Анна и Петр Владимирские - Игра навылет
Вот она, ошибка! Женский инстинкт заявляет: он нужен тебе для тебя же самой. Не поддаваться инстинктам следует, а позволять мужчине, для которого главное результат, побегать за этим результатом и вернуться.
Если будешь почаще вспоминать свои собственные заповеди, Верочка Алексеевна, то и будешь счастлива в личной жизни…
Она взяла с журнального столика пульт и включила телевизор. Громкий звук ударил по барабанным перепонкам, Вера болезненно поморщилась и сделала тише. Пара молодых людей, девушка и юноша, сочувственно глядя на нее, по очереди рассказывали новости. Они сводились к одному: караул, люди, что делается, жара в Европе убивает сотни людей. Би-би-си сообщает, что в Румынии и Венгрии из-за среднесуточной температуры выше тридцати градусов умерло пятьсот человек. Ох и врут, наверное… В Болгарии зафиксировано сорок пять градусов, м-да… Тепловые удары, перебои в работе сердечнососудистой системы — это все Вере знакомо. Сама видела. Особенно пожилых жара косит. Им бы сидеть дома да водой обливаться, а они — на рынок, за продуктами. В самый поддень. И потом хорошо, если их увозят врачи «скорой помощи». А иногда так и остаются лежать, накрытые, пока спецмашина не заберет.
Может, потому и болит у Веры голова так сильно… Не от жары — от страха человеческого, растворенного в горячем воздухе.
Действительно, бросить все, что ли, и махнуть в прохладную страну лыжников? Закончить период «ходить-на-работу-и-с-работы», и пусть наступит период «любить-и-быть-любимой». Заявление об отпуске доктора Лученко В. А. уже подписано. И на улице Дегтяревской в посольстве Испании виза получена. Лету до Барселоны три с половиной часа, какие проблемы?
Проблема в том, что не можешь ты, дорогая, пообещать и бросить. Конечно, Лизка Романова не дитя, справится как-нибудь. Ну, умер важный чиновник в токсикологии. Все когда-нибудь умирают. Ну, сделает ей главврач выговор. Даже снимут с должности заведующей отделением. Так будет меньше писаниной заниматься и пятиминутками, а больше — пациентами. Врач-то она хороший, опытный…
Вновь сжало болью виски. Вера выключила бубнящий телевизор. Боль не отпускала, в ушах продолжали шуметь голоса, вначале неразборчиво, потом кто-то знакомый далеко, в самой глубине черепа сказал: «Верочка…» Елизавета, легка на помине. Сейчас позвонит.
Вот и стало сбываться Верино предчувствие. Оно работало всегда, но особенно остро включалось во время напряженного вживания в других людей, сообщало о себе дискомфортом при каких-то не вполне ясных угрозах. Вообще-то у каждого есть встроенный в мозг механизм предзнания, подобный компьютеру. Его еще называют интуицией. Он регистрирует сигналы подсознания, информацию из внешнего мира, все мимолетно полученные впечатления — и перерабатывает, сверяясь с накопленным опытом. Перебирает варианты событий, которые могут случиться, прогнозирует вероятности. Прогнозов этих накапливаются сотни и тысячи, они постоянно уточняются и редактируются, отбрасываются старые и возникают новые. Вот и объяснение всяческим чудесам.
Только к интуиции принято относиться не очень серьезно. Ну подумаешь, какие-то смутные подозрения. А вот у Веры интуиция — это не просто компьютер, а мощная, постоянно включенная станция…
Домашний телефон замурлыкал вначале тихо, потом все громче. Вера встряхнулась, взяла трубку и сказала в нее:
— Привет, подруга.
— Верочка, извини, что дома беспокою, — Романова нисколько не удивилась, что Лученко узнала ее без всякого определителя номера. — Тут такое дело… Очень плохое. Надо срочно поговорить.
— Что-то еще случилось? — озабоченно спросила Лученко. Опытным ухом она услышала в голосе обычно спокойной Елизаветы признаки зарождающейся истерики.
— Неприятности с этим… Что отравился… — В трубке всхлипнули.
— Так приезжай скорее.
— А… Ты одна?
— Одна, одна. Мой ветеринар в Андорре. Набирается опыта и учит местных айболитов. Давай, жду.
Надо чайник включить, сообразить перекусон для успокоения нервов. Вера огляделась вокруг — можно ли принимать
гостей? Поправила пару подушек на диване, убрала лишнее с журнального столика. Вроде порядок. Ей нравилось ее жилье — много воздуха, мало мебели, второй этаж старого, с толстыми стенами, дома на Подоле. Подруга, актриса Лидка Завьялова, на правах опытного мастера сцены и знатока декораций давно заметила: пространство тут такое хитрое, что трансформируется как угодно. Вот эти диванчики вдоль стен, ими можно перегородить комнату в любом направлении. Можно за пять минут организовать кухню-студию, танцкласс, творческую мастерскую великой артистки…
И серо-оранжевые диванчики, и картина на стене казались сейчас бледными. Когда Вера себя неважно чувствовала, цвета становились будто вылинявшими, глухими.
Она прошла в ту часть квартиры, которая называлась кухней. Никакими дверьми и перегородками она не была отделена. А чтобы по всему помещению не разносился запах пищи, над плитой и частью рабочего стола была установлена огромная, как крыша собора, вытяжка. Под ногами тут же засуетился Пай. Он всюду следовал за хозяйкой, как тень ее пятки. Но особенно охотно — сюда, в царство шуршащих пакетов, вкусно пахнущего ящика по имени холодильник и крошек, падающих со стола. А уж что упало, то, как говорится, мое.
У спаниеля серебристого окраса с бледно-рыжими ушами и двумя такими же пятнами на спине имелись свои правила. Например, на кухне следует удобно устраиваться либо у дверцы холодильника, привалившись к ней боком, либо позади хозяйки, когда она стоит у плиты. Тогда уж точно тебя заметят и вкусненького дадут. Та еда, что в миске, — она и так моя, никуда не денется. А вот что едят другие члены стаи? Надо делиться, надо. Так положено.
Вера достала хлеб из полиэтиленового пакета, сыр из холодильника. Пай тут же принял позу «дай». Он встал на задние лапы, а передними оперся о край стола. При этом в его глазах и надбровьях появилось такое умоляющее выражение, точно он не ел давным-давно. Но Вере сейчас было не до игр с домашним любимцем. В голове уже не голоса шумели, а противно дребезжало. Как телефон… Ага, значит, зазвонит скоро. Неприятный будет звонок, не сулящий ничего хорошего.
Вот он и зазвонил. Вера шла к аппарату через всю комнату, решая: брать трубку или не брать? Голова все еще болит и немного кружится. И в конце концов, может ее не быть дома?.. Эх… Нет. Не прятаться же, в самом деле.
Вера попыталась сосредоточиться — после разговора с Андреем сил все-таки прибавилось — и взяла трубку.
— Слушаю.
— Лученко Вера Алексеевна? — спросили в трубке официально.
— Да.
— Вы должны немедленно явиться для дачи показаний, — голос сделался резким, отрывистым. — Вдова покойного Вадима Мартыновича подала заявление. Вы присутствовали при его смерти. А может, ускорили ее?
Вера опешила.
— Я присутствовала как психотерапевт, — сказала она, не в силах преодолеть растерянность и мучительно соображая: куда явиться? Кто это вообще? Как это — «ускорила»?.. — По приглашению завотделением токсикологии. Чтобы определить, бредит пациент про убийство на острове или…
— Какое еще убийство! И с каких пор психотерапевта приглашают в токсикологию? — напирал позвонивший. — Не ваше это дело. Сидели бы себе со своими психами и не лезли. А с завотделением Романовой тоже разберемся. Вы хоть представляете себе, что произошло? Какого уровня человека погубили?!
От этого хамства Вера, наконец, пришла в себя.
— Стоп, — сказала она негромко, но так, что трубка завибрировала. — Представьтесь, как положено. Кто вы — фамилия, должность. Что вам надо от меня — конкретно. Иначе я положу трубку.
— Ладно. — Голос сбавил обороты. — Следователь городской прокуратуры Семенчук. Вам же это все равно ни о чем не говорит? Давайте подъезжайте ко мне поскорее, в ваших же интересах…
— Я сама знаю, что в моих интересах, — жестко ответила Лученко. — А именно — выйти на работу во вторую смену, чтобы мои пациенты дождались меня у дверей кабинета. Если нужна — шлите повестку. Все.
— Уважаемая, — вновь повысил тон следователь, — вы понимаете, что говорите? С кем? Куда вы вляпались? Родные покойного — влиятельнейшие люди, они ж вас в покое не оставят. За вами что, машину с зарешеченными окнами прислать?
На пушку берет, поняла Вера, едва сдерживаясь. Опыт телефонных разговоров с такими особями у нее имелся большой. Тут важно не сердиться, не реагировать. Хотя и нелегко привыкнуть к человеческой тупости, наглости и хамству, но и бессмысленно ведь злиться на кусающее насекомое, на всех этих комаров, блох, слепней и прочих мелких тварей. Их нужно обезвредить. Иногда она в таких случаях, куражась, начинала говорить детским голосом и сбивала собеседника с толку. То есть поступала нестандартно, по принципу — у тебя спрашивают, который час, а ты отвечаешь про температуру по Цельсию в тени. Такое поведение ею заранее не планировалось и не продумывалось. Она сама не знала, каким приемом изменит сценарий беседы. И сейчас не знала. Бесенок взял управление на себя, и она с интересом услышала свой ответ:
