему вы…
"Почему вы ко мне привязались”, — вертелось на ее языке. И лишь волевым усилием язык удалось укротить.
— Почему я к вам привязался? Вы это хотели спросить?
— В общем да.
— У меня относительно вас далеко идущие планы. Далеко идущими планами в понятии Насти было:
А) дать образование сыну;
Б) вывести новый сорт хризантем путем скрещивания золотистой “Свемба Каре” и сиреневой “Мальчиш-Ки-бальчиш”;
В) установить на винограднике автономную мелиоративную систему “Дождик-4”.
Что же подразумевает под далеко идущими планами Кирилл, Настя не знала. Но на всякий случай спросила:
— Это не опасно для жизни?
— Для жизни все опасно. Даже сама жизнь. Произнеся эту псевдофилософскую сентенцию, Кирилл № 2 снова заткнулся. И молчал до самой Поги.
…Они добрались до нее только к исходу третьего часа.
К тому времени шоссе благополучно ушло вправо, в сторону Карелии, и Онежского озера (как пояснил ей Кирилл). Джип перескочил на бетонку, а затем на проселочную дорогу. Вот тут-то и начиналось самое интересное: леса.
Последний раз Настя видела леса в учебнике природоведения. Леса потрясли ее детское воображение, но лишь на пять минут. После этого Настя и думать забыла о лесах, ей вполне хватало южного пейзажа. И вот пожалуйста — сосны, ели и облетевшие березы во всей своей красе.
А вот Пога оказалась совсем не такой очаровательной.
Они проскочили бы ее, если бы Кирилл не заметил покосившийся, покрытый ржавчиной указатель: “ПОГА”.
К тому же какой-то шутник крест-накрест (очевидно, крупным гвоздем) зачеркнул само название.
— Вы именно сюда так стремились? — спросил Кирилл, впрочем, без всякой иронии.
Настя пожала плечами.
Все дома (они насчитали что-то около пятнадцати дворов) были заколочены. Настя с тоской смотрела на прикрытые гнилыми досками ставни, вросшие в землю двери, поваленные заборы. Под ногами хлюпала жирная, никем не потревоженная грязь, а вдалеке виднелась кромка леса.
— Хотите прикупить здесь недвижимость? — Очевидно, на природе у Кирилла № 2 проснулось чувство юмора.
Настя ничего не ответила. Да и что было отвечать? Если окажется, что столь долгий путь оказался напрасным, нет никаких гарантий, что Кирилл не зароет ее здесь же, в первом попавшемся разрушенном хлеву.
— Что будем делать? — спросил он. — Может, пикничок устроим? Чтобы день не пропал… Ну, не расстраивайтесь! Отнеситесь ко всему философски…
Философии в окружающем пейзаже было хоть отбавляй. Но Кирюша! Отправил сестру за двести километров, в непролазную грязь. Хорошо еще, что машина подвернулась. А если бы ей пришлось ехать на электричке до ближайшего более-менее крупного населенного пункта? А потом добираться на автобусе до гораздо менее крупного. А потом на чем? На дровнях? На лошадях? На оленях? На козе?..
— По-моему, здесь еще не все умерли, — сказал Кирилл. — Вон, смотрите.
И действительно, из трубы ближней к лесу избенки тонкой струйкой поднимался дым.
Путь до избенки занял совсем немного времени, а у ветхой изгороди их встретила старуха в ватнике, по самые глаза повязанная платком. На диковинную машину она и внимания не обратила, зато люди — люди вызвали у нее живейший интерес.
Но первой в разговор она так и не вступила. Напротив, царственно ждала, когда к ней обратятся. А уж она посмотрит, стоит ли разговаривать с пришлыми или нет. А уж если они выберут неверный тон…
К расспросам о маленьком Владике Настя приступила только через полчаса. А до этого терпеливо выслушала всю историю Поги от Новгородского веча до наших дней. И узнала много интересного. О том, что последний старик умер два года назад, а сейчас живут одни старухи. Что передвижная лавка привозит хлеб раз в десять дней, а раньше приезжала раз в неделю. Что свет у них отключили еще раньше, чем умер последний старик. Что старухи нанимают двух мужиков из соседнего, еще не до конца развалившегося Нюшкиного Погоста заготавливать дрова на зиму, а те требуют чересчур много водки. Что у единственного на всю округу участкового жена работает в сельпо. И что с периодичностью раз в три месяца она в паре с участковым-мужем обирает сельпо до последнего гвоздя.
А потом они его поджигают.
А затем муж-участковый составляет акт о пожаре. И благодаря этому промыслу дом у них — под железной крышей. И отхожее место — в доме, прямо как в самом Лодейном Поле. Или (страшно подумать!) в самом Питере… Она, правда, своими глазами не видела, но Фирсовна. из автолавки ей рассказывала…
Только после пассажа о Фирсовне, явно размягчившего сердце старухи, Настя решилась завести разговор о мальчике Владике. А старуха, крестясь и мелко шевеля губами, вдруг принялась рассказывать о видении отроку святого Варсонофия…
Услышала ли она Настю?
Может быть, и не услышала, только махнула рукой в сторону близкого леса.
А бесполезные фотографии так и остались лежать в кармане куртки. И Насте ничего не оставалось, как последовать за указующим перстом старухи.
…До леса Настя не дошла.
Подобие дороги неожиданно сделало странный кульбит и резко покатилось под горку. А в открывшейся низине она увидела еще один, отлученный от остальной деревни дом. Дом не был заколочен, напротив, поблескивал чисто вымытыми маленькими окошками. А на изгороди, окружающей дом, сидел тот самый мальчик, ради которого она приехала сюда, за двести с лишним километров. Мальчик смотрел прямо на дорогу, а над ним, привязанный к жерди, упруго реял воздушный змей.
А в руках…
Несмотря на расстояние, которое отделяло ее от Владика, Настя могла бы поклясться, что в руках малыш держал игрушку.
Плюшевую божью коровку…
* * *…Пацюку несказанно повезло.
Он не лежал сейчас на прозекторском столе с осколками зубов в деснах и осколками костей в теле. Его не обмывали и не наряжали в одноразовый костюм с разошедшимся на спине швом. И стеснительная урна не маялась в ожидании его пепла.
А бог и сатана не дулись в “очко”, где на последний кон выставлялась душа Пацюка. И в забеге на приз Страшного суда Егор не попал в число финалистов.
