Чингиз Абдуллаев - Уйти и не вернуться
Обзор книги Чингиз Абдуллаев - Уйти и не вернуться
Чингиз Абдуллаев
Уйти и не вернуться
ВСЕМ УЧАСТНИКАМ ВОЙНЫ В АФГАНИСТАНЕ,
обманутым и забытым, преданным и брошенным,
посвящаю эту книгу
Часть I
«УЙТИ…»
ГЛАВА 1
«Чтобы постичь окружающий нас мир, нужно знать его во всех подробностях, а так как этих подробностей почти бесчисленное множество, то и знания наши всегда поверхностны и несовершенны».
ЛарошфукоОни шли впятером уже третий час. Машков боялся сглазить, не пытаясь смотреть на часы.
Сначала их было семеро. Но в этом лесу двоих они потеряли. Это был неплохой результат, если считать, что до назначенного места им оставалось идти около двух часов.
Все пятеро были офицерами. И все знали, как трудно будет пройти именно эти оставшиеся два часа. Каждый старался ступать мягко, почти бесшумно, готовый в любой момент увернуться от смерти, в каком бы облике она ни предстала.
Нервы были на пределе. Машков боялся, что кто-то из его людей может просто не выдержать такого чудовищного напряжения. Все знали, что будет трудно. Очень трудно. Но никто не думал, что будет настолько трудно.
Впереди шел старший лейтенант Чутов. Высокий, немного флегматичный в жизни, он преображался в минуту опасности. От его реакции, мгновенного решения зависел во многом и успех всей группы. Если он ошибется хотя бы на две-три секунды, группу просто уничтожат.
Вторым шел лейтенант Хабибулин. Несмотря на молодость, он был дважды мастером спорта, совершил более двухсот прыжков с парашютом, из них трижды опускался на неизвестную ему территорию. Хабибулин должен был принять удар на себя, если Чутов вдруг ошибется.
Третьим осторожно крался капитан Борзунов. Он воевал еще в Афганистане, молодым лейтенантом уходил со своим взводом, прикрывая отход танковых колонн. Имел орден за те тяжелые бои. Борзунов нес рацию. Он был самым выносливым и самым опытным из всей группы. Но командиром группы, по воинской традиции, был старший по званию – майор Машков.
Машков тоже успел повоевать в Афгане, принимал участие в разоружении боевиков в Абхазии, сражался в Таджикистане. Правда, на границе он был ранен и на полгода выбыл из строя, что могло сказаться на его подготовке и выносливости. Но, учитывая его боевой опыт, командование все же сочло возможным назначить его командиром этой офицерской группы.
Замыкал цепочку старший лейтенант Дубчак. Немногословный, вечно молчаливый Дубчак был незаменим при отходах и маневрах группы, когда он со своим пулеметом отвлекал внимание нападавших.
Дубчак попал в группу сразу из Чечни, где его взвод выполнял специальное задание по захвату некоторых, особо отличившихся, преступников.
Все пятеро офицеров, вошедших сегодня утром в этот лес, знали, что выйти они могут только вместе. Пройти в одиночку через весь лес не сумел бы никто. Но пройти группой было тоже нелегко.
Справа послышался треск. Все пятеро сразу замерли. Уже отработанным движением двое членов группы развернули автоматы направо – Хабибулин и Машков.
Чутов, чуть скосив глаза направо, по-прежнему смотрел вперед, а Борзунов, наоборот, повернулся налево.
Все пятеро были отличными профессионалами и хорошо знали, что нельзя поворачиваться на любой шум всей группе.
Шум мог быть отвлекающим маневром, а напасть на них вполне могли с другой стороны. Но на этот раз, кажется, все обошлось, тревога была ложной.
Чутов поднял руку. Все поняли без слов. Группа продолжала свое движение. По традиции, командир группы не имел права идти первым или замыкающим. Здесь ценились мозги, а не умение быстро стрелять. Поэтому командира берегли почти так же, как своеобразное знамя части, стараясь не подставлять его под пули.
В подобных операциях очень часто задачу, поставленную перед группой, в полном объеме знал только командир.
Хотя на этот раз никаких особых секретов не было. Они должны были выйти из этого леса через два часа. И, по возможности, – живыми. Это была их главная и самая трудная задача.
Справа снова послышался какой-то неясный шум, Борзунов недовольно покачал головой. Ему не нравились эти постоянные шумы.
Машков понял его без слов. Он показал на Хабибулина. Борзунов, дотронувшись до плеча Хабибулина, сделал отмашку вправо.
В это время Машков, чуть повернув голову, показал Дубчаку налево. Чутов замер впереди, стараясь не двигаться; мягко ступая, Хабибулин сделал несколько шагов вправо. Дубчак почти зеркально повторил его маневр, смещаясь влево.
Внезапно Чутов что-то почувствовал впереди. Именно почувствовал, а не увидел. Короткий взмах руки – и через мгновение лес наполнился громким треском автоматных очередей.
Все-таки Борзунов не ошибся. Справа нарочно шумели, чтобы отвлечь их внимание. Группа нападавших сосредоточилась слева.
Самым плохим в этой ситуации оказалось то, что Дубчак, сместившись влево, на какую-то долю секунды не успел заметить отмашки Чутова. Пуля попала ему прямо в лоб.
Машков под огнем нападавших сумел доползти до Дубчака и взять его пулемет. Развернувшись, он дал длинную злую очередь в ту сторону. Его трясло от волнения. Он так рассчитывал на Дубчака.
Чутов, продвинувшийся немного вперед, бросил две гранаты. После взрывов все стихло. Хабибулин, уже успевший вернуться, занял место Дубчака. Машков перешел на вторую позицию.
Короткая стычка отняла почти пятнадцать минут времени. Нужно было торопиться, они могли не успеть.
По знаку Машкова все четверо снова выстроились в цепочку.
– Сукин сын этот Барс, – негромко пробормотал капитан Борзунов, – так мучить людей.
Ему никто не ответил.
Барсом они называли генерала, который сейчас наверняка обдумывал очередную пакость.
Следующие тридцать минут были относительно спокойными. Если не считать снайпера, засевшего высоко на дереве.
Чутов, у которого нервы были уже на пределе, его пропустил, но Борзунов успел выстрелить прежде, чем осознал, что блеск ружья снайпера несильно ударил ему по глазам.
Машков наконец посмотрел на часы. Оставалось еще сорок пять минут. А идти было далеко. Он начал подгонять группу, еще не зная, что совершает ошибку.
Вообще-то в этом проклятом лесу всего можно было ожидать. Но такого… Внезапно наступила темнота.
– Надеть очки, – почти неслышно приказал Машков.
Теперь весь окружавший их лес был виден лишь в инфракрасных лучах.
Они двигались цепочкой, но Борзунов шел немного боком, оберегая рацию. Видимо, это и сбило Хабибулина.
Он сделал два шага влево и сразу провалился в трясину. Кричать было нельзя. Лейтенант пытался вылезти сам, отчаянно размахивая руками, но уходил еще глубже в воду.
Борзунов хотел протянуть ему руку, но едва сам не оступился. Машков, развернувшись, коротко выругался и бросил Хабибулину пулемет, успев дернуть за отстегивающийся ремень.
Но лейтенанту уже нельзя было помочь.
Он уходил под воду, несмотря на все попытки выбраться.
– Уходите, – тихо попросил Хабибулин, – уходите. Вы опоздаете.
Машков все-таки хотел сделать еще шаг, но его остановил Чутов, лишь коротко покачав головой.
Трясина в этих местах была особенно безжалостной.
В этот момент снова раздались пулеметные очереди, и всем троим пришлось срочно покинуть место происшествия.
Уходя, Машков старался не оборачиваться, чтобы не видеть еще размахивающего руками Хабибулина.
Парень все понимал, показывая кивком головы направление на север.
Еще дважды им приходилось отстреливаться.
За десять минут до того, как они вышли из леса, темнота вдруг спала, и их обстрелял миномет. Затем сразу три дерева рухнули так, чтобы сбить кого-нибудь из них, но это было уже не самое страшное.
Перед самым выходом они едва не потеряли рацию, когда очередной снайпер попытался подбить этот небольшой ящик на спине Борзунова. Но в этот раз Чутов не подвел. Он снял снайпера длинной автоматной очередью, израсходовав весь магазин, что было против всяких правил.
Наконец без двух минут три они вышли к павильону номер четыре, войдя под стеклянную крышу.
И в этот момент появился Барс.
– Неплохо, – кивнул генерал, – прошли лес совсем неплохо. Даже рацию сберегли.
Они тяжело дышали, уже считая, что все трудности позади. Но они плохо знали своего генерала. В тот самый момент, когда капитан Борзунов стаскивал с себя этот чертов ящик, крыша павильона внезапно лопнула. Сверху по ним ударил автоматной очередью спрятанный там снайпер.
Если бы Борзунов не поторопился со своей рацией, он бы обязательно успел увернуться.
Чутов и Машков бросились в угол павильона, отстреливаясь. Борзунов получил свою очередь прямо в живот.
