Кирилл Гольцов - Дом на цилиндрах
— Кирилл! Я так тебя ждала!
Моя рука не успела распахнуть дверь машины, как я оказался в крепких объятиях ужасно пахнущей женщины, которая была до недавнего времени женой Валеры. Я всегда питал к ней неприязнь, которая точно была взаимной, однако с другом мы этой темы касались редко. Причины? Главным образом та, что Аня была настроена против всех знакомых Валеры и считала, что он должен посвящать всё своё время семье. Из-за этого мы стали видеться в последние годы намного реже и как бы даже тайком. Думаю, это не шло на пользу ни мне, ни ему, и как-то я даже поймал себя на том, что наши отношения медленно, но верно превращаются больше в формальность или привычку. Дружба? Что до неё, то она начала давать трещину, которая, если бы не эта странная смерть Валеры, неизвестно во что бы ещё вылилась. При этом Аня сама была откровенной грязнулей и даже редко утруждала себя готовками, хотя работала кем-то вроде приёмщицы всего половину дня и за мизерные деньги. В её внешности, конечно, что-то было, но для меня навсегда оставались отталкивающими прямые, длинные и бритые, но очень уж тощие ноги. Каждый раз при взгляде на них я почему-то вспоминал фотографии людей из концентрационных лагерей, измученных голодом и непосильной работой. Сама же Аня, похоже, наоборот, считала ноги одним из главных своих достоинств и не упускала случая это подчеркнуть, максимально обнажая их в своих нарядах.
— Что-то случилось? — хмуро поинтересовался я, пытаясь высвободиться из её душных и липких объятий.
— А смерть Валеры, по-твоему, ничего такого? — всхлипнула она, отстранилась и трубно произнесла: — Или между делом ты об этом успел позабыть?
— Извини, я не это имел в виду. Мы же с тобой встречались и всё это обсудили ещё вчера…
— И, по-твоему, одной встречи для этого достаточно? Подумай, ведь ты говоришь о своём друге!
— Я этого не забыл, — раздражаясь, бросил я и захлопнул дверь машины. — Извини, у меня был сегодня очень тяжёлый день и я не расположен сейчас что-либо с тобой обсуждать!
— Ах, вот как. Значит теперь ты меня и знать не хочешь? Думаю, Валера на небесах очень тебе благодарен за такое отношение к его любимой жене!
— Ты говоришь глупости. В любом случае, если у тебя есть ко мне какое-то дело, то говори, а нет, давай перенесём нашу встречу, например, на начало следующей недели…
— Я лишь хочу, чтобы ты мне кое-что объяснил! — выпалила Аня и стала рыться в своей мятой сумке, выполненной из разноцветных кожаных заплат и неизменно ассоциирующейся у меня с тёплым деревенским одеялом. — Вот, я нашла это у него в ящике стола. Валера мне их не показывал и хотел, наверное, скрыть. Но тебе-то точно говорил, и, даже если это ужасная тайна, с его смертью ты со спокойной душой можешь считать себя свободным от любых обязательств!
Я взял в руки мятый конверт и открыл его. Внутри лежали всего лишь очки в роговой оправе — хотя у Валеры было отличное зрение, видимо, в них стояли линзы с диоптриями. Во всяком случае, мне так показалось сначала, а когда я аккуратно достал очки, то был слегка удивлён — это больше походило на нечто, продающееся в магазинах приколов. А ведь мой друг был весьма серьёзным во всех отношениях человеком, и я с трудом мог себе представить, чтобы он не то что купил, а просто принёс домой подобный предмет.
— Ну? — Аня громко сопела и, уперев руки в бока, казалось, готова была ринуться на меня, если ответ её не устроит хотя бы чуть-чуть.
Я пожал плечами, расправил дужки и надел очки. Что сказать? Вид через стёкла был весьма необычным — словно я смотрю сквозь тесные стеклянные колонны, выгибающие и путающие пространство. Моя рука непроизвольно вытянулась вперёд и, вскрикнув, я сорвал очки и чуть было не бросил их на асфальт. Аня не могла этого знать, но через них моя кисть показалась неестественно вытянутой… и отсутствовал указательный палец. Прямо как у этого чёртового Хельмана.
— Что с тобой?
— Забери это. Впервые вижу и не знаю, зачем это понадобилось Валере! — воскликнул я и торопливо засунул очки в конверт, передавая ей.
— Или не хочешь говорить… Ты же чего-то испугался, напялив их? Мой муж ни разу не скрыл от меня никакой, даже мельчайшей подробности своего дня, а тут такое! — Аня схватила конверт и стала наступать на меня: — И после этого ты ещё смеешь называться другом Валеры? Да ты просто никто, а если что-то скрываешь от меня, то даже ещё хуже!
— Ну-ну, разошлась. Давай-ка, иди домой и успокойся, ты явно не в себе. Неужели ты проделала такой длинный путь из Москвы, только чтобы показать мне эти дурацкие очки?
— Это для тебя они такие, потому что сам дурак и есть!
Аня хотела сказать что-то ещё, но стала задыхаться, глотая ртом воздух, словно аквариумная рыбка, потом отчаянно махнула рукой и стала быстро удаляться в сторону автобусной остановки, где, словно выкрашенные в жёлтый цвет железнодорожные вагончики, в ряд стояли маршрутные такси.
— Не звони и больше не попадайся мне на глаза! — послышался издали её расстроенный голос, но Аня даже не обернулась.
Мне осталось только раздражённо пожать плечами, закрыть машину и войти в подъезд. Здесь опять пахло краской и сигаретным дымом — эти вечные косметические ремонты, кажется, стали уже не просто какой-то доброй традицией, а своеобразным лицом нашего дома. Но, наверное, если бы сейчас я не почувствовал знакомых ароматов, то очень насторожился бы и, надо сказать, вовсе не зря. Однако с этим всё было в порядке, и, вызвав лифт, я тяжело ввалился в тускло освещённую кабину.
— Когда же они поменяют лампочку? — задал я вслух риторический вопрос, и от этого всё вокруг почему-то показалось светлее.
Нажав кнопку третьего этажа, я облокотился на противоположную от затёртой панели стену и глубоко вздохнул.
— Паршивцы! — невольно вырвалось у меня, когда я обратил внимание на грубый рисунок слева: серебряный овал, напоминающий неаккуратно закрашенное куриное яйцо.
Раньше в лифтах всегда или писали неприличные надписи, или свои имена, или рисовали глупые рожицы. Но такое у нас было впервые и, надо сказать, несмотря на небрежность, изображение чем-то притягивало, словно в нём была выражена какая-то идея, а сознание её уловило. Наверное, то же происходит с картинами: независимо от того, что на них изображено, хороший художник всегда найдёт возможность донести до зрителей свою основную мысль. А вскоре я осознал, что, наверное, всё-таки подобное ощутил только я, так как сознание слишком быстро провело параллели с цистернами, и мне подумалось, что, поняв это сразу, я вряд ли вообще сейчас сел бы в этот лифт. Это значит, что привидевшийся в пожаре кошмар по-настоящему меня испугал? Видимо, да. Но было и что-то ещё — ощущение чего-то гораздо большего, чем сон или ответы на давно заданные вопросы. Выразить мысль точнее, даже для себя, я не мог, да, собственно, не особенно и хотел — с оптимистичным настроем и ожиданием впереди только хорошего, жилось как-то спокойнее.
Обычно я вообще ходил пешком — всего-то пять лестничных пролётов, или сорок четыре пологие ступеньки. Зачем? А для поддержания себя в спортивной форме, что казалось немаловажным, учитывая мой преимущественно сидячий образ жизни. Хотя иногда я думал, что это просто смешно и неплохо было бы записаться в какой-нибудь фитнес-клуб или, на худой конец, приобрести домой тренажёр. Однако сегодня я, несомненно, был слишком вымотан утренними событиями, и убаюкивающие качания кабины вместе с монотонным приглушённым гулом казались весьма уместными и даже желанными. Когда лифт со скрежетом затормозил, я вышел, но остановился, обернулся и почему-то ещё какое-то время пристально всматривался в рисунок, до тех пор пока двери с протяжным стоном не захлопнулись. Странно, но теперь уже мне никому не хотелось «надрать уши» за подобное безобразие, а скорее стало жутковато от неясного предчувствия беды. Нет, наверное, я сегодня действительно сильно устал, если даже подобная ерунда могла легко вывести меня из состояния душевного равновесия!
Я пошарил в кармане и извлёк звенящую связку ключей. С ней было много мороки — слегка неопрятный внешний вид, сползающие вниз штаны и колкость во время сидения. Но и преимущества налицо: у меня с собой были все ключи, которые только могли понадобиться, включая несколько хитроумных отмычек, каждой из которых я воспользовался как минимум пару раз с весьма неплохими результатами. В общем, штука нужная. Я быстро отыскал нужный ключ — самый большой в связке. Он подходил к нижнему сейфовому замку недавно установленной железной двери, куда я и попытался его сунуть. Безрезультатно! Вот так сюрприз! Убедившись, что сторона та, но нужный ключ не лезет, я наклонился и вытащил из футляра на брючном ремне универсальный армейский нож, оборудованный, помимо прочего, маленьким, но необычайно ярким фонариком. Что я хотел там увидеть? Да всё что угодно, начиная с насованных кем-то щепок или даже застывшего клея. К сожалению, несколько подобных прецедентов у нас в доме уже было. Однако всё оказалось намного банальнее — просто задвижка изнутри была закрыта. Простите, я выразился «просто»? Это как сказать! Ключи-то были только у меня и я, разумеется, был уверен, что, уходя, дверь запер и даже по привычке неоднократно подёргал ручку. И вот теперь получается, что некто не только проник ко мне домой, так ещё и заблокировал дверь изнутри.
