Джерри Остер - Погоня за «оборотнем»
Привратник пожал плечами:
— Иногда я просто удивлялся этому. Вот и все.
— Любопытно, как Нельсон удовлетворялся, не так ли?
— Можно и так сказать.
— К нему приходили мужчины?
— Молодые ребята приятной наружности с внешностью этих самых, манекенщиков, знаете ли.
— А женщины?
— Ходила одна.
— Можешь описать?
— Сложно это сделать. Она всегда приходила в шляпах со свисающими полями, а из-под них волосы были не видны.
— Высокая?
— Дюймов пятьдесят восемь — пятьдесят девять.
— Вес?
— Вес назвать трудно. Никогда не могу точно определить вес. Вот вы сколько весите? Сто семьдесят?
Про себя Сейлес подумал, что весил он, наверное, сто восемьдесят пять с довеском.
— Особые приметы?
— Необычайная женщина. Классная женщина.
— Нельсон упоминал о роде своих занятий?
— Он был дилером по торговле антиквариатом, так?
— Что можешь добавить к этому? Животные, хобби и так далее?
— Вы обо мне спрашиваете или о нем?
Сейлес рассмеялся:
— Ну, выгуливал ли он собаку, выходил на улицу с теннисными ракетками, клюшками для гольфа? Может, бегал трусцой, ездил на велосипеде?
— Как-то он вышел с пикой, — вспомнил привратник.
Про себя Сейлес отметил, что это может стать зацепкой, но следовало уточнить, что это была за «пика».
— Вы когда-нибудь были в музее искусств Метрополитен?
— Хм. Да. Когда пацаном был, — ответил Сейлес.
— А в зале, где выставлены железки и все прочее, были?
— Какие железки? — переспросил Сейлес.
— Ну, которые рыцари носили в былые времена.
— А-а-а. Доспехи? Ты имеешь в виду, у него было, как это называется, копье?
— Точно. Именно копье. Такая большая, длинная штука с большой потешной ручкой в золоте. Должно быть, спускался с ней по лестнице. В лифт-то она не входила. Полагаю, что с ней он и наверх поднимался. Но я не видел. Наверное, это не в мою смену было.
* * *Сейлес отмерил круг по кабинету Барнса.
— Кто сообщит Сюзан о Поле, хотел бы я знать? Тянуть с этим больше нельзя. Вот-вот о случае сообщат в газетах или по телевидению.
Рита курила «Мальборо», полусидя на подоконнике, отчего юбка плотно облегала бедра. Она могла, себе позволить закурить лишь после совещания. Рита, среди всего прочего, недолюбливала Полли за то, что она, не зная об астме Никса, курила в его присутствии, в то время как все, включая Никса, боялись сказать ей об этом.
— Я должна стать тем человеком, кто скажет ей. Мы долго были в одной связке: она, Пол и я.
— Могут ли три альпиниста, которые царапались, задевали друг друга «кошками», толкались локтями, чтобы достичь вершины, сказать по прошествии времени, что они «были» в одной связке? — удивился Барнс и твердо заявил: — Я сам сообщу Сюзан. Это моя обязанность.
Рита встала с подоконника, загасила сигарету о край корзинки для бумаг Барнса. Глядя, как она это делает, ему так и хотелось шлепнуть ее по мягкому месту.
— Сюзан могла бы быть нам полезной.
— Если ты хочешь привлечь ее к работе, то я не могу этого сделать. Я уже размышлял над этим, — ответил Рите Барнс.
— Держу пари, что Сюзан это сделает добровольно, — голос Риты прозвучал негодующе.
— Даже так?
Это явно была одна из фраз Никса. Там, наверху, после того, как были заданы все вопросы, Никс положил Барнсу руку на плечо и сказал:
— Ты действовал прекрасно, Джон. Ни у одного из них не возникло подозрения, что Ван Митер мог стать «оборотнем». Расскажешь ли ты его жене все, как есть? И насколько она поверит объяснениям?
Барнс хотел сказать, что он занимался подготовкой Сюзан и что она была не глупа, но Пола ведь он тоже готовил.
— Она не глупа! — коротко ответил он.
— Вот именно! Поэтому и встает вопрос, много ли она уже знает от самого Пола и по наблюдениям за ним.
— Сюзан «оборотнем» не стала, — сказал Барнс. — О Поле я не мог бы так сказать. В Сюзан же я уверен.
— Чтобы в этом убедиться, нам всем убедиться, следовало бы привлечь ее к нашей работе, — предложил Никс.
— Если это сделать сразу, то мы истощим ее, — возразил Барнс.
Никс снял руку с плеча Барнса, одернул манжеты рукавов и произнес свою любимую фразу:
— Даже так?
— Я не говорю о том, что Сюзан стала «оборотнем», Джон. Я просто предлагаю использовать ее, чтобы выяснить, кто купил Пола, — настаивала на своем Рита.
— Рита, это не имеет никакого отношения к вендетте. Я не имею права посылать вдову мстить за убийство ее мужа.
Рита улыбнулась, поскольку Барнс не уловил ее мысли.
— Я не имею в виду месть. Если Пол переметнулся к тем, с кем мы ведем борьбу, то в этом случае он предал и Сюзан, и дело. Именно Полу захочет отомстить Сюзан, и она сделает это, узнав, кто купил его.
Сейлес прекратил мерить шагами кабинет.
— Мне такая идея нравится. В ней есть то, что в музыке называют ритмом, а под эту музыку можно танцевать. Пол оказался «оборотнем», и человек, переманивший его, был очень крутым, а не каким-то щелкопером. Разреши нам достать этого крутого. Ты говоришь, Рита, — у дьявола нет столько ненависти, сколько у женщины, ставшей объектом презрения? Знаешь, Барнс, я согласен, что в идее Риты что-то есть. Я бы сказал, что женщина в таком состоянии может стать отличной ищейкой.
* * *— Сюзан?
Если бы Барнс вошел в цилиндре, одетым во фрак с фалдами и с тросточкой в руках, то эффект был бы таким же — настолько необычным было то, что он пришел в кабинет Сюзан (как правило, он вызывал ее к себе).
— Он мертв? Как это случилось? Когда?
Барнс облизнул губы, готовясь сказать, что смерть была результатом нападения, осуществленного, вероятно, кем-то из проходящей мимо машины. Затем он вновь облизал пересохшие губы:
— Мне очень жаль, Сюзан. — Ему было действительно жаль, но тем не менее Барнс проследил за реакцией Сюзан Ван Митер, Сюзан Жентмихалий — женщины проворной, гибкой и настойчивой.
* * *Барнс когда-то заставил себя уйти с оперативной работы, навсегда отрезав путь назад, потому что предпочел ей работу кабинетную. Он учил испытанным трюкам начинающих молокососов, одновременно следя за развитием событий на восемьдесят девятом этаже и особенно в Джорджтауне.
Класс Сюзан (Барнс никогда иначе и не называл его, как ее класс, а не класс Риты или Пола) был известным. Барнс однажды пригласил весь класс в кафе «Сладкоежка», скрыв желание поговорить с одним-единственным из них. Сюзан видела его насквозь и попыталась вызвать на откровенность:
— Тяжело привыкнуть к тому, что девушки теперь тоже живут в общежитии?
— В нашем деле это вопрос не половой принадлежности, а грязной работы, которую приходится выполнять.
И слово «пол» прозвучало у него довольно сексуально.
— Вы нанимались на работу, чтобы делать заявления?
— Мне не нравятся наркотики. От них погиб мой друг.
— Ты хочешь сказать — любовник, близкий друг? — поинтересовался Барнс.
— Если я скажу «да», вы будете спрашивать, была ли я в компании наркоманов?
— Ты, наверное, наивно полагаешь, что мы действительно не в курсе этого? А ты в самом деле не была?
— Он был ветераном. Сел на иглу во Вьетнаме, а когда вернулся домой, то не мог вынести мирной обстановки. Теперь вы спросите, была ли я в рядах пьяных типов с антивоенными лозунгами?
Информация об этом у Барнса была от Лиги сопротивления войне, из организации «Ветераны Вьетнама против войны». Биография Сюзан хранилась у Барнса на специальной полочке в памяти: родилась четвертого июля в промышленном городке, отец был бригадиром на заводе Нэш (позже переименованном в «Америкэн Моторс»), ранее служил в морской пехоте и имел награды за Гуадалканал, член Национальной стрелковой ассоциации.
Ее мать одновременно была домохозяйкой и президентом Учительско-родительской ассоциации, а сама Сюзан сначала была младшим скаутом, затем скаутом среднего звена, а позднее заслужила право быть членом школьных спортивных организаций по баскетболу, плаванию, стрельбе из лука и удостоилась чести носить их инициалы; официальным лицом, подающим сигнал к овации на спортивных встречах, заместителем старосты класса, королевой на балах в младших и старших классах. В Висконсинском университете Сюзан специализировалась по истории Америки, была членом лыжного, стрелкового, альпинистского, хорового клубов, а также членом клуба «Юные республиканцы»; обручилась с полузащитником из «Беты», затем с защитником из «Сигма Чи», пока наконец не увлеклась издерганным одиноким ветераном, который, видимо, вскружил ей голову, напичкал ее радикальными идеями и одержал над ней верх, заморочив ей мозги.
— Ну и как? Ты участвовала в демонстрациях?
Сюзан тряхнула салфеткой, лежащей на столе.
— Это официальная беседа, господин Барнс? В анкете, которую я заполнила при поступлении, я упомянула все организации, в которых участвовала. Да, я была в рядах демонстрантов.
