Владимир Колычев - Мои грехи, моя расплата
– Атас, братва! Айзеры уже здесь! – набатом прогудел Джек.
Кавказцев было не так уж и много, как ожидалось, десятка полтора против неполной дюжины Джека. Но держались они очень уверенно. И расположились по-хозяйски: на берегу озера дымил мангал, шашлычник в белом халате крутил мясо на шампурах.
На дереве у самой воды висел вниз головой баран. Живой. Увидев подъезжающие машины русских, бородатый толстяк в папахе подошел к дереву, одной рукой схватил барана за голову, другой вынул из ножен кинжал и круговым движением полоснул по горлу. Струя крови выплеснулась прямо в озеро… Ефим понимал, что это было ритуальное убийство, нечто вроде акта устрашения. Дескать, то же самое ждет и вас, русских. Кровью зальетесь, будете умирать в агонии, как несчастный барашек. Понимал, и все ж ему стало не по себе, и он опустил голову, инстинктивно прикрывая горло.
Шашлычник остался у мангала, а боевики уже собрались в кучу. Среди них выделялись двое – толстяк-бородач в папахе и бритый налысо борец-тяжеловес в спортивном костюме. Остальные – неказистые на вид, средней комплекции. Но все с оружием – автоматы, помповые ружья…
– Все было, – тихо и напряженно сказал Заз. – А такого не было…
Джек уже вывел своих бойцов из машин, вытянул по фронту напротив кавказцев. Рядом с Ефимом стоял татарин Эльмир, храбрый паренек, дерзкий, отчаянный, но сейчас его колотила нервная дрожь, было даже слышно, как постукивают зубы. И самого Ефима взял мандраж; в животе ледяная пустота, руки тяжелые, пальцы плохо гнутся. До стрельбы дело еще не дошло, но автомат в руках, казалось, уже был раскален до красноты: хотелось бросить его и бежать… Если бы за Родину кровь проливать, а так…
– Спокойно, братва, спокойно, все будет хорошо, – отогнав от себя панические страхи, но все еще дрожащим от волнения голосом сказал Заз.
– Если что, всех положим, – поддержал его Ефим.
Ужас продолжал сковывать его мысли и движения, но все же он нашел в себе силы произнести эти слова.
– Заз, остаешься здесь, – мрачно изрек Джек и вместе с Болеком двинулся к азербайджанцам.
– А почему Болек? – вырвалось у Ефима.
Он всерьез считал, что в бригаде Гуревич котировался на уровне рядового бойца, да и Джек никогда не выделял его особо. Но сейчас он выступал в роли авторитета, правой руки бригадира…
– А ты посмотри, он же ничего не боится, – сказал Заз.
И действительно, на губах Болека играла дерзкая улыбка; глаза хищные, движения четкие, уверенные. Скорее всего, он боялся смерти, но страх перед ней не держал его за горло. А ведь он шел на встречу с вражескими авторитетами, он все ближе подходил к азербайджанским бойцам. А кавказцы озлоблены, оружие у них на изготовку, никто из них не верит, что дело закончится миром. Их старшие идут к центру поляны очень медленно, чтобы не уходить от своих далеко. Эта грубая хитрость делала русских авторитетов более уязвимыми фигурами. И Джек это понял, он первым сбавил ход, начал притормаживать и Болек. В этот момент азербайджанцы вскинули оружие.
– Суки-и! – заорал Ефим.
Что-то щелкнуло в его голове, мир сфокусировался в узкий фрагмент перед глазами, а время как будто замедлилось. Но вместе с тем исчез и сковывающий страх. Вскинув автомат, Ефим присел на одно колено и нажал на спусковой крючок.
Джек вовремя оценил опасность, упал на землю, крутнувшись вокруг собственной оси, дал первую очередь. Что делать в таких случаях, знал и Заз. Но Болек незнаком был с тактикой общевойскового боя, он застыл как вкопанный в зоне огневого поражения. Но автомат из рук не выпустил, выдал длинную бестолковую очередь. Джек не растерялся, прыгнул на него, сбил наземь, и, если бы не это, Болек уже был бы мертв.
В пылу боя, в грохоте автоматных очередей и ружейных выстрелов, Ефим быстро потерял «сцепку» с Зазом слева и Эльмиром справа. Он стрелял, катался по земле, меняя положение, пока не оказался под прикрытием небольшого бугорка, откуда смог взять на прицел толстяка в папахе. Короткой очередью Ефим уложил его в траву, как грудную мишень на учебном стрельбище.
Но это был настоящий, не полигонный бой, и он еще раз убедился в этом, когда над головой просвистел целый рой пуль, а рядом взметнулись два земляных фонтанчика. Азербайджанцы умели стрелять, и тактика огневого боя была им знакома. Враждующие стороны «обрастали» трупами. В конце концов кавказцы не выдержали, отступили к лесу, постреляли оттуда для острастки и скрылись. Свои машины они оставили на поле боя, но тела погибших забрали с собой. Остался только труп неосторожного шашлычника.
Эльмир лежал на земле, мертвой хваткой вцепившись в свое ружье. Пуля попала ему в лоб и на выходе вырвала кусок затылочной кости. Ефим тупо смотрел на него, испытывая низменно-предательскую радость, оттого что сам не оказался на его месте.
– Ну чего сидишь? – услышал он знакомый голос.
Болек шел по поляне в полный рост, не обращая внимания на опасность со стороны леса. Еще не факт, что азербайджанцы ушли окончательно; возможно, притаился где-то за деревом стрелок, прикрывающий отход. Не волновала Болека и залитая кровью рука.
– Уходить надо! Забирай этого! – распорядился он, показав на Эльмира.
Ефиму не понравилось, что Болек раскомандовался.
– А где Джек? – спросил он.
– Зажмурился Джек, – как о чем-то само собой разумеющемся, сказал Болек.
– Шутишь? – возмущенно уставился на него Ефим.
– Какие к черту шутки? Давай жмура забирай. И Джека тоже в машину…
Лебедихин лежал на земле, безжизненно устремив к небу глаза. Одна пуля вошла в ухо, так и не зажившее после недавнего ранения, другая продырявила бок в районе печени.
– Как же так! – не в силах поверить в происшедшее, простонал Заз.
– А так! Мы ближе всех были! Потом поговорим… Уходим! Быстрей, быстрей!
Помимо Джека и Эльмира, был убит еще один боец, двое получили серьезные ранения – первому пуля чиркнула по голове, второму раздробила ключицу. У Болека в руке застряла картечина, но он пока не обращал на это внимания.
Раненым помогли сесть в машину, трупы уложили в багажники.
– И шашлычника заберем! – решил Болек.
– Зачем? – Заз удивленно расширил глаза.
– А затем, что такая война! На три стороны! – отчеканил Гуревич. – На одной – мы, на другой – черные, на третьей менты. Труп – это уголовное дело, тебе это нужно?
Он четко вбил свой довод в голову Зазу, и тот послушно пошел за шашлычником.
Бедняга лежал на перевернутом и дымящемся мангале, подмяв под себя и шампуры с бараниной, и раскаленные угли. Ефима едва не стошнило от противного запаха горелой плоти.
И это тело сунули в багажник. Можно было уезжать, но Заз не торопился садиться за руль.
– А с этими тачками что делать? – спросил он, кивком головы показав на две брошенные «Волги».
– А что ты предлагаешь? – с непонятной жесткостью отозвался Болек.
– Сжечь к чертям собачьим, и все дела.
– А тебя потом за жабры, за порчу чужого имущества! Не забывай о ментах, Заз!
Устами Болека говорило само благоразумие, но Ефим и не думал благодарить его хотя бы мысленно. Это была его идея сойтись с кавказцами в огневом бою, это из-за него погиб Джек… И ради чего? И ради чего мог погибнуть Ефим?..
Раненых отправили в больницу, шашлычника похоронили в лесу – слегка припорошив землей и щедро засыпав прошлогодней листвой.
– Что с Джеком будем делать? – хмуро спросил Заз, обращаясь к Болеку за советом.
– Здесь, в лесу, пока оставим, – ответил тот деловито, ничуть не сомневаясь в правильности своего решения. – И стволы оставим: они свое дело уже сделали. А сами на рынок. Поставим свой флаг, а ночью сюда!
– Там же черные, – настороженно посмотрел на него Заз.
– Подвинутся. Мы на коне, а они под хвостом… Кровь в багажнике надо замыть…
Оказалось, что Болек подстраховался не зря. При въезде в город их остановили на посту ГАИ. Машину и пассажиров обыскали с пристрастием, но ничего не нашли. Сам Болек был в спортивной куртке, рукав которой скрывал повязку на правом предплечье. Менты чувствовали, что с ним и его друзьями не все ладно, но, поскольку не было улик, их пришлось отпустить.
До рынка доехали беспрепятственно, но прежде чем сунуться туда, дождались парней, что занимались ранеными. И у них все было в порядке: медики не стали сразу поднимать шум – менты в больницу не нагрянули. Все это будет, но потом. А пока нужно было вернуть свою территорию.
Их было всего пятеро, но и этого вполне хватило для того, чтобы отбить рынок. Завидев русскую братву, азербайджанцы без шума растворились в толпе и бесследно исчезли. В кафе «Агдам» Болек входил на правах победителя и, что уж говорить, бригадира. Никто и не пытался оспаривать его право на первенство. Когда-то Заз относился к нему с легким пренебрежением, а сейчас ловил каждое его слово. Ефим и вовсе не переживал по этому поводу, ему было уже все равно, кто командует кровавым парадом…
