Татьяна Степанова - Улыбка химеры
Телефоны умолкли, и снова зазвонил сотовый в кармане. Настойчиво и пронзительно. Китаев потянулся к пиджаку. И чуть не уронил машинку...
— Ну? Что нужно? Кто это?
— Глеб Арнольдович, это майор Колосов. Не можем никак к вам в казино дозвониться. Что у вас там? Почему ни один телефон не отвечает?
Китаев едва удержался, чтобы сразу не послать этого мента куда подальше...
— А тут у нас забастовка. Ну? Дальше что?
— Вы где сейчас? Срочно нужна ваша помощь. Скажите, сын Салютова Филипп сегодня в казино не появлялся?
Китаев снова чуть не послал его куда подальше. Но сдержался: менты, мать их... Власть!
— Н-нет, я его не видел, — сказал он, почти физически ощущая, что язык ему почти не повинуется.
— А вы можете как-то с ним связаться? Разыскать его прямо сейчас, срочно?
— Я? — Китаев икнул. — А что?
— Помните, вы мне говорили о квартире, которую Филипп снимает вместе с Легионером? Вы ее адрес знаете?
— Я? А что такое?
— Да вы что в самом деле! Пьяны, что ли, Глеб Арнольдович?!
— А тебе какое дело, — цыкнул в трубку Китаев, — какой командир нашелся. Я что, перед тобой отчитываться должен?
— Вы знаете адрес квартиры или нет?
— Зачем вам Липа? — строго (как можно строже) изрек Китаев и снова икнул. — Что вам от него, пацана, надо?
— Эй ты, встряхни мозги! Я кому говорю, Китаев! — в трубке внезапно громыхнул чей-то совсем другой решительный баритон. Возможно, на том конце провода работал телефон с громкой связью и в разговор кто-то вклинился. — С тобой говорит майор Обухов. Региональное управление по борьбе с организованной преступностью. Ну, протрезвел, нет?
Вспоминай адрес квартиры, ну! Вспоминай все другие адреса, если какие есть, где может быть Легионер с сыном твоего босса! Я твою работу, между прочим, выполняю сейчас, мать твою... шеф службы безопасности!
— А что такое? Что случилось? — повторил Китаев, чувствуя разом, что язык ему снова повинуется, пелена хмеля точно по волшебству рассеивается, а по спине снизу вверх поднимается противный липкий холодок.
— А то случилось, что ты «крота» проморгал у себя под самым носом, охранничек! — рявкнул Обухов. — Легионер сидел вместе с Хванчкарой. Они вместе сидели — в одной колонии, в одно время. Понял, нет? Он и есть не кто иной, как ваш «крот». И салютовский сынок все это время — в полной его власти. Если что, он — его следующая жертва. Ну? Уразумел наконец? Адреса быстро! Два раза, что ли, повторять!
Была долгая, долгая пауза. Потом Китаев снова обрел дар речи:
— Да, сейчас...
Спустя несколько минут он словно ошпаренный выскочил из бара в вестибюль. Ринулся было к лестнице — скорей наверх, в кабинет. Нельзя терять ни секунды. Но вдруг...
То, что он увидел, пригвоздило его к месту. Дверь парадного подъезда казино была распахнута настежь. В дверном проеме в пелене снега и пепельных сумерек Китаев увидел знакомую фигуру. Это был Салютов. Он стоял спиной к Китаеву на ступеньках Дома в одном пиджаке без пальто и словно не замечал ни ветра, ни снега.
В правой, безвольно повисшей плетью руке его был какой-то тускло блестевший предмет. Китаев, поняв, что это, глазам своим не верил — как же это... нет, невозможно... Это невозможно! Сейчас, когда стало ясно, что...
Салютов поднял руку, неловко, картинно, как в кино, приставил пистолет к виску и...
— Валерий Викторович, нет!! Нет, родной!! Подожди! Постой! Я прошу тебя — нет! Не надо! Выслушай сначала меня!
Он не узнавал своего голоса. Даже и не подозревал, что он, Глеб Китаев, вообще способен вот так кричать.
Глава 32
О ТОМ, КАК НАШЛИ ЛЕГИОНЕРА
И все же Катя решила довести начатое дело до конца. И отчитаться о проделанной работе. А там — вольному — воля. Пусть Никита раз и навсегда зарубит себе на носу: она не из тех, кто тратит свое драгоценное время впустую. Ей поручили — она выполнила. И теперь костьми ляжет, как настоящий солдафон, чтобы доложить о выполнении.
Перед тем как снова (в который уж раз, наверное, в сотый!) пуститься в розыск, Катя долго и придирчиво изучала себя в карманном зеркальце. Нет, это уже чересчур — солдафон. Это так, для красного словца, для сгущения атмосферы. Все, кажется, у нас на месте, все в меру — и костюмчик, и макияж. Вот и славненько. И на душе от этих смотринсразу стало легче. А может быть, потому, что наконец-то кончился за окном этот снегопад, заваливший всю Москву белыми сугробами, небо очистилось от туч и выглянуло холодное робкое солнце.
Бесчувственное солнце зимы... О, нет, что угодно, только не это! — одернула себя Катя. Вечно тебя, дорогуша, тянет на романтические метафоры. Как ту блондинку из бара на улице Суворова, которой, впрочем, больше нет... под этим бесчувственным солнцем зимы. Фраза закончилась сама собой и все на той же минорной ноте. Нет, баста! Катя защелкнула пудреницу, бросила ее в ящик стола. И решительным шагом настоящего солдафона двинулась в розыск.
Кабинет Колосова был открыт, самого его где-то носило. А вся обстановка — распахнутый шкаф, брошенная на стул кожаная меховая куртка-пилот, армейский походный планшет, карманный фонарь и промокшие кожаные перчатки свидетельствовали, что эту ночь начальнику отдела убийств пришлось провести на выезде где-то в районе. Катя повесила куртку в шкаф, перчатки положила сушиться на батарею. Снова здорово, подумала она с досадой, опять ЧП! Надо сводку посмотреть, что случилось, может, для хроники что-нибудь любопытное попадется. Однако Никите не позавидуешь. Наверное, вернулся оттуда злой как дракон, продрогший и сейчас снова спровадит ее — потом, позже, не до тебя...
— Здравствуй, Катя.
Она оглянулась — наше вам с кисточкой, гениальный сыщик. Так и есть — ночь не спал: небрит, глаза красные, лицо обветрело и опухло.
— Здравствуй, — ответила она, усаживаясь. — Ну, не знаю, Никита, может, ты снова занят, но я у тебя не более десяти минут отниму, мне обязательно надо...
— Я тебя внимательно слушаю, — Колосов сел за стол.
Слушал он действительно внимательно. И вместе с тем отрешенно. Катя изо всех сил старалась до мельчайших деталей воспроизвести сцену в сауне, свой разговор с Мариной Салютовой и сцену в вестибюле. Чтобы он понял, что ее так насторожило и заинтриговало. Он не задал ей ни единого вопроса, ни разу не перебил. И это глухое, почти равнодушное молчание Катю обеспокоило.
— Мне кажется, поведение Салютовой требует разъяснений, — подвела она итог. — Эти два факта — то, что она в разговоре со мной упоминала о каком-то «муже», явно не имея в виду покойного Игоря Салютова, и весьма странная сцена в вестибюле фитнес-центра с ее свекром... Я считаю, Никита, эти факты должны нами исследоваться. Ведь существует помимо них еще и третий факт — гибель старшего сына Салютова в аварии. А когда ты просил меня «посмотреть» женщин, прямо или косвенно замешанных в этом деле, ты упоминал и еще четвертый факт о том, что поведение Марины Салютовой показалось и тебе необычным. Вот я и хочу тебя спросить, что конкретно ты тогда имел в виду?
Он словно очнулся от своих дум.
— Показания бывшего швейцара казино Пескова. Он рассказал мне, что когда в туалете казино посетитель наткнулся на первый труп и еще было неясно, что это Тетерин, по казино пронесся слух, что в туалете кто-то застрелился. И по словам Пескова это известие Марину Львовну потрясло. Она якобы прибежала в вестибюль сама не своя. Потом, когда выяснилось, что это не самоубийство, что убит служащий казино, она успокоилась.
— А что она сама в этот вечер делала в «Красном маке», ты выяснил?
— Они все там собрались, вся семья. Я же тебе говорил — забыла? Это был как раз сороковой день со дня смерти старшего сына. Они собрались на его поминки.
— Странное место для поминок — казино. Правда, там есть ресторан, но все равно как-то... — Катя пожала плечами, — необычно. Мне кажется, Никита, Марину Салютову надо допросить. Ведь, в сущности, мы до сих пор не знаем, что это за семья, что там происходит. По-моему, пора уже не только вести негласное наблюдение, которое все равно ничего не проясняет для вас, а задать и Марине Львовне, и самому Салютову, и его сыну Филиппу вопросы о том... Ну, о том, как она вообще живет, их семья, богатая, обеспеченная семья владельца казино. Мне кажется...
— А мне кажется — поезд ушел, Катя.
Она непонимающе взглянула на Колосова. Что за похоронный замогильный тон?
— То есть как?
— А так. Дело казино кончено. Полный провал.
Крах.
Колосов достал из ящика стола пачку свежих, только что отпечатанных фотографий. Положил на стол перед Катей. Это были снимки места происшествия: освещенная фарами патрульных машин обочина шоссе, высокие сугробы, две четкие цепочки следов по глубокому снегу и распростертый человек в камуфляжных брюках и рокерской куртке-косухе. Первый снимок: человек лежит в той позе, в которой и обнаружен, — ничком, уткнувшись в снег. Второй снимок: тело уже перевернуто во время осмотра. Видно, что руки убитого крепко связаны спереди веревкой, лицо сильно избито. Пулевая рана в голову, в левый висок, запекшаяся кровь — на коже, на коротко стриженных светлых волосах. Третий снимок: лицо убитого крупным планом. Катя вздрогнула: мертвец был ей знаком. Она видела его лишь однажды. Живым. Видела в баре с этим шоколадно-кубинским названием «Кайо-Коко» и даже... даже дала ему свой телефон.
