Василий Веденеев - Крысиная тропа
Клерк быстро набрал код на клавиатуре компьютера и почтительно обратился к клиенту на английском. В ответ Николай Иванович лишь натянуто улыбнулся, зато Лакдар заливался соловьем. Клерк принес все необходимые бумаги. Сахнун показал, где подписать, и Рыжов подписал, получив взамен кредитную карточку «Америкэн Экспресс».
Через четверть часа уже вернулись на виллу Лакдара.
— Честно признаться, я порядком переволновался, — Сахнун налил виски и медленно выцедил его, как лошадь: сквозь стиснутые зубы. — Клерк благодарит клиента, а тот стоит, будто истукан. Хорошо, догадался улыбнуться, и я все свалил на пресловутую британскую невозмутимость.
— По паспорту я ирландец, — напомнил Николай Иванович.
— А, — отмахнулся Лакдар, — какая разница? Я думаю, с такими лингвистическими способностями вам лучше попасть на борт корабля в обход пограничного и таможенного контроля, а по прибытии пусть о вас позаботятся друзья в Ирландии.
— А избежать контроля возможно? — поднял на него глаза Рыжов.
— В мире нет ничего невозможного, — перевел старый еврей, вздохнул и налил себе полный стакан виски.
— Эй-эй! — Сахнун отобрал у него спиртное. — Ты мне еще нужен! Когда закончишь работу, пей сколько влезет… Отдыхайте, а я наведаюсь в порт.
Он ушел, а Николай Иванович развалился на диване и принялся разглядывать кредитную карточку.
— Целое состояние, — втихаря опрокидывая стаканчик, заметил старик.
«Если бы ты знал, сколько здесь миллионов долларов! — усмехнулся Рыжов. — Тебе такая сумма не привидится даже во сне. Впрочем, не зря говорят: у кого жемчуг мелкий, а у кого суп жидкий».
Старик незаметно задремал: выпитое виски и непривычно обильная еда сделали свое дело. Рыжов лежал на диване с сигаретой и лениво размышлял, сколько же лет этому варшавскому еврею.
Наверное, не меньше семидесяти? Что с ним самим станется к этому возрасту? Конечно, в отличие от старика ему о хлебе насущном беспокоиться нечего: проживет и на проценты с капитала. Любопытно влезть в шкуру рантье. Ведь русский пенсионер и западный рантье далеко не одно и то же. Наши — плохо замаскированные нищие, которым государство, готовое кормить огромную чиновничью армию, кидает подачку, чтобы все сразу не передохли с голоду, а вымирали постепенно. Действительно, зачем власть имущим такая обуза, как пенсионеры? Балласт, лишний груз, отработанный человеческий материал…
Часа через два появился довольный Лакдар и известил: все в порядке! Вечером они на катере подходят к атлантическому лайнеру, и Николаса Герберта берут на борт, где его будет ждать каюта-люкс.
— Вот билет! — Сахнун передал Рыжову похожую на туристический буклет пачку разноцветных квитков.
— Как это вам все удается? — разглядывая бумажки, с некоторой долей подозрения спросил Николай Иванович.
— Он большой чин в полиции, — ответил за хозяина переводчик. — Не сомневайтесь, все правильно. У каждого свой бизнес.
Лакдар полицейский? Рыжов забеспокоился — он никогда не доверял ни милиционерам, ни сотрудникам госбезопасности: даже самые снисходительные и сдержанные из них напоминали ему готовых вцепиться в горло кровожадных псов. Их начальство еще более или менее было ручным — сначала для партаппарата, потом для чиновной номенклатуры и тех, кто имел большие деньги. А исполнители — всякие лейтенанты, капитаны или майоры, а то и полковники, имевшие собственное мнение, — всегда пугали Николая Ивановича до дрожи. Но и невольно заставляли уважать их, как бойцов. А что собой представляет как полицейский этот Сахнун? У него бизнес вместе с Шамраем и компанией?
Незаметно подошло время ужина. За столом опять сидели втроем. Лакдар успел переодеться в потертые джинсы и куртку.
— За благополучное путешествие! — предложил он тост.
Рыжов ел мало и неохотно: им уже овладело нервное возбуждение и вновь проснулись притупившиеся было страхи, от которых болезненно сжимался желудок. Скорее бы оказаться на корабле и забраться в каюту.
— Пора! — Сахнун поднялся из-за стола. — Ты поедешь с нами, — бросил он переводчику. — Мало ли что понадобится.
Спустились в гараж. Вещи Рыжова положили в багажник, а сам он сел на заднее сиденье. Впереди устроились Сахнун и старый еврей. «Мерседес» запетлял по узким проулкам, нащупывая дорогу светом фар, — уже сгустились сумерки.
Как-то незаметно они оказались на ярко освещенной фонарями набережной, а потом свернули к едва угадывавшемуся во мраке причалу. Неподалеку от него сиял огнями ресторан. С его веранды доносилась веселая музыка.
Лакдар запер машину, взял из багажника вещи Рыжова и первым направился в темноту. Николай Иванович и переводчик поспешили за ним.
Шагов через десять они увидели стоявший у причала катер. Лакдар прыгнул на борт и помог перебраться спутникам.
Салон катера был отделан красным деревом и светлым кленом, мягкие диваны располагали к отдыху. Из ходовой рубки выглянул небритый человек в мятой белой фуражке и морской фуфайке.
— Отчаливай, Бумбо, — велел ему Сахнун.
Палуба под ногами едва заметно завибрировала, и суденышко качнуло первой большой волной.
— Вон, видите, — Лакдар показал в иллюминатор на далекие огни огромного теплохода, стоявшего на рейде. — Мы идем к нему. Это «Дублин». Закуривайте!
Он достал пачку сигарет и угостил спутников, вежливо поднеся каждому огонек зажигалки. Николай Иванович затянулся и представил, как скоро он будет покуривать, лежа в ванне каюты-люкс, но вдруг почувствовал непривычную, никогда ранее не испытанную им боль в груди — словно его тонкой стальной нитью разрезали пополам, и обе половинки начали жить сами по себе, а горло забили комом грязной душной шерсти. И ребра сдавливали грудную клетку, как клещами.
Так же внезапно боль отпустила. Дрожащей рукой Рыжов вытер выступивший на лбу холодный пот и сунул недокуренную сигарету в укрепленную на переборке ярко начищенную бронзовую пепельницу. Неужели сердечко от нервов прихватило? Ах, как не вовремя. Наверное, пора завязывать с курением. Ну, ничего, вроде отдышался немного. Однако через мгновение приступ начался вновь. Николай Иванович застонал.
Лакдар обеспокоенно проговорил что-то по-арабски и настежь распахнул все иллюминаторы.
— А-а, — едва смог выдавить из себя Рыжов. Скосив глаза, он увидел, что старик переводчик дремлет, уронив голову на грудь, а сигарета тлеет у него во рту, и серый столбик пепла потихонечку растет, растет…
Явно испуганный, Сахнун кинулся к ящику аптечки.
Но Николай Иванович уже плохо воспринимал происходящее: он тщетно пытался глотнуть хоть немного воздуха, вдруг ставшего удивительно вязким и тягучим. Он обволакивал Рыжова, как тяжелое шелковое покрывало, прилипал к лицу, словно смола, но никак не желал попасть в легкие.
Лакдар, не переставая бормотать по-своему, внимательно поглядел на пассажиров. Потом достал из кармана пинцет, аккуратно вынул изо рта еврея сигарету и выбросил ее в иллюминатор. Затем отправил туда же сигарету Николая Ивановича, следом полетел и пинцет.
Краем сознания, еще не заполненным удушающей болью, Рыжов понимал — что-то не так! Надо собраться с силами и защищаться, защищать себя, свою жизнь и деньги! Как? У него нет оружия. Да и зачем оружие, если он даже не может поднять руку или двинуть ногой?! И вдруг с ужасающей отчетливостью до него дошло — он угодил в хитрую ловушку и это последние мгновения его жизни!
Стало страшно, как никогда: хотелось вопить в голос, но из горла вырвался лишь хриплый стон, как будто туда засунули металлическую щетку с алмазной остроты щетиной и она все режет и рвет внутри.
Тем временем Лакдар скинул с дивана переводчика, перешагнул через него, как через бревно, и начал деловито обшаривать карманы Рыжова.
— Все хорошо, уважаемый, все хорошо, — приговаривал он, как будто умирающий мог его понять. И вот наступил черед Николая Ивановича лечь на пол салона рядом со старым евреем. — Бумбо! Глуши мотор.
Через секунду наступила тишина, и катер, как поплавок, закачался на волнах. В салон вошел Бумбо. Он сдвинул на затылок морскую фуражку в грязном белом чехле и, наклонившись, поводил растопыренной пятерней перед глазами Рыжова. Рулевой не знал, что в сигаретах, которыми Сахнун угостил пассажиров, был дигилин — синтетический аналог яда кураре. Смерть от него наступала без агонии и судорог: просто происходил паралич дыхательных органов. И уже через полтора часа яд полностью разлагался даже в трупе, и никакое светило криминалистики и судебной медицины не смогло бы констатировать отравление. Пусть тела скроет пучина, тем не менее осторожный Лакдар предпочитал перестраховаться.
— Ну что? — спросил он.
Бумбо присел на корточки, пальцем оттянул нижнее веко Рыжова и посмотрел зрачок. Пробурчал что-то, после чего брезгливо вытер палец о парусиновые штаны.
