Елена Гладышева - Ловушка для ангела
4
Уже почти год как Лаврищев, вспомнив засевшие ещё в детстве в его голове строчки стихотворения «а из нашего окна площадь Красная видна!», преодолев некоторые проблемы, купил в Москве престижную квартиру с видом на Кремль. Он сделал в ней дорогущий евроремонт и обставил её шикарной мебелью. Наконец, он смог выписать к себе жену и дочерей.
Теперь вся семья была вместе и обживала новое семейное гнездо. А так же, наслаждалась, открывшимся им с помощью прописки и немалым денежным средствам, добытым Станиславом Кузьмичом, доступом к интересной столичной жизни, которая бурлила как днём, так и ночью. И эта жизнь казалась им прекрасной!
Людмила Григорьевна под стать мужу до наглости предприимчивая особа, проработавшая в своем городе фельдшером «скорой помощи» двадцать лет, не поленилась спуститься в Московское метро и там, в переходе прикупила себе диплом врача.
Прописавшись в Москве, она удачно устроилась врачом в психиатрическую больницу, и получила доступ к специальным лекарствам, которые без зазрения совести успешно использовала для удовлетворения своих корыстных целей.
И ничего удивительного, что с помощью довольно грязных интриг, ей быстро удалось избавиться от двух своих коллег — профессиональных психиатров, посмевших заедать её жизнь. Остальным это стало острасткой.
А так же она не однократно была замечена в сделках с собственной совестью, проворачивая вместе со знакомым, нечистым на руку, нотариусом и «чёрными риелторами» продажи квартир одиноких пенсионеров. Их она незаконно помещала в психушку и объявляла недееспособными.
Когда — то давно Людмила Григорьевна давала клятву Гиппократу и мечтала помогать людям. Но сейчас она уже была вне этого, считая Гиппократа обычным лицемером.
Хорошенькая от природы, выхоленная внешне и развратная до мозга костей, она сумела стать любовницей главврача, не смотря на то, что его жена уже забыла, что её муж когда — то был мужчиной. И не ведала, какой обман она имеет теперь.
— А ведь довольно таки недурненькая, — в первый же день определился главврач.
И поведшись на соблазнительную внешность Лаврищевой и её развязанное кокетство, он помолодел душой и даже позволял Людмиле Григорьевне разные вольности, правда иногда слегка журил её, если она слишком зарывалась.
— Милочка Григорьевна, — пытался он несколько урезонить свою пассию. — А, ваша, мягко сказать — компания не боится, что у ваших подопечных старичков «божьих одуванчиков» вдруг могут объявиться законные наследнички? И тогда вполне возможна драчка! Ведь квартира в Москве сейчас лакомый кусочек! А вдруг случится Прокурорская проверка? Боюсь, что тогда я не смогу, как сейчас принято выражаться, «вас отмазать».
Лаврищевой эти предупреждения были до одного места.
А главврач был человеком рассудительным, смотрел на жизнь и её проявления трезво и часто произносил афоризмы житейской мудрости. И, старясь не вдаваться в подробности, не переставал дивиться делам, которые с лёгкостью проворачивала Людочка — несомненное украшение серых обшарпанных стен старой психушки.
— Дорогой мой начальник, — райским ручейком журчала Людочка. — Ты же сам не устаёшь повторять, что в России душевно больных людей гораздо больше, чем могут вместить все стационары страны! Так, что тебе не составит большого труда подтвердить прокуратуре, любой диагноз, поставленный мною моим старичкам.
В крайнем случае можешь выискать и у меня какую — нибудь скрытую болезнь. Вроде бы я сильно была не в себе и не ведала, что творю. Ты же «светило нашей науки»! За что я тебя и люблю! — втюхивала ему Людмила Григорьевна сладкую лесть.
Лаврищева, уверенная в своей безнаказанности, не скупилась на специальные укольчики для своих старичков, тем более, что это единственное, что она могла делать профессионально. В остальном врачевании она предпочитала прятаться за спину главврача.
А он восторгался её взглядом — взглядом капризной женщины, которой выпал счастливый жребий повелевать и встречать повиновение поклонников. Он был готов ради неё на всё, на что ещё был способен его состарившийся организм. Ведь он чертовски полюбил её!
А она морочила ему голову и менять своей характер в ближайшем будущем совсем была не намерена.
И её начальнику оставалось только отражать на своём аристократическом лице сильное смятение, вздыхать и надеяться на лучшее. И от полноты чувств не забывать выписывать Людмиле Григорьевне редкие премиальные, как ведущему специалисту клиники и просто очаровательной самочке.
Любимые дочки Лаврищевых, успевшие ко времени переезда закончить школу, теперь осваивались в дорогих бутиках, модных ночных клубах столицы, заводили различные флирты и романы. Несомненно, что до светских львиц им было ещё далеко, как до луны. Но кой — какой успех они имели.
Ещё через полгода Лаврищевы решили своих дочерей несколько остепенить. Оценив незаурядные способности старшей дочери, они не совсем честно купили и обустроили для Алины неплохое по столичным меркам кафе.
Хорошо видимый из окон офиса фирмы небольшой кондитерский магазин приглянулся Лаврищеву сразу. Раз он находился рядом с его землёй, то конкуренты по отъёму денег у населения ему тут были совсем ни к чему. Свободных денег у него теперь было много, коварства и хитрости не занимать и в его голове быстро созрела одна интересная идея.
И глядя озабоченное лицо мужа, Людмила Григорьевна решила ему помочь.
Их старшая дочь — Алина с детства готовила обеды для всей семьи. Больше было не кому. Отец на службе, мать сутками на «скорой помощи», а Яна на правах младшей сестры наглела с каждым годом, перекладывая на плечи старшей все обязанности по дому, одну за другой.
Сначала Алина варила простенькие супчики и компотики, а потом стала радовать родителей то уточкой, запеченной с яблоками, то тортиком, то другими кулинарными шедеврами к праздничному столу. Главным тогда было лишь то, чтобы эти изыски не выходили за пределы месячного семейного бюджета.
Её по началу тоненькая тетрадочка с рецептами и секретами приготовления различных блюд, постепенно превратилась в пухлый альбом, а родители прикупили для неё многофункциональную плиту.
В новую московскую квартиру Лаврищевы естественно наняли хорошего повара. Людмила Григорьевна приплюсовала к нему своего личного диетолога. Но Алина в перерыве между шопингом, посещениями солярия, фитнеса и ночных клубов, не смущаясь своим новым статусом, по настроению готовила и сама.
Станислав Кузьмич, имея здоровый аппетит, любил вкусно поесть и, естественно, одобрял эти кулинарные увлечения дочери. Но как человек практичный считал, что любое хобби тоже должно приносить деньги.
— Доча, — как — то обратился Станислав Кузьмич к Алине. — А как ты видишь себя в бизнесе? Может тебе стоит начать своё дело с небольшого кафе?
И владелец кондитерского магазина, соседствовавшего с офисом фирмы, стал потенциальным кандидатом в покойники. Вскоре он благополучно скончался от сердечного приступа, не выдержав того, что его сын, с помощью проплаченных Лаврищевым, катал наделал много карточных долгов. И своей смертью сделал Лаврищевым роскошный подарок.
Его безутешную вдову, довольно живучую особу, пышущую здоровьем и необузданной жизненной энергией, Людмила Григорьевна, разглядев в её глазах какую — то муть, без труда упрятала в психушку с диагнозом «вяло текущая шизофрения». Возмущённая вдова попыталась было протестовать, используя не дюжую силу и ненормативный лексикон, и ещё более убедила консилиум врачей в обоснованности содержания её в психбольнице.
Разумеется, Людмилу Григорьевну временами посещала мысль о том, что распоряжаться по своему усмотрению чужими жизнями, мягко говоря, не хорошо. Но она всегда чувствовала не только остроту момента, но и свой подстрахованный зад и продолжала свою кипучую деятельность под флагом — победителей не судят!
И, конкретно преследуемый кредиторами, сын — картёжник, которого уже возили мордой по полу, продал магазин Станиславу Кузьмичу практически за бесценок. И даже посчитал Лаврищева своим ангелом — спасителем.
Алина, будучи человеком практичным в маму и творческим в кого — то ещё, вкладывала всю душу, а так же папины деньги в свой бизнес. Унаследовавшая от родителей не только фамилию, но и крепкую хватку, она сразу взялась за дело. Вскоре её стараниями и папиными вложениями магазин превратился в уютное кафе с неплохой кухней.
Но для того, чтобы оно стало посещаемым, нужно было некоторое время, которое необходимо было сократить.
Лаврищев в делах дочери во всё вникал и всё тянул. Пользуясь своими безграничными возможностями бизнес — родственника, за неделю до открытия кафе, Станислав Кузьмич урезал персоналу фирмы обед на пятнадцать минут, тем самым обеспечив дочери постоянных посетителей, которые в обеденный перерыв дальше этого кафе теперь уйти не успевали.
