Ричард Касл - Шторм назревает
Повисла тишина. Наконец, Уиндслоу ответил:
— Я не желаю ставить в известность ни её, ни кого-либо ещё в ФБР. Всё объясню при встрече. Ничего не сообщай ей, это приказ.
Приказ? Придётся кое-что объяснить сенатору. Приказывать Сторму может только Джоунс. Не политики.
Сторм спустился и попросил подогнать с парковки автомобиль. Взятый на прокат «Форд Таурус» — не та машина, на которой шпионы разъезжают в кино, но чтобы стать незаметным в Вашингтоне и пригородах — вариант идеальный. Сторм проехал по Конститьюшн-авеню, свернул направо, пересёк Потомак и направился на север по Мемориальному шоссе Джорджа Вашингтона. Добравшись до пересечения со столичной окружной — магистрали, окольцовывающей весь город, повернул на Запад и добрался до границы Вирджинии. Через десять минут он приехал в Грейт-Фоллс, зелёный пригород, уставленный многомиллионными особняками в колониальном стиле. Сторм предполагал, что за его перемещениями следят — не в ЦРУ, так ФБР. Возможно, жучок установлен где-то в «таурусе», или в телефоне, что дал ему Джоунс. Пока Деррика это не заботило.
Подъезд к дому сенатора преграждали украшенные монограммой ворота. Сторм нажал на кнопку интеркома, подождал, пока ворота откроются, и продолжил путь по дорожке, огибавшей ухоженный газон. Оставив машину, подошёл к парадному входу. Дверь открыла пожилая негритянка. Она проводила гостя в гран-фойе с полом из итальянского мрамора и «версальскими» люстрами из хрусталя и оксидированной бронзы. Наверх из фойе вела двойная лестница, По сторонам от нее, как раз над первыми ступенями, висели два портрета — сенатора Уиндслоу и его супруги. Было похоже, что каждый из них пользуется только своей стороной лестничного пролёта.
Автор портретов старался польстить моделям, отчасти — в ущерб реализму. Чета Уиндслоу выглядела на полотнах представителями Британской королевской семьи.
Сенатор вышел в темно синем нейлоновом тренировочном костюме, с полотенцем на шее. Со лба его струился пот.
— Каждое утро я провожу час на велотренажёре, — объяснил хозяин дома. — Он даёт возможность совмещать упражнения с чтением газет и просмотром новостей.
Сторм проследовал за хозяином в боковую дверь, и оказался в обшитом деревянными панелями рабочем кабинете. На столик возле трёх кожаных кресел служанка поставила кофейник и две чашки. Точно такие же кресла Деррик видел в офисе сенатора. Как и там, одну из стен украшали рога техасского быка-длиннорога. Очевидно, Уиндслоу считал, что дом и место работы должны быть оформлены в едином стиле.
— Хэтти, наша домработница, каждое утро, пока я занимаюсь, достает газеты из ящика у ворот особняка, — Уиндслоу сел, налил себе кофе, кивком предложив гостю присоединиться. — Сегодня утром Хэтти нашла у ворот это.
Сенатор указал на конверт, лежащий на столике рядом с парой жёлтых резиновых перчаток.
— Записку уже проверили на отпечатки? — поинтересовался Сторм.
— Нет. Поэтому прежде, чем брать её в руки, надень перчатки. Я попросил Хэтти принести их с кухни.
Деррик натянул перчатки и достал из конверта записку.
— Ваша жена уже знает о новых требованиях?
Уиндслоу покачал головой:
— Она всё еще спит в своей комнате наверху.
В своей комнате. Не «в нашей спальне», а «в своей комнате». Похоже, в этой семье не только по лестнице поднимаются порознь.
Новая — третья — записка оказалась похожей на первую. Она была написана печатными буквами и содержала подробные инструкции.
«СТУПАЙ К СВОЕЙ БАНКОВСКОЙ ЯЧЕЙКЕ И ДОСТАНЬ ШЕСТЬ МИЛЛИОНОВ ДОЛЛАРОВ, КОТОРЫЕ ТАМ ЗАНЫКАНЫ».
Пока Сторм читал, сенатор пояснил:
— Должно быть, это пасынок разболтал им про шесть миллионов. Так и знал, что этот щенок распустит язык. Наверное, проговорился, когда ему выдергивали зубы.
Шесть миллионов в депозитной ячейке банка. Сенатор говорил об этом так, будто иметь такую сумму наличными было самым обычным делом. Шауэрс определенно права насчёт Уиндслоу, он нечист на руку. Неудивительно, что капитолийская шишка не желает привлекать к делу ФБР. Ситуация принимала интересный оборот, и Сторм решил остаться в игре.
— Откуда Мэттью знает о деньгах?
— Ячейка зарегистрирована на его имя.
Авторы записки требовали забрать из банка деньги сегодня до закрытия. Всю сумму следовало разделить на четыре части, ровно по полтора миллиона, и упаковать в четыре спортивные сумки. В шесть часов вечера похитители позвонят Саманте Топперс и сообщат, где оставить сумки. Ей понадобится машина, так как сумки надо будет бросить в четырех разных местах. Если ФБР попытается проследить за деньгами и помешать преступникам, Мэттью Дулл будет убит.
Уиндслоу постучал костлявым пальцем по записке:
— Внимательно читай последнюю строчку!
«В БАНК САМАНТУ ТОППЕРС ДОЛЖЕН ОТВЕЗТИ СТИВ МЭЙСОН, ОН ЖЕ ДОЛЖЕН БЫТЬ ЗА РУЛЁМ ВО ВРЕМЯ ДОСТАВКИ ВЫКУПА ВЕЧЕРОМ».
— Откуда, чёрт побери, похитителям известно про тебя? — произнёс сенатор с вызовом. — Почему они хотят, чтобы ты возил мою будущую невестку с моими шестью миллионами долларов?
Вопрос, по мнению Сторма, был действительно интересный. Определённо, имеется утечка, информатор, держащий похитителей в курсе относительно хода расследования. Однако тон, которым был задан вопрос, Деррику не понравился. Сенатор может наезжать на кого угодно, но не на него.
— У меня тоже есть пара вопросов, — парировал он. — Почему вы не хотите сообщить о записке в ФБР?
— Потому что эти шесть миллионов — то, что у нас, политиков, называют «деньгами на мелкие расходы». Техас — большой штат, а выборы неизменно сопровождаются непредвиденными тратами. Не думаю, что смогу всё верно объяснить ФБР или Департаменту юстиции.
— А также налоговой службе. Эти деньги — взятка.
— Да ладно тебе, сынок. Джедидайя говорил, ты смекалистый парень. Как, по-твоему, ведётся избирательная кампания? Естественно, эти деньги идут на то, чтобы кое-кого подмазать. Подумаешь, большое дело. Это нормально.
— Я говорю не об этом. Я считаю, что этими деньгами подмазали вас.
Лицо сенатора вспыхнуло гневом. Никто ещё не позволял себе говорить с ним в такой манере. Но он смог удержать себя в рамках:
— Откуда взялись эти деньги — не твоё собачье дело. Ты здесь не за тем, чтобы копать под меня. Послушай, у меня нет выбора — похитители требуют шесть миллионов, иначе грозятся убить моего пасынка. ФБР я привлечь не могу, так как получил эти шесть миллионов не вполне законно. Мне нужен ты, чтобы проделать всё, не ставя Бюро в известность.
Аккуратно вложив записку обратно в конверт, Сторм стянул перчатки и сказал:
— Похитители знают, где вы живёте.
— Все знают, где я живу. Это ни хрена не секрет.
— Им также известно про шесть миллионов в депозитной ячейке, которые вы скрываете от ФБР.
— А ещё они знают про тебя, Стив Мэйсон, или как там тебя на самом деле.
— Похоже, они знают до хрена.
— У нас утечка, — констатировал Уиндслоу.
— Есть идеи, кто сливает информацию?
— Нет. Я перебрал все варианты, после того, как прочёл записку.
— Как насчёт Саманты Топперс?
— Саманты? — повторил сенатор, показав в усмешке зубы. — У этой тёлки размер лифчика больше, чем IQ. Ей не хватит мозгов на такое. Где бы она нашла людей, чтобы провернуть похищение? Похитители не предлагают свои услуги в Интернете. Кроме того, у неё полно денег, ей мои миллионы ни к чему.
— Мой опыт говорит, что чем богаче человек, тем больше денег ему хочется. Похитители уже второй раз требуют, чтобы выкуп доставила она. Почему?
— Она любит Мэттью и не сбежит с деньгами. Говорю же, она обеспечена. Её родители погибли, оставив дочери миллионы. Кроме того, похитители не видят в ней угрозы. Она безобидна.
— Может быть, они вместе с вашим пасынком выдумали похищение? — спросил Сторм, желая посмотреть на реакцию Уиндслоу. Удивится? Разозлится? Ничего. Значит, сенатор уже думал над такой возможностью.
— Мэттью слишком любит себя, чтобы позволить вырвать четыре передних зуба. Кроме того, ячейка записана на него, он знает, что я не стану поднимать шума, если её содержимое исчезнет. Он мог просто забрать деньги и сбежать, не разыгрывая собственное похищение.
— Как насчет ваших подчинённых? Может, кто-то из недовольных условиями работы?
— Я уже много лет никого не увольнял. Но об исчезновении Мэттью осведомлена от силы пара моих сотрудников.
— Остаются лишь два человека, которые могли бы сообщить похитителям о моём прибытии. Вы и ваша жена.
Уиндслоу усмехнулся.
— Ага, я сам похитил своего пасынка и потребовал шесть миллионов долларов. Зачем, ведь деньги и так мои?
— Тогда остаётся только ваша супруга.
Сенатор поставил чашку на место.
