Кирилл Гольцов - Дом на цилиндрах
— И какая же мысль?
— Очень простая: вдруг меня не убьёт, а оставит на всю жизнь калекой. И ладно ещё таким, который мог бы самостоятельно покончить с жизнью позднее, а вдруг совершенно беспомощным и обречённым на очень долгую, нудную и никому не нужную жизнь…
— Да, это аргумент! — кивнул я и улыбнулся. — Тебе надо прямо куда-нибудь устраиваться вести лекции для склонных к суициду людей. Думаю, ещё парочка таких захватывающих историй с гениальными выводами, и ты переубедишь очень многих!
— Ну вот, опять ты шутишь. А разве сам не задумывался о чём-то подобном?
— Нет, я так не думаю. Хотя наверняка многие самоубийцы учитывают такую возможность и делают всё необходимое, чтобы умереть наверняка.
— Да, мне тоже именно так кажется. Представь, как им тяжело приходится… Совершить такой пугающий поступок не под сиюминутный порыв, а тщательно анализируя и пытаясь предвидеть всё то, что может пойти не так. Прямо как какой-нибудь бандит, планирующий преступление и не желающий оставить ни шанса его поймать.
— Наверное, как правило, всё-таки что-то здесь не учитывается…
Я сел прямее и стал чаще дышать. Казалось, от этого привкус гари становился всё размытее и постепенно отступал.
— Да, случайности неизменно вносят свои коррективы! — Хельман удовлетворённо потёр руки. — Вот, например, посмотри на ту смятую машину, припаркованную у поворота. Вообще не люблю людей, которые вот так бросают свою вещь, пусть сломанную, и создают массу проблем другим. Но сейчас речь не о том… Ехали ведь куда-то люди, планировали, может, даже опаздывали. А тут раз — и всё в мгновение ока стало совсем по-другому.
— Да, бывает… — неопределённо потянул я и начал высматривать свою машину.
— У тебя, раз всё так сегодня получилось, тоже произошло нечто подобное?
— Нет, не думаю. Если, конечно, мою машину не угнали.
— А ты бодрячок. На чём ездишь? — Хельман хлопнул меня по плечу, и там сразу же разлилось пятно боли, заставившее меня поморщиться и чуть отодвинуться.
— Красный «шеви», далеко не новый, но ничего так…
— Ну тогда за это можешь не переживать. Единственное, что грозит твоему автомобилю в Москве, это невозможность выехать из-за припарковавшихся вокруг машин.
— Да, такое частенько бывает. И давай-ка понемногу двигать!
— Что же, я не против. Притомило моё общество и, правда, есть куда спешить?
— Спешить есть куда, да и просто не хочется находиться рядом с тем местом, где только что чуть не отбросил копыта! — ответил я.
— Что же, понимаю тебя. Хотя, знаешь, после такого эффектного знакомства я просто чувствую себя обязанным пригласить тебя на днях где-нибудь посидеть, выпить за то, что мы встретились и так удачно избежали всех опасностей!
— Предложение дельное, и я его с удовольствием принимаю. Только, конечно, не на сегодня. Вот… — Я покопался в кармане и выудил визитку. — У тебя есть ручка?
— Она твоя, можешь даже оставить себе на память! — Хельман протянул мне толстый пластмассовый обрубок с какой-то раскосой надписью.
— Нет, спасибо, такого добра хватает.
Я перевернул карточку, на которой были написаны только мои фамилия, имя, отчество и адрес электронной почты. Потом сзади я размашисто написал телефонный номер и протянул всё Хельману.
— Ого, всё по-деловому! — воскликнул тот. — Обязательно позвоню, не сомневайся!
— Я в тебе полностью уверен, — кивнул я и, собрав силы, приподнялся с лавочки.
— Ну как? Не шатает? За руль сможешь сесть?
— Думаю, что осилю как-нибудь.
— Вот и ладно. Но всё равно, давай-ка я тебя провожу!
— А от тебя нелегко уйти! — улыбнулся я, но был ему благодарен.
Мы сделали небольшой крюк до пешеходного перехода, убедились, что горит только красное изображение пешехода и промаршировали по широким белым полосам под блёклый отсвет солнца на погасшем диске светофоре.
— Ага, вот и она! — облегчённо вздохнул я, махнув рукой в сторону машины, которую заметил припаркованной возле тлеющей урны.
— Похоже, тебе опять придётся пройти через дым, приятель! — хохотнул Хельман и крепко сжал мою руку. — Был искренне рад познакомиться.
— И я, поверь, тоже. Не забудь позвонить.
— А то! Обязательно! И, пожалуйста, постарайся, по крайней мере сегодня, не впутываться больше ни в какие опасные дела!
— Это я тебе обещаю. Ну всё…
Я с трудом разомкнул его пальцы и, кивнув, пошёл в сторону машины.
— До встречи! — крикнул Хельман, и я остановился, словно о чём-то вспомнив.
Обернувшись, я смотрел, как он скрывается в потоке машин, то исчезая, то снова выныривая, и что-то неясное начало меня тревожить. Я тёр свою пожатую с излишним энтузиазмом руку, пытался сосредоточиться, но, кажется, совершенно очевидное неизменно ускользало от меня.
— Всё, хватит об этом… — наконец пробормотал я и обогнул лениво дымящуюся урну. — И больше никаких призрачных лиц.
Я нажал большую серую кнопку на брелке, услышал ответный пик и уже через минуту выруливал в сторону плотного потока машин, ощущая жар разогретых внутренностей машины и ожидая чудесного охлаждения от слабенького вентилятора. На повороте мне пришлось притормозить, а какой-то молодой, неопрятно одетый парень, который хотел, воспользовавшись моментом, проскочить перед длинной чёрной машиной, неожиданно отскочил в сторону и со злобой ударил ногой в кроссовках по её задней фаре. Бывает!
Я уже хотел двинуться вперёд, когда у чёрной машины зажглись белые огни, и она с визгом поехала назад. Хлопнула дверь, и парень сцепился в яростной словесной перепалке с лысоватым водителем средних лет. Поскольку меня абсолютно не интересовало, кто и кому должен был из них уступить дорогу и насколько смертельной была опасность, я хотел уже раздражённо посигналить, чтобы они меня пропустили, но тут неожиданно посмотрел на свои руки и замер.
Неожиданно мне показалось, что в салоне стало очень холодно, и тело пробрала колышущаяся дрожь. Словно в замедленной съёмке я наблюдал, как чёрная машина уже уехала, а что-то ещё долго выкрикивающий парень скрылся в толпе. Сзади раздавались чьи-то раздражённые гудки, но это казалось просто тем, что отвлекало меня всё это время от сути произошедшего. И теперь я отчётливо понял, что же смутило меня при расставании с Хельманом, — рукопожатие и его рука, на которой были все пальцы.
Глава II
Непрошенные гости
Пока я ехал домой, вихрь сомнений проник в мою голову, и теперь я вовсе не был уверен в том, что на самом деле видел все пальцы на руке Хельмана во время прощального рукопожатия. Хотя воображение рисовало даже то, что на указательном пальце ноготь был пожелтевший, как у часто курящих людей. Размышляя об этом с маниакальным упорством, я постепенно прошёл все стадии — от страха и сомнений до сетования на собственную невнимательность и возможность прояснить наконец этот момент, когда я приеду домой и позвоню своему другу, направившему туда Хельмана. Разворачивая же машину возле «сталинки», где я прожил больше пятнадцати лет, мне уже почему-то казалось всё совсем неважным, и такая сосредоточенность на этой теме представлялась просто объяснимым вариантом шоковой реакции организма на всё произошедшее. Да, наверняка так оно и есть.
Дома я не был уже три дня — не имело смысла ехать сюда из Москвы, где в последнее время было слишком много дел, и я жил у одного моего хорошего знакомого, попросившего меня присмотреть за квартирой во время его длительной командировки в США. Это пришлось как нельзя кстати, но сегодня, после всего случившегося, мне хотелось оказаться именно у себя дома: постоять под прохладным душем, сделать огромный бутерброд с беконом, луковицей и сыром, а также посмотреть по телевизору что-нибудь весёлое и глупое. Может быть, даже опрокинуть стакан-другой джина с тоником — надо же как-то отпраздновать то, что я сегодня остался жив!
Какая же ужасающая стоит жара. Даже несмотря на отчаянное гудение вентилятора, находиться в машине было просто невыносимо. Пот неприятно сочился по спине, капал с волос и оставлял на руле темнеющие разводы. Теперь казалось, что в салоне запах гари смешался с едким потом, и от этого к горлу начинала подступать тошнота. По дороге я несколько раз хотел остановиться и сполоснуть лицо из бутылки с питьевой водой, но перспектива потерять на подобное занятие лишние минуты, которые можно провести под прохладным душем дома, никак не казалась чересчур соблазнительной. Конечно, я мог бы решить все проблемы разом, включив кондиционер, однако хорошо помнил, как прошлым летом поступил именно так и потом почти месяц ощущал сдавленность и невыносимое першение в горле. Повторять подобный опыт никак не хотелось.
— Кирилл! Я так тебя ждала!
Моя рука не успела распахнуть дверь машины, как я оказался в крепких объятиях ужасно пахнущей женщины, которая была до недавнего времени женой Валеры. Я всегда питал к ней неприязнь, которая точно была взаимной, однако с другом мы этой темы касались редко. Причины? Главным образом та, что Аня была настроена против всех знакомых Валеры и считала, что он должен посвящать всё своё время семье. Из-за этого мы стали видеться в последние годы намного реже и как бы даже тайком. Думаю, это не шло на пользу ни мне, ни ему, и как-то я даже поймал себя на том, что наши отношения медленно, но верно превращаются больше в формальность или привычку. Дружба? Что до неё, то она начала давать трещину, которая, если бы не эта странная смерть Валеры, неизвестно во что бы ещё вылилась. При этом Аня сама была откровенной грязнулей и даже редко утруждала себя готовками, хотя работала кем-то вроде приёмщицы всего половину дня и за мизерные деньги. В её внешности, конечно, что-то было, но для меня навсегда оставались отталкивающими прямые, длинные и бритые, но очень уж тощие ноги. Каждый раз при взгляде на них я почему-то вспоминал фотографии людей из концентрационных лагерей, измученных голодом и непосильной работой. Сама же Аня, похоже, наоборот, считала ноги одним из главных своих достоинств и не упускала случая это подчеркнуть, максимально обнажая их в своих нарядах.
