Уильям Холланд - Московские сумерки
– А что известно о кооперативе, арендующем этот грузовик? – спросил Мартин, выслушав его рассказ.
– Я занимаюсь им всего второй день и не могу бросить на распутывание этого дела целую команду – под рукой всего единственный еврей, занимающийся им в свободное от службы время.
– Работаете вы очень хорошо. Есть ли какие-нибудь сведения, в каких рейсах побывал грузовик 4198 КГК?
– Как вам известно, трайлерами компании «ТИР» обычно управляют сотрудники румынской госбезопасности. Логично предположить, что они могли послать одного из своих «мальчиков» сопровождать нашего водителя, наполовину турка, или же следить за ним. Я справлялся в нашем Первом главном управлении насчет того, чем могла бы заниматься румынская служба безопасности на дороге, ведущей к Извору.
– И что-нибудь выяснилось?
– ПГУ официально ничего не скажет. Но у меня есть друг, который служит там в отделе контактов с соцстранами. Так вот, он говорит, что секюритате содержит в лесу восточнее Мунтена специальный учебный лагерь. От него примерно три часа езды до Извора.
– А кто обучается в лагере?
– Обыкновенные курсанты. Террористы с Ближнего Востока.
– Иракцы?
– Возможно.
– Может ли на Ближнем Востоке открыться фронт с применением ядерного оружия?
– Вы же знаете, что фронт с применением чего угодно может открыться где угодно.
Мартин швырнул бумаги на стол и в раздумье покачал головой.
– Послушайте, Серго! Я должен доложить обо всем этом ЦРУ.
– Что?
– Мне эта проблема не по плечу. Я не в силах решить ее.
– Бенджамин, чертов сын, ты же обещал! Единственное, почему я доверился тебе, – потому что ты не из ЦРУ. Может, бюро ЦРУ в Москве такое чистенькое, что и плюнуть некуда, но шеф этого бюро просто обязан доложить выше, и кто-то еще прочитает его рапорт, а где-то кто-то из тех, кто читает такие доклады, окажется нашим парнем, и он сообщит об этом рапорте сюда, в Москву. А когда такое произойдет, тебе, мне и твоей нежной Але не жить и минуты – это я гарантирую.
Мартин сидел напротив, удрученно глядя на Серго.
– Подожди хоть, пока не получим доказательств, – напоследок предостерег Чантурия.
– Какие еще доказательства?
– Не знаю. Грузовик – скорее всего. Они переправляли плутоний на нем. Они же должны были как-то переоборудовать его, чтобы защитить водителя от облучения. Может, он все еще излучает радиоактивность – в общем, не знаю.
– Как же вы собираетесь разыскать один-единственный грузовик в Советском Союзе? Такая огромная страна!
– Мы знаем, кому он принадлежит. У них должны храниться путевые листы на каждую ездку машины. Не думаете ли вы, что мы позволяем водителям ездить где им вздумается и не отчитываться, а? Не волнуйтесь, мы разыщем путевой лист.
– А как скоро?
– Скоро. Верьте мне.
– 46 —
Среда, 7 июня 1989 года,
1 час 30 минут дня,
Лубянка
Около столика в кафетерии, за которым перекусывал Чантурия, остановился Белкин.
– Я недавно разговаривал с приятелем из Алма-Аты.
– Да?
Чантурия был один за столиком. Капитан Солодовник сидел подальше, через два столика, но в кафетерии было достаточно шумно, и можно было разговаривать, не боясь быть услышанными.
– Похоже, что у вас друзья по всему Советскому Союзу, Белкин. А что у вашего друга значится в пятом пункте анкеты?
В этом пункте всех анкет, заполняемых в Советском Союзе при приеме на работу, нужно указывать национальность.
– Звезда Давида – вас это настораживает? Мы одной национальности, о которой Советскому Союзу волноваться не приходится: у нас нет места, называемого родиной, ни малюсенькой территории, куда мы все можем съехаться и жить-поживать. Если нельзя уехать в Израиль, то мы неотделимы от Советского Союза. Вы это хотите услышать?
– Извините меня.
– Управление КГБ в Алма-Ате официально об этом и говорить не желает. Мой друг позвонил мне домой. Зарегистрированный владелец кооператива – группа водителей с хлопкоочистительной фабрики. Но мой друг считает, что всеми делами тайно заправляют люди, чьи имена слишком известны, чтобы светиться в регистрационном свидетельстве. Действительно важные персоны. От одних их имен голова кругом пойдет.
– Это не та ли фабрика, которой прежний секретарь компартии Казахстана пользовался как своей собственной?
– Прокурор обвиняет этого секретаря компартии в том, что он украл у государства товаров на пятьсот миллионов рублей.
– Неужто в самом деле? С большим размахом действовал, не так ли?
– Я бы так не сказал, – продолжал Белкин. – Чего тревожиться по поводу украденной у государства хлопковой фабрики, когда он был хозяином целой республики? Эти кооператоры намерены вообще приватизировать все государственные предприятия вполне законным путем.
– За исключением тех, которые фактически уже принадлежат им, но концы запрятаны в воду.
– В один прекрасный день все эти люди вылезут из своего подполья на свет божий, а народ будет опять лапу сосать.
– Ты настоящий коммунист, Сема.
– Русские евреи всегда были коммунистами. Спросите общество «Память». Спросите нашего полковника Соколова.
Чантурия сразу стал серьезным.
– А есть ли какие-то факты, что в этом кооперативе имеется местечко и для мафии? – спросил он.
– Фактов нет. Но предположить это можно. Закончив свои дела, Белкин опять заглянул к Чантурия. Не успел он и рта раскрыть, как Чантурия сказал:
– Извините меня за слова, сказанные в кафетерии за завтраком.
– Я против вас зла не держу, – ответил Белкин. – Вы человек неплохой, Серго Виссарионович. А то, что я сказал насчет «Памяти», остается в силе.
– Я знаю.
– Ну, а что касается этих гребаных иракцев, то настоящие коммунисты не должны иметь с ними никаких дел. Да, согласен, они – враги Соединенных Штатов, но они же и враги всех нас.
– Где сейчас грузовик?
– Где-то на пути из Омска в Москву.
– Почему из Омска?
– А он туда направился из Алма-Аты. Чантурия закусил кончик уса.
– Семипалатинск ведь находится по дороге из Алма-Аты в Омск?
– Да.
– В путевом листе указан Семипалатинск?
– Нет, не указан. Но что значат для грузовика несколько часов в пути? Вы не можете даже прикинуть дни его пробега, а спрашиваете про какие-то часы.
– А почему же он держит курс на Москву?
– Не знаю. Через Москву идут все дороги на Запад. Догадываюсь, что здесь он, вероятно, встретится с румынским трайлером, который поведет его дальше. Кто-то хочет облегчить ему путь в Румынию.
– А как же вам удалось разузнать, где он находится, и в то же время не дать понять, что мы интересуемся им? Через вашего друга?
– Конечно. Я попросил провести выборочную проверку всех путевых листов, отмеченных в документах кооператива. Тот человек задал несколько вопросов о разных других путевых листах. А насчет этого конкретного грузовика ничего не спрашивал, но путевой лист просмотрел. Вопросов никаких не задавал.
– Хорошо. Как бы нам остановить этот грузовик, да и проверить? – подал идею Чантурия.
– Нелегко это сделать, капитан.
– Да, пожалуй.
– Ладно. Если он держит путь из Омска в Москву, то ему не миновать Волгу. Моста там нет, водохранилище придется пересекать на пароме. Времени будет навалом, чтобы на переправе проверить его, не вызывал подозрений.
– Идея мне нравится. Но нам неизвестно, когда он прибудет, хотя бы примерно, днем раньше или позже. Сколько нам держать человека там, на пароме?
– Держать, чтобы обеспечивать безопасность на стратегической переправе через реку? Да хоть вечность, если нужно ее обеспечить. Единственный вопрос: а что они проверять-то будут?
Чантурия знал, что после этого вопроса он должен дать Белкину самые широкие полномочия на проверку, но прямо сказать ему об этом не осмелился и вместо этого спросил:
– Сема, а ты можешь достать нам дозиметр?
– Счетчик уровня радиации? Что, в самом деле может понадобиться?
– В самом деле.
– Не знаю, как можно раздобыть его без ответов на некоторые серьезные вопросы. Легче было бы обратиться к ЦРУ.
– Я уже пытался, Сема.
Белкин было засмеялся, но вдруг увидел, что Чантурия вовсе не шутит.
– У них возникло еще больше вопросов, – пояснил Чантурия.
Белкин сразу же переменил тему и сказал:
– У меня был товарищ в Казани. Много воды утекло с тех пор, как мы последний раз виделись. Может, он до сих пор там.
– Он человек надежный? Белкин лишь пожал плечами:
– Кто знает, кто надежный, а кто нет.
– Никто не знает, – ответил Чантурия. – Что нас заставляет рисковать, чтобы решить эту задачу? Вот в чем вопрос. Ну ладно. Позвоните вашему товарищу. А если ваш звонок не сработает, сразу же скажите мне.
– 47 —
Пятница, 9 июня 1989 года,
3 часа ночи,
Сорочьи Горы
