Вячеслав Денисов - Дело государственной важности
– …осужденный Магомедов!! Номер триста семнадцать!! Статья сто двадцать семь!! Я грязная тварь, начальник!!!
Смуглое лицо Магомедова пошло бледными пятнами. В проеме двери номера появился Сидельников с пистолетом в руке. Дернув веком и увидев не то, что ожидал, неловко вставил пистолет в кобуру и ушел.
– У меня был друг. Его фамилия Тоцкий. Я так и не успел сказать ему, что он мой друг. Его убили твои людоеды всего в десяти минутах езды от этого места. Поэтому, грязная тварь… – Кряжин медленно встал из кресла и вытер пальцами пенистые уголки губ, – не смей мне говорить о том, что такое дружба в ста километрах от мыса Рок.
Капитан снова появился, но теперь в руке его блестел воронеными гранями не пистолет, а наручники.
Стоя спиной к месту только что закончившегося разговора, Кряжин терпеливо дослушал двойной треск фиксаторов на браслетах и тяжело вышел вон.
Спустя полчаса он, отправив Сидельникова домой, позвонит в прокуратуру Ростовской области. Ему ответит заместитель прокурора и очень удивится вопросу о деревне, где, знал Кряжин, проживает Майя. Из этой деревни нельзя не только позвонить, но и отправить письмо. Для этого нужно ехать в район. Старший следователь видел когда-нибудь деревню из двадцати домов, напоминающую сбившиеся в кучу старообрядческие скиты? Вот это и есть та деревня.
И он понял, что нужно ждать. Смагин уверял, что в последний раз девушка звонила два дня назад. Значит, следующий ее звонок должен поступить завтра. Это означает, что с десяти часов утра – времени, когда обычно звонила Майя, и до поздней ночи он не сможет выйти из кабинета. Разговаривать с ней должен именно он, потому что только он знает, как заставить Майю вернуться в Москву.
Ночь он провел в прокуратуре. Домой ехать не хотелось, да и смерть Тоцкого в этих стенах воспринималась все же не так, как это происходило бы дома. В служебном кабинете проще произносить банальные фразы о том, что все смертны, а человек, надевший погоны, смертен вдвойне, ибо знал, на что шел.
Но спокойствие не приходило. Напротив, беспокойство, большое и коварное, втискивалось в душу Кряжина, распирало ее, рвало по швам и не давало уснуть. Он уже трижды пытался забыться, но всякий раз включал сначала свет, а потом и чайник.
Когда черное небо в окне стало подпускать в свои цвета легкий фиолетовый оттенок, советник уже не напоминал собой человека, хорошо отдохнувшего и свежего. Седины не добавилось, но она почему-то стала видна явственнее, вряд ли увеличилось и количество морщин, но они стали глубже. Сорок два – тот возраст, когда резко уходит молодость и медленно подкрадывается иное. Человек в эти годы достигает апогея в своем развитии, и дальнейший счет идет только на убыток.
Дежурное полотенце, дежурная щетка, свежая сорочка. Он вернулся из душа восстановившимся физически, но чуть придавленным изнутри. И в девять часов уже без всякого желания пил из своей не успевшей остыть за ночь кружки надоевший за ночь чай. Сигареты втыкались в пепельницу с периодичностью раз в четверть часа. Он ждал и верил, что дождется.
И в двадцать две минуты десятого на столе его прозвенел телефон.
Советник кивнул головой, и спец из отдела «К» ГУВД Москвы молча подтвердил свою готовность к действию. И в тот момент, когда следователь снимал с аппарата трубку, он включил свою конструкцию, представляющую собой монитор и приставку с двумя десятками рычажков и кнопок – «Скворец», как именуют его в своем «ботаническом» мире специалисты компьютерного дела. «Скворец» зажегся двумя лампочками, потом еще одной, и по экрану, который был развернут от советника, забегали глаза спеца.
– Здравствуйте, – сказала трубка приятным женским голосом. – Мне нужен Смагин, он ждет моего звонка.
– Как вас представить? – Кряжин спрашивал, играя роль до конца. Его не было – она звонила начальнику следственного управления. Привыкла к этому, и теперь ей нет дела до Кряжина. Она тоже играет свою роль до конца.
– Как вас представить?
Она сообщила.
– Майя? – обрадовался советник. – Рад вас слышать.
Она подумала и тоже обрадовалась. Она так же рада была его слышать. И даже справилась о здоровье, из чего Кряжин сделал вывод, что он выглядел «не очень» тогда и голос звучит старовато сейчас. Поблагодарил за заботу и вдруг вспомнил о делах.
– Майечка, это хорошо, что вы позвонили. Помните, вы рассказывали мне о человеке в светлых одеждах, замеченном вами в номере с кавказцами?
– Да, конечно, – ни секунды не колеблясь, ответила она. – Помню. У него еще золотой зуб был.
– Замечательно, – обрадовался Кряжин. – Его нужно опознать, Майя.
Она снова замолчала, а спец с другого края стола кивнул головой – «Дело сделано». Черкнул что-то на листке бумаги и протолкнул рукой в сторону Кряжина. И в тот момент, когда Майя признавалась, что ей страшно, советник читал: «991-71-99».
И когда он уверял, что в опознании трупа нет ничего страшного, спец толкал ему второй листок.
«Мытная, 12–44».
Кряжин показал спецу на дверь и покрутил рукой, словно держа в нем баранку.
Тот вышел в коридор и сказал четверым молодым людям, расположившимся у окна:
– Мытная. Дом двенадцать, квартира сорок четыре.
И когда Кряжин уверял Майю, что поездку из Ростовской области до столицы прокуратура оплатит в полном объеме, включая поездку с вокзала на такси, муровцы из отдела Тоцкого уже рассаживались в синий «Форд» у входа.
– А вы не думаете, что меня опознают быстрее, чем я кого-то опознаю? – капризничала девушка.
– Я предполагаю это, хотя ваша тревога кажется мне излишней. Вышлю за вами двоих крепких ребят из МУРа. Вы поедете в отдельном купе с охраной, какая не всегда бывает у Президента страны. Ну же, Майя, перестаньте меня огорчать…
Она честно звонила каждые три дня и задавала свои ненавязчивые вопросы. Смагин, человек умный, по мере возможности отвечал ей тоже искренне. И для Майи теперь стало очевидным следующее: те преступники, кто угрожал Майе, мертвы, а те, кого она упомянула, но их никто не видел, до сих пор не задержаны. Разве не прав был Смагин, уверяя девушку в том, что угроза ее жизни фактически ликвидирована, а возможные плоды ее девичьей фантазии до сих пор не подтверждены криминалистической наукой? Что ты нам сообщала и в чем мы убедились – это позади. А что ты говорила, но чему прокуратура до сих пор не нашла подтверждения, тут – темный лес. Таким образом, Смагин и лжет, и говорит правду одновременно. Но не для чужого ума его тайны – на Большой Дмитровке не все понимают, о чем думает Егор Викторович. Благо с «земли» пришел, а не из разгромленной правительством налоговой полиции.
И сейчас выходило, что Кряжин тоже говорил правду. Фантом «во всем светлом» нашли, но нет уверенности в том, что это тот самый «светлый», о котором говорила Майя.
– А вы попросите Зину опознать! – вдруг воскликнула Майя. – Она его тоже видела!
Кряжин это знает. Перепуганная Зина в подробностях разъяснила, как зарабатываются деньги горничными и коридорными в день «большого прихода». Он посмотрел на часы. МУР сейчас где-то в районе Большой Полянки.
– Майя, но ведь это нужно не Зине, а вам.
Она опять подумала. В конкурсах красоты хоть и есть тест на интеллект, однако в этой части соревнований Майя, по-видимому, среди лидеров не числилась. Впрочем, советнику несколько раз приходилось сталкиваться с такими «мисс», и он всякий раз убеждался, что часть конкурса, отвечающая за умственное развитие участниц, абсолютно лишняя. И это вполне согласуется, с мнением Михайлы Ломоносова, утверждающего, что если где-то прибыло, то откуда-то обязательно убудет. Советнику не раз приходилось общаться с учеными дамами, и на конкурсах красоты те не могли бы оказаться даже в качестве членов жюри.
– Но ведь Зина ближе, – сказала она.
Ломоносов прав – Майя очень красивая девушка. Просто неземной красоты.
И Кряжин вдруг справился о здоровье Майиных родителей. У него тоже под Владимиром семья, и после отмены Государственной Думой льгот старики чувствуют полную беспомощность: не хватает денег на лекарства, нечем платить за свет. Он увлекся и, наверное, в порыве чувств вдруг стал вспоминать о деревенской жизни. Как собирал ягоду, ходил встречать возвращающуюся с пастбища скотину…
– Вас сейчас родители отправляют встречать скот? – смеясь, поинтересовался он.
Она опять подумала и ответила, что этим занимается мама.
– Я ее понимаю, – согласился Кряжин, который минуту назад ни с того ни с сего засомневался в профессионализме спеца из «К». Теперь он немного успокоился. Прав был и заместитель прокурора Ростовской области. Первый утверждал, что из деревни, где сейчас находилась Майя, невозможно позвонить. Второй уверял, что Майя в Москве. И только что Кряжин убедился, что она вообще никогда не жила в деревне. Выгнать утром из загона скот для отправления на пастбище в конце октября не сможет даже перепившийся колхозник. – Такую дочь нужно беречь.
