Александра Маринина - Когда боги смеются
- Овсянку?! - Настя в ужасе вытаращила глаза. - Ни за что! Как тебе в голову такое пришло? Я ее терпеть не могу! Гадость!
- Ну и зря, - миролюбиво заметил муж. - Полезно для здоровья. А чего ты хочешь?
- Лешенька, я же, кроме кофе и сока, ничего по утрам не могу в себя запихнуть, я тебе тысячу раз говорила, а ты так и не запомнил. Стыдно, профессор.
Чистяков усмехнулся и полез в холодильник за овощами.
- Я на память не жалуюсь, но каждый раз лелею надежду, что ты наконец изменишься и начнешь по-человечески завтракать. Вот и сегодня понадеялся, да, видно, зря.
- А с чего это мне меняться? - подозрительно спросила она. - Я тебя перестала устраивать?
- Пока нет, но нужно стремиться к совершенству. Салат будешь?
- Лешка, прекрати издеваться, я ничего не буду, я уже кофе себе наливаю.
Настя насыпала в большую чашку растворимый кофе, подумала пару секунд и добавила еще ложку. Очень спать хочется, пусть кофе будет покрепче. Алексей быстро и ловко нарезал овощи и зелень и уселся за стол с солидной порцией салата, когда Настя едва-едва успела выпить полчашки.
- Ася, сколько отсюда добираться до Мосфильмовской улицы, не знаешь случайно?
Настя подняла на мужа удивленные глаза.
- Случайно знаю, там пару лет назад один киллер скрывался, а мы его вылавливали. Добираться долго и неудобно. А тебе туда нужно по делам?
- Еще не знаю.
- Как это?
- Не решил пока. Понимаешь, мне предложили позаниматься с отпрыском какого-то навороченного бизнесмена, подготовить его к вступительным экзаменам, но с условием, что я буду приезжать к нему домой, а не он ко мне. Вот я и размышляю, браться или нет.
- Этот отпрыск - инвалид и не выходит из дома? - спросила она.
- Да нет, вполне здоров.
- Тогда не браться, - отрезала Настя, не раздумывая ни секунды.
- А деньги, между прочим, предлагают хорошие, - заметил невозмутимо Алексей, методично пережевывая овощи. - Ты не забывай, что я занялся репетиторством не из любви к преподавательскому искусству, а исключительно ради денег.
- Все равно не браться. Если ученик требует, чтобы учитель ездил к нему домой, то такой ученик учителя ни в грош не ставит и ни на копейку не уважает. С тобой там будут обращаться как с холопом, которому сделали одолжение и позволили заработать, так уж и быть, немножко денежек. Оно тебе надо?
- А денежки? - прищурился Чистяков. - Они же нужны, ты с этим спорить не можешь.
- Леш, чувство собственного достоинства нужно еще больше, с этим тоже спорить нельзя.
- А я и не спорю. Я помогаю тебе проснуться, доверчивая ты моя.
- Почему это я доверчивая? - не поняла Настя.
- Потому что ты искренне поверила, будто я размышляю над этим предложением. Смотри, как ты возбудилась, даже глазки заблестели! Чего и требовалось добиться. А то сидела как мороженый судак.
- Так!
Настя со стуком опустила на стол чашку с недопитым кофе и потянулась за сигаретами.
- Значит, никакого предложения не было?
- Ну почему? Предложение было.
- И что ты ответил?
- Асенька, мы с тобой знакомы двадцать четыре года без нескольких месяцев. Неужели тебе нужны мои объяснения на этот счет?
- Ну слава богу, - облегченно вздохнула Настя. - Но ты все-таки мерзавец, Чистяков. Меня, подполковника милиции, и так задешево прикупить!
- Так это не я мерзавец, - засмеялся он, -а ты дурочка.
- Вообще-то верно...
Настя посмотрела на часы и вскочила.
- Лешик, я пойду, пока народ не выполз на оперативные просторы. В семь утра в метро еще можно ездить, а в восемь - лучше сразу удавиться. Целую страстно, приду поздно.
- Валяй, - кивнул Алексей, - у меня в девятнадцать часов последний ученик, так что раньше двадцати одного можешь не являться.
- А первый когда?
- В девять утра. Благодаря твоему зверскому будильнику я выгадал себе два часа, чтобы поработать над докладом.
Уловив тень недоумения, мелькнувшую на ее лице, Алексей добавил:
- Напоминаю, если ты забыла: в сентябре я лечу в Хельсинки на симпозиум.
- Это я помню, но ведь сейчас только середина июня...
- Опять же напоминаю, если ты забыла: до середины июля мы колотимся над решением проблемы налогов, двадцатого июля приезжает двоюродная сестра моей матушки, немолодая и весьма нездоровая дама, которую надо будет возить по врачам и пристраивать на операцию, а потом навещать в больнице и забирать оттуда и отправлять домой, а в середине августа я обещал отцу помочь с ремонтом дачи и выделить на это мероприятие две недели. После этого сентябрь наступит как-то уж очень быстро, так что лучше подготовиться заранее.
- Да, про дачу я запамятовала, - извиняющимся тоном пробормотала Настя. Всё, солнышко, я ушла.
Она успела добраться до работы до того, как солнце начало припекать вовсю. На свежую голову Насте удалось переделать массу полезной работы по приведению в порядок документов, касающихся текущих дел, а также материалов для аналитических справок о состоянии насильственной преступности в городе. Она уже приготовилась ровно в десять часов явиться в кабинет полковника Гордеева на оперативное совещание, когда к ней заглянул Коротков.
- Отбой воздушной тревоги, - весело сообщил он, - Колобка срочно вызывают в главк, оперативки не будет. Можешь расслабиться и покурить.
Настя ничего не успела ответить, когда дверь распахнулась и появился Виктор Алексеевич собственной персоной.
- Ну конечно, - проворчал он. - кот из дому - мыши в пляс. Уже свободе радуетесь? Сядь, Юра, разговор есть.
Коротков обреченно вздохнул и присел на подоконник - свободный стул в Настиной комнатке был только один, и предназначался он в данном случае, разумеется, начальнику.
- У меня к вам два поручения, приятное и неприятное. С какого начать?
- Давайте с неприятного начнем, - предложила Настя, - уж сразу отмучаемся.
- Ну, как скажешь... - Гордеев помолчал несколько секунд, переводя глаза с Насти на Короткова и обратно. - В общем, так, дети мои. С Лесниковым у нас неладно. Мне стало известно, что от него уходит жена. Вы и сами, наверное, об этом знаете. Я хочу, чтобы кто-то из вас, а лучше оба попробовали с ней поговорить.
- О чем? - удивилась Настя. - Я не понимаю, о чем с ней можно в такой ситуации разговаривать. Если она больше не хочет с ним жить, то она этого не хочет, и все. Какие разговоры тут могут помочь?
- Молодая ты еще, - покачал головой Гордеев, - в жизни не разбираешься. Тебе с мужем повезло, так ты теперь всех на себя равняешь. Вот ответь мне, почему от оперов жены уходят?
- Потому что больше их не любят, - быстро ответила Настя.
- А еще почему?
- Потому что опера им изменяют.
- А еще?
Она запнулась. В самом деле, разве есть еще какие-то причины, по которым жена уходит от мужа? Или она перестает его любить, или он ее, других вариантов нет.
- Вот видишь!
Гордеев слегка наклонился вперед, отчего стул под его массивным телом угрожающе скрипнул, и вперил в Настю пухлый указательный палец.
- А я тебе скажу, девочка моя, что жены от нас, оперативников, зачастую уходят потому, что не понимают нашей работы, специфики ее не понимают. Работа-то у нас поганая, сама ведь знаешь, а если не знаешь, ты вон у дружка своего задушевного Короткова спроси, как его дражайшая половина на все наши прелести реагирует. Или у любимого своего коллеги Коли Селуянова поспрошай, почему от него первая жена ушла. Опер дамочку разрабатывает, в ресторан ее тащит, вальсы с тангами всякими с ней отплясывает, к груди, можно сказать, прижимает, ну и шампанского с рюмочкой коньячку принимает, а как же иначе, он же не мент для этой дамочки, а кавалер. И вот после такого вечера он, проводив дамочку до места дислокации. является домой в час ночи, от него пахнет коньяком и чужими духами. Понравится это нормальной жене? Да ни в жизнь. Скажешь, это вопрос доверия?
- Скажу, - согласилась Настя.
- Правильно, но только в том случае, если жена специфику работы понимает. А если не понимает? Жена к маме на блины или на именины всей семьей собралась, ребенка нарядила, себе прическу сделала, маникюр наладила, мужу рубашку погладила. И за пять минут до выхода, в воскресный, заметь себе. день муж ей сообщает, что ему срочно нужно на работу и что в гости она должна будет идти одна, да еще и на городском транспорте, поскольку отвезти ее он не-сможет. Понравится ей? В первый раз стерпит, во второй тоже. а в третий взорвется. В отпуск вместе уедут, планов понастроят, а мужа на третий день отзовут на службу. А то и пропадет муженек на несколько дней или недель, скажет, дескать, не волнуйся, родная, я в командировку, когда вернусь - не знаю, куда еду - не скажу, звонить не буду, жди и надейся уж как-нибудь сама. Уедет он, а жена то и дело прикидывает, действительно ли он работу работает или в койке где-нибудь валяется с другой женщиной. Позвонить-то некуда, да и не проверишь. Доверие доверием, но долго испытывать его нельзя, оно подрывается довольно-таки быстро. Мало найдется жен, которые все это понимают и выходят за нас замуж с открытыми глазами. Большинство даже не подозревает, какой это ад, какой это ежедневный экзамен - быть женой сыскаря. Не выдерживают и уходят они от своих мужей. Любят их, а жить такой жизнью больше не могут. Вот на такой случай я и прошу вас, дети мои, поговорить с женой Лесникова. Конечно, если она к другому уходит, то вопросов нет. Но если их брак еще можно спасти, то мы должны кинуться все вместе и спасать. Потому что смотреть на Игоря я больше не могу, у меня сердце разрывается. Мало того, что мне чисто по-человечески парня жалко, но и как начальник я не могу мириться с тем, что теряю подчиненного. В таком состоянии Лесников не работник, а обуза. Я даже поручить ему ничего не могу, потому что все равно запорет. Даю ему какие-то несерьезные задания, а все, что чуть посложнее, на вас всех валится.
