Владимир Колычев - Дорога дальняя, казенный дом
— Там вчера порядок наводили, — сказала Олимпия. — Я сегодня утром смотрела, все в идеале. И ты сейчас посмотришь…
Вадим не упрямился. И вместе с ней смело поднялся в квартиру, в которой он был когда-то счастлив. Порядок и в самом деле был идеальным — все блестит, все сияет. Но, в сущности, ничего здесь не изменилось. Та же мебель, та же техника — все на своих прежних местах.
— Я даже не думала отдавать тебе ключи, — в задумчивости сказала Лима. — Просто решила порядок навести, людей наняла. А сегодня приехала, так на меня такая тоска навалилась. Вспомнила, как мы здесь жили… Помнишь, как ты мне в ванную лепестков роз насыпал. Много-много лепестков… А потом на руках в спальню отнес…
— Давай не будем об этом, — стараясь сдержать поднимающийся к горлу ком, мотнул головой Вадим.
— Да я и сама не хочу об этом… Не хочу, но не могу… Вадим, а ты помнишь, как нам было хорошо?
Олимпия старалась казаться искренней в своем страстно-ностальгическом порыве. И ей это удавалось, потому что она обожала заниматься с ним сексом. И сейчас она его хотела… Но это всего лишь чувства на уровне животных инстинктов. Вадим для нее всего лишь самец. И если она хочет видеть в нем сейчас мужчину, то лишь потому, что на горизонте нет более подходящей кандидатуры. Алтынова больше нет, траур рано или поздно закончится, и она снова встанет перед выбором — с кем ей связать свою судьбу. Или нет, похоже, она определилась. Она выбрала Вадима по той же причине, по которой когда-то сбежала к нему от своего небедного любовника. По той же причине, по которой она когда-то променяла его на Алтынова…
Наученный горьким опытом, Вадим чувствовал фальшь в ее поведении. Поэтому и не позволил застать себя врасплох. Олимпия подалась к нему, хотела его обнять, но поймала пустоту. Вадим боялся сгореть в ее жарких и подсознательно желанных объятиях, поэтому ушел от них как боксер от удара.
— Вадим… — разочарованно протянула Олимпия.
— «Там олень бродит замшевый…» — отстраненно пропел он.
— Что?
— «Сопки в белом снегу…»
— Какие сопки? — она ничего не понимала.
— «Ну почему ты замужем, почему?..»
— Я не замужем… Я вдова…
— Это уже неважно… Извини, мне нужно побыть одному…
— Ты меня прогоняешь?
— Нет, но…
— Вадим, ты делаешь большую ошибку!
— Это почему?
— Ты же меня любишь!
— Откуда такая уверенность?
— Я знаю!.. Я понимаю, ты не можешь меня простить… Но ведь я ошиблась. Пойми, это была ошибка! И я всего лишь хочу ее исправить! Я хочу вернуть все назад!
— А как же Анжела?
— Анжела никогда не вернется к прежней жизни. Она же не в себе, и так будет всегда…
— Не уверен…
— Да, я понимаю, ты многим ей обязан, и поэтому не хочешь бросать ее в беде. Но пойми, она даже не соображает, что ты жертвуешь собой ради нее.
— Это не жертва, это любовь…
— Но ты же любишь меня!
— Люблю. Где-то там, глубоко в душе… Это как в компьютере, в архиве… Но я эту любовь не распакую…
— Вадим, я не хочу, чтобы ты повторил мою ошибку!
— Но ведь ошибка уже произошла… Ты извини, опять аналогия напрашивается. Как в компьютере, «ошибка пользования». Из-за этой ошибки архивы в моей душе не распаковываются. Я не люблю тебя…
— Это ты так говоришь из вредности!
— Может быть…
— Тебе действительно нужно побыть одному. Разобраться в себе… Я ухожу, а ты думай… Я не знаю, когда ты мне позвонишь, но ты обязательно позвонишь…
Она начеркала на клочке бумаги номер своего мобильника и ушла. Вадим долго смотрел на закрывшуюся за ней дверь… Может, он в самом деле совершает ошибку?
5
Красневич приложился к ее руке в пафосном восторге.
— Олимпия Викторовна!!! Сказать, что я восхищен, значит, ничего не сказать…
Его никто не звал в гости. И в былое время он бы и на пушечный выстрел не приблизился к алтыновскому особняку без приглашения. А сейчас он чувствовал себя здесь как дома… Что ж, он имел на это право. Теперь он возглавляет «Сталь-Вест», у него в руках все козыри.
— Вы прекрасны, спору нет!.. Вы не будете возражать, если мы перейдем на «ты»?
— Торопитесь, Илья Михайлович, — недовольно повела Лима бровью. — Как бы коня не загнать…
Олимпия понимала, что в какой-то степени зависит от этого человека. Но и стелиться перед ним не собиралась. Она знает себе цену, и не в ее интересах продешевить…
— Извини, специфика работы такая. Я сейчас как на переднем краю — туда успеть надо, там увернуться…
— Все-таки мы перешли на «ты»? — с видимым неудовольствием повела Олимпия бровью.
— Говорю же, все на бегу, все на бегу. Да ты и сама это заметила… Времени совершенно не хватает. С трудом выкроил пару часов, чтобы заехать к тебе…
Красневич вел себя в доме с уверенностью и нахрапистостью оккупанта. Олимпию это раздражало, и она этого не скрывала, но этот жук как будто ничего не замечал.
— Можно подумать, кто-то вас об этом просил…
— Обстоятельства, Лимочка, просили, обстоятельства… Кажется, так называл тебя муж?
— Но вы же мне не муж…
— А это можно исправить… — хитро-мудро улыбнулся Красневич.
— Эка вы загнули!
— А что, это, между прочим, идея… И эта идея пришла мне на ум не между прочим и не сейчас… Именно об этом я и хотел с тобой поговорить… Может, пройдем в кабинет Ивана Александровича? Думаю, там мы сможем поговорить с глазу на глаз, чтобы никто нас не слышал…
— Думаю, вам уже пора и честь знать!
— Лимочка, ну не будь занудой! Ты сначала выслушай меня, а потом уже давай от ворот поворот. Если захочешь, а это вряд ли… Ну что, пойдем?
Олимпия не помнила, чтобы Красневич бывал у них в гостях. Но ориентировался он в доме так, как будто всю жизнь в нем прожил. Сам провел ее в кабинет Алтынова. С хозяйским видом занял его место за столом.
— Времени в обрез, поэтому буду краток…
Его ничуть не смутило, что Олимпия осталась стоять.
— Я разговаривал с Крикуновым… — Он сделал паузу. — Обстоятельно разговаривал. Ты меня понимаешь?
— Понимаю, — заинтригованная, кивнула она. — И что?
— Основной куш от своего наследства Алтынов поделил пополам. Одна половина тебе, другая Вадиму…
Одна половина ее души радостно запела, другая с досады заныла. Вадим так и не позвонил ей. А это означало, что он не хочет жить с ней… А ведь они могли бы объединить свои капиталы. Это было бы здорово, но Вадим уперся. И всем, что ему достанется по наследству, будет распоряжаться Анжела. А, судя по всему, дела ее идут на поправку… А кто она такая? Никто! Какое имеет отношение к Алтынову? Никакого! А значит, она не имеет права пользоваться его наследством… Но, похоже, Вадима не переубедить. Хотя, конечно, стараться надо. Возможно, Олимпия сможет сломить его упрямство, в его же интересах…
— Я так и предполагала…
— Тебе не кажется, что Вадим недостоин такого счастья?
— Недостоин, — немного подумав, согласилась Олимпия.
Прежде всего этого счастья недостойна Анжела… Да и Вадим, если честно, не имеет особых прав на наследство. Не по Сеньке шапка…
— А вот Алтынов считает, что достоин… Но Алтынова нет, зато есть мы с тобой. Я у руля компании, ты богатая наследница. Я — холостой мужчина в расцвете сил, ты — овдовевшая красавица… Честно скажу тебе, ты мне давно нравишься… Да что там нравишься. Я давился от зависти, зная, что ты живешь с Алтыновым…
— Да ну! — польщенно улыбнулась Олимпия.
Она не могла не поверить Красневичу, поскольку знала, что красивей ее в этом городе нет никого. И красивей, и богаче… Все мужчины без ума от нее… Только один придурок Вадим воротит нос. Ничего, он еще об этом пожалеет!
— Вот я и подумал, почему бы тебе, Лима, не выйти за меня замуж?
Олимпия задумалась. Действительно, почему бы ей не выйти замуж за этого успешного мужчину. Тем более что он вовсе недурен собой. Надо только к стоматологу его отправить, пусть ему зубы новые вставят. С его-то деньгами это не проблема…
— Какой в этом резон? — деловито осведомилась Лима.
— Во-первых, о такой красавице жене можно только мечтать. Во-вторых, у меня есть акции «Сталь-Вест», мы объединим их и получим контрольный пакет, а значит, полную власть над всей компанией. То есть я стану вторым Алтыновым… Нет, даже круче… А ты… Нет, при Алтынове ты была бедной родственницей, бесприданницей, так сказать. А при мне ты будешь королевой. И относиться к тебе я буду соответствующе… Разумеется, мы составим брачный контракт. В твою пользу. То есть в случае развода ты забираешь свои активы… Поверь, я буду на руках тебя носить, лишь бы ты была мною довольна… Ну так что?
Олимпию такой вариант вполне устраивал.
— Что ж, резон есть, — в раздумье сказала она.
