Александра Маринина - За всё надо платить
Он достал из шкафчика бутылку мартини и два высоких стакана, налил в каждый понемногу и поставил на стол.
— За что пьем?
— За простоту, Лешик. Простота — это самое умное, что придумало человечество. Даже самая сложная конструкция может быть выведена из строя простейшими действиями. Вот за эти действия и выпьем.
* * *Участковый Гаврилюк к вечеру ног не чуял от усталости. Он терпеть не мог общегородские мероприятия, особенно такие, как «Гараж». Второй день подряд вместе с работниками ГАИ он обходил все автостоянки и гаражи на своей территории, потому что кому-то вступило в голову назначить «Гараж» для поиска находящихся в розыске машин. В глубине души он не мог не признать, что такие операции давали обычно неплохой улов, потому что закрытые гаражи частенько использовались в качестве перевалочных пунктов, где ворованную машину полностью разукомплектовывали, перебивали номера на шасси и движках. Но участвовать в этих акциях он страсть как не любил. Ходишь целый день, ни поесть толком, ни попить, ни дух перевести. Гаврилюку было уже под пятьдесят, и такие упражнения были для него тяжеловаты. Особенно муторным были для него поиски владельцев закрытых гаражей, потому что без них открывать гараж было нельзя. То их нет дома, то они дома, но только что пришли с работы и смотрят на тебя волком, потому что хотят поесть и завалиться на диван перед телевизором, то они пьяны и крепко спят. Одним словом, сплошная морока.
— На вашей территории есть еще один большой гараж, — сказал старший из представителей ГАИ. — Проверим его, и на сегодня все.
Гаврилюк тяжело вздохнул и поплелся к машине, на которой ездил вместе с гаишниками. Оперативники, занимающиеся розыском автомобилей, ехали на другой машине. Гараж, который им предстояло проверять, был действительно большим, кооперативным, с собственной мойкой и автомастерской. Именно в таких чаще всего и творились всякие безобразия. Но у сидящего в будке сторожа были дубликаты ключей от всех боксов, это Гаврилюк знал точно, потому что со сторожем этим выпито было немало. Стало быть, одно хорошо: не надо за хозяевами бегать по всей Москве.
Список находящихся в розыске автомобилей был длинным, на нескольких листах, но зато номера, заведенные в компьютер, были расставлены в возрастающем порядке, поэтому проверять, не находится ли данная машина в розыске, было несложно. Кроме официального списка, имелся еще один, неофициальный. В нем стояли номера автомобилей, о краже которых никто не заявлял, но которые почему-то очень интересовали московских оперативников. Как только назначили операцию «Гараж», так сразу же посыпались просьбы «поиметь в виду» еще парочку номеров, или «жигуль» с царапиной вдоль правой передней двери, или «мерседес» с причудливой игрушкой за лобовым стеклом. Все эти автомобили были вписаны в отдельный список. Был такой список и у группы, с которой обходил гаражи и стоянки участковый Гаврилюк. Однако надёяться на то, что какая-нибудь машина из неофициального списка будет найдена, не приходилось. Дело в том, что список первоначально был у оперативника, возглавлявшего группу, затем перекочевал в папку одного из работников ГАИ, который оставался «за старшего», когда оперативник этот покинул группу и отлучился на три часа по своим делам. У работника ГАИ этот список почему-то все время выпадал из папки, и в последний раз подобрав его с земли, Гаврилюк не стал его отдавать, а сложил в четыре раза и сунул к себе в карман. Так будет надежнее, решил он, хоть не потеряется. Через полчаса он об этом списке забыл начисто. Справедливости ради следует заметить, что и другие о списке не вспомнили.
Осмотр гаража начали с автомастерской, затем проверили мойку, а потом поднялись по пандусу на самый верх и стали методично, бокс за боксом, осматривать машины. Примерно через полчаса Гаврилюк полез в карман за сигаретами и с удивлением вытащил сложенный вчетверо список. «Ах ты, черт возьми! — мысленно выругался он. — Как же это я забыл про него. И ведь никто не вспомнил. Молодые, что с них взять».
Он развернул список и до самого последнего бокса сверял по нему все автомобили. Ничего интересного не попалось.
Закончив осмотр, они вышли на улицу и стали рассаживаться по машинам. Гаврилюк с ними не поехал, ему до дому было рукой подать, и он решил пройтись пешком. Пройдя полквартала, участковый остановился. Ему не давала покоя мысль о том, что про список он вспомнил только тогда, когда почти половина боксов была уже проверена. А вдруг в той, первой, половине стоит машина, которую разыскивают оперативники?
Он очень устал и был голоден, дома лежала жена с тяжелым гриппом, собаку выгулять было некому, и бедный пес, наверное, извелся, не понимая, почему его с семи утра не вывели пописать. А ведь сын специально предупредил, что придет сегодня поздно, и Гаврилюк обещал выйти с Филей хотя бы часов в пять, чтобы не мучить невинное животное, а сейчас уже половина девятого.
Он очень хотел пойти домой, тем более и подъезд уже виден, вот он, в двадцати метрах отсюда. Но природная добросовестность взяла верх, и он повернул обратно.
— Ты чего? — высунулся из будки сторож дядя Гриша. — Забыл что-нибудь? Или с собой принес?
Он сделал выразительный жест, щелкнув себя по горлу.
— Забыл, дядя Гриша. Доставай свои ключи, давай-ка еще разок пройдемся по боксам.
— По всем? — испугался сторож.
— Да нет, по первым тридцати.
— Мне вместо себя посадить некого, а пост оставить не могу, — важно заявил дядя Гриша. — Бери ключи, сам иди.
Гаврилюк снова поднялся наверх и принялся за осмотр. В шестом боксе стояла машина, указанная в списке. «Ну слава Богу! — подумал он с облегчением. — Не зря мучился. Чутье еще осталось». Он проверил все остальные боксы и, только дойдя до того места, где час назад доставал сигареты, сложил список и снова спрятал в карман.
— Дядя Гриша, у тебя шестой бокс за кем числится?
— Сейчас гляну.
Сторож полез за толстой потрепанной книгой, долго листал ее, ища нужную страницу.
— Шестой за Обориным, — наконец сказал он.
— Как его полностью?
— Оборин Юрий Анатольевич, вот тут и адрес его есть, и телефон. Будешь записывать?
— Буду.
Записав данные хозяина бокса номер шесть, участковый поспешил домой. Жалобный скулеж спаниеля Фили был слышен аж на лестничной площадке. Гаврилюк влетел в квартиру, скинул ботинки и, не раздеваясь, зашел в комнату, где лежала жена.
— Как ты, Зинуля?
— Ничего, — слабо улыбнулась жена. — Получше. Сейчас я встану, ужин согрею…
— Лежи, лежи, — замахал руками Гаврилюк. — Я сам. Сейчас с Филей выйду, потом поужинаю. Ты не вставай.
Он заскочил на кухню, отломил от длинного французского батона изрядный кусок, отхватил ножом толстенный ломоть колбасы, сунул ноги в ботинки и вышел гулять с собакой. Пес летел по лестнице с такой скоростью, словно за ним гналась стая волков.
Через сорок минут умиротворенный Гаврилюк восседал за столом, на котором стояла тарелка с дымящимся борщом. На полу у его ног спокойно лежал Филя. По телевизору показывали футбольный матч. Жизнь снова казалась участковому вполне сносной.
Доев борщ и две порции жаркого, он вымыл посуду, вытер руки и снова достал злополучный список. Рядом с каждой внесенной в него машиной стоял номер телефона, по которому об этой машине следовало сообщить в случае ее обнаружения. Гаврилюк достал бумажку, на которой были записаны данные о владельце шестого бокса, и потянулся к телефону.
* * *Ни разу в жизни Настя не испытывала такого острого чувства неловкости, входя в здание на Петровке, 38 и идя по коридорам в сторону своего кабинета. Она работала здесь почти десять лет, знала каждую трещинку на стенах, каждое пятнышко на дверях, мимо которых проходила по десять раз на дню, но сегодня ей казалось, что она тайком проникла туда, куда вход ей был заказан, она находится здесь неправомерно и каждый встречный знает об этом и может взять ее за руку и выставить вон. Умом она понимала, что это глупость, что отстранение от работы — дело неприятное, но вполне обычное и никоим образом не означает, что сотрудник не может появляться на своем рабочем месте. Просто ему запрещается действовать как официальному лицу. А приходить на работу — пожалуйста, если есть желание.
Желание у Насти Каменской было. И необходимость тоже была. Поэтому она, преодолевая невесть откуда взявшееся смущение, мужественно шла в свой кабинет, стараясь не встречаться глазами с теми, кто попадался ей на пути. Она почему-то была уверена, что о служебном расследовании обстоятельств ее связи с мафией Денисова знает все ГУВД.
Кабинет тоже показался ей чужим и неприветливым, хотя раньше она могла сидеть здесь чуть ли не сутками, что-то анализируя, обдумывая, рассчитывая. Ей всегда было здесь хорошо и, несмотря на казенную обстановку, уютно. Не успела она снять куртку, как буквально следом за ней влетел Коля Селуянов. Чмокнув Настю в щеку, для чего ему пришлось задрать голову вверх, низкорослый Селуянов тут же по-хозяйски уселся за ее стол.
