Аманда Линд - Один коп, одна рука, один сын
«Вообще-то, — подумала она, допивая кофе и елозя пальцами ног по траве, — сегодня предстоит не очень-то веселый день, но его надо пережить».
Достав из кармана пижамы телефон, она позвонила Крошке Мари, уютно свернувшейся калачиком у себя в постели и дышавшей в подмышку Эрьяна.
— Пора начинать, — сказала она.
— Ты знаешь, который час?! — кислым голосом спросила Крошка Мари.
— Я хочу закрыть этот вопрос.
— О'кей, о'кей! Эрьяна брать с собой?
— Нет, это касается только нас четверых.
— Позавтракаю и приеду.
— Поешь плотно, все может затянуться.
Разговор окончен. Фрэнси сунула телефон обратно в карман и еще немного постояла на траве, вдыхая запах другой реальности. Скоро уже нужно будет убирать гамак, а садовнику придется постоянно сгребать опавшую листву.
На крыльцо на цыпочках вышел Адриан в своей любимой пижамке с синими слониками. Золотистые волосы торчат во все стороны, мальчик трогательно трет глаза. Он проснулся от шагов Фрэнси на лестнице и разволновался, что маме опять плохо. Во время болезни она либо спала целыми днями, либо совсем не спала и с раннего утра уже была на ногах.
Он молча сел рядом с ней, чувствуя, что именно сегодня утром она не хочет разговаривать. Фрэнси привлекла его к себе и прижалась щекой к его голове. Он так любил, когда она это делала. Ему не хотелось уходить. Но она довольно быстро отстранилась, и Адриан понял, что маме нужно побыть одной.
Он вернулся в дом, поднялся к себе в комнату и начал писать новую главу писем к Тее.
Он до сих пор не получил от нее весточки. Но скоро он напишет очень длинное письмо, где сообщит план, день, час, нарисует карту. И потом они уже никогда не будут одиноки.
Фрэнси долго сидела на крыльце, выпила еще две чашки кофе, хотя желудок уже начал болеть. Она не стала ничего есть — не было аппетита. Хотелось только одного, чтобы этот день как можно быстрее закончился.
Она вернулась в дом и поднялась в детскую к Бэлль, погладила ее по покрытому пушком затылку. Невинное дитя понятия не имеет о зле, которым переполнен мир, о войнах, о лжецах.
Из комнаты дочери она прошла в гардеробную. Черные брюки, черный свитер, черные перчатки. Собрала сумку: защитные очки, инструменты, оружие, перевязочные материалы, лекарства, шприцы с героином и (с учетом того, что драма может стать кровавой) сменная одежда.
Потом пошла в гараж, села в «додж» и уехала.
Через полчаса она уже стояла в комнате для допросов в здании бойни, перед ней на полу лежала Луиза, связанная, как палка колбасы, и с кляпом во рту. Судя по запаху, она описалась.
На стуле сидел бледный и напряженный Джим.
— Встань и подними руки, — приказала ему Фрэнси, а Крошка Мари грубо усадила Луизу на стул.
Джим несколько раз встретился с Фрэнси взглядом, пока она его обыскивала. Глаза Джима молили о пощаде, хотя он прекрасно понимал, что пощады ждать не приходится.
— Ладно, — закончила обыск Фрэнси.
Джим прислонился к стене, скрестил на груди руки. Крошка Мари встала рядом.
— Тебе придется делать все, что я скажу, — сказала Фрэнси, глядя на Джима, — иначе я вынуждена буду сделать вывод, что вы заодно.
Джим кивнул, его глаза блестели, как будто у него поднялась температура. Было похоже, что у него вот-вот начнутся рвота и понос одновременно.
Фрэнси вытащила кляп изо рта Луизы, та шипела и плевалась, во взгляде — вызов и упрямство. Фрэнси обрушила на нее град пощечин, из носа Луизы потекла кровь, стекая на губы и подбородок.
— Можно обойтись без крови, — сказала Фрэнси, взяв Луизу за подбородок, — просто ответь на несколько вопросов. Во-первых, почему? Во-вторых, где у Зака штаб?
Луиза фыркнула. Фрэнси снова несколько раз ударила ее по лицу.
— Почему ты меня предала? — спросила Фрэнси.
Ответа не последовало. Только бесстрашный вызывающий взгляд. Фрэнси схватила Луизу за волосы и сильно дернула.
— Мне захочется снять с тебя скальп, если ты не заговоришь, — пригрозила Фрэнси. — Джим, ко мне!
Джим встал у Фрэнси за спиной и попытался изобразить равнодушие во взгляде.
— Раздень ее и повесь на крюк, — приказала она ему.
Не глядя на сестру, Джим развязал ее, потом раздел. Связав Луизе руки, он накинул веревку петлей на торчавший из потолка крюк для подвешивания туш и стал подтягивать, пока ее ноги не оторвались от пола. Свободный конец веревки он привязал к одному из столбов.
— Возьми, — сказала Фрэнси, протянув ему кнут, который привезла с собой, после чего встала рядом с Крошкой Мари, не выпускавшей из рук пистолет. Это была мера предосторожности на случай, если Джим слетит с катушек и попытается защитить сестру.
Джим посмотрел на Фрэнси, потом на Крошку Мари, потом на кнут и на болтавшуюся перед ним Луизу, такую загорелую, спортивную, с изящно подстриженными рыжевато-каштановыми волосами.
Он закрыл глаза и на секунду задержал дыхание, а Луиза вспомнила все, что Зак рассказывал ей о боли: мысленно перенестись куда-нибудь на край вселенной, в точку покоя и тишины, на безопасный пятачок, где можно спрятаться и где ничто не сможет ее достать — ни кнут, ни крюк для подвешивания туш, ни то, что еще хуже.
Кнут взметнулся. Один, два, три, четыре удара.
Джим выл. Луиза не издала ни звука. Фрэнси грызла ногти, Крошка Мари мечтала о бифштексе с кровью.
Джим посмотрел на Фрэнси. Он был весь в крови, как и Фрэнси с Крошкой Мари.
Фрэнси кивнула, чтобы он продолжал. И он продолжил.
Спина Луизы превратилась в кровавое месиво, от бедра был отсечен кусок мяса. Время от времени она тихо постанывала, но не кричала.
Фрэнси остановила Джима и подошла к Луизе. Посмотрела в глаза — пустота. Как будто она где-то в другом месте. Она посмотрела, как пульсирует у нее вена на тонкой шее. Пульс был ровным и спокойным.
— Ты будешь говорить, или я прикажу Джиму тебя убить… — Фрэнси была непреклонна.
— Это будет не он, это будешь ты, Джима я уже простила.
— Закрой пасть! — взревела Фрэнси и вывихнула Луизе колено.
Послышался хруст. Лицо Луизы на мгновение исказилось и снова стало бесстрастным.
«Я тебя в порошок сотру, иуда проклятая, — подумала Фрэнси, — я не сдамся, пока не попросишь о пощаде. Но ты ее не получишь».
— Сколько мы уже знакомы? — спросила она, обходя Луизу, под которой натекла лужа крови. — Нам было лет по двадцать, да? Ты и Джим были как Чип и Дэйл. Глядя на вас, я хохотала так, что живот болел. Вы всегда были мне преданы, оба. До этого момента. Я не понимаю, как ты могла так поступить со своим братом. Предать меня — это я еще могу понять, хотя и удивлена, но его…
Луиза закрыла глаза. Уже неплохо. Возможно, она хотела скрыть слезы.
— Я хорошо тебе платила, — продолжала Фрэнси, — у тебя есть все, что касается материальных благ, значит, дело в чем-то другом.
— Власть, — произнесла Луиза и посмотрела Фрэнси прямо в глаза.
Та ничего не ответила, ожидая продолжения.
— Тебе нужно, чтобы все доставалось только тебе, жадная сука! — прошипела Луиза.
Она уже не отсутствовала, и ее взгляд не был пустым.
Луиза снова зажмурилась, чтобы немедленно вернуться в уголок вселенной, где нет боли, нет тела, где только мир и покой.
— Так он тебя купил? — спросила Фрэнси. — Пообещал, что вы будете партнерами? И ты поверила? И трахнул тебя, наверно?
Луиза пролетела через свой космос насквозь и очутилась на бойне.
— Мы трахались как кролики целыми днями, — сказала она. — А тебе завидно? Зак сказал, что ты его хочешь.
И засмеялась. Фрэнси ударила ее кулаком в живот, но она продолжала визгливо и хрипло хохотать.
— Тебе нужна только Крошка Мари! — заорала Луиза. — Крошка Мари то, Крошка Мари сё. Эта толстуха всегда была важнее меня. Зак увидел во мне потенциал. У него можно хотя бы продвинуться по службе. Людей судят по их способностям, а не по тому, насколько хорошо они лижут задницу боссу.
Фрэнси покачала головой. Луиза прекрасна знала, что уж кем-кем, а подхалимом Крошка Мари не была.
Зависть. Луиза просто завидовала.
— А ты вся уже извелась от зависти, — продолжала посмеиваться Луиза, — он с тобой просто играл. Надеялся, что ты выбросишь белый флаг. А я ему сказала, что ты такая чувствительная, что не выдержишь. Что ты поддашься, как только он засунет в тебя свой большой член.
— Закрой пасть, а то я отрежу тебе язык! — заорала на нее Фрэнси.
— Как же я тогда отвечу на твои вопросы?
— Ты же умеешь писать?
— Уже разучилась.
Фрэнси посмотрела прямо в ухмыляющуюся физиономию Луизы, потом сходила за ножом и срезала ее с крюка.
— Снимай с нее скальп, — приказала она, протянув нож Джиму.
— Что? — переспросил Джим.
— Ты слышал.
— Послушай, это уже как-то…
— Снимай с нее скальп! — взревела Фрэнси.
