Павел Астахов - Квартира
— За одну ночь отлили! Представляете? — прошипел за спиной классик монументалистики. — Она еще даже теплая. Я трогал…
— Все хорошо, что хорошо кончается… — сам для себя произнес Артем.
На душе стало ясно и светло.
Псих
На прогулку во двор старейшей московской психиатрической больницы выпускали только с часу до двух дня и только самых спокойных обитателей.
— Маша, загоняй додиков! — кричала из окна второго этажа тетка в замызганном голубом халате и косынке.
Другая, похожая лицом, но в китайском сиреневом пуховике и теплой ангорской шапке того же происхождения и того же оттенка, кивнула ей снизу и тут же закричала на весь двор:
— Э-э-эй! Золотая рота, закончили прогулку! Па-а-ашли! Домой! Да не к воротам, а сюда. Здесь ваш дом теперь. Ха-ха-ха!
Игорь Михайлович наблюдал за этой сценой из окна кабинета заместителя главного врача. Он был в костюме и модной спортивной шапочке. Таким образом он прикрыл до времени свои выстриженные локоны. Поклонский скривился и вопросительно уставился на человека в белом халате, сидевшего напротив. Тот развел руками и улыбнулся:
— Понимаю, Игорь Михайлович. Но это лучшее, что можем предложить. И то все палаты заняты. Остался один люкс. Не возьмете — завтра же замминистра природных ресурсов собирался прилечь. У нас сервис, уход, безопасность. С психами никто связываться не любит. Себе дороже. Сумеречное состояние души — это не объяснимое и не исследованное до конца явление. Тяжелый диагноз. Полная невменяемость. А значит — неспособность нести ответственность за свои действия, — врач назидательно поднял указательный палец.
— О-о-о-ох, бл…! — расстроенно закряхтел Поклонский. — Сколько?
— Минимум шесть месяцев. Это обязательно. Гораздо лучше, чем под следствием или на предвариловке в Матросской Тишине. Взятки гладки. В прямом смысле, Игорь Михайлович. Психи от предпринимательства — наша специализация.
— Нее-е-ет! Я спрашиваю, сколько? — Он сделал хорошо знакомый нашим гражданам жест двумя пальцами. Потер их, словно солил щепоткой свой пиджак.
— Ах, вот оно что? Я вам сейчас напишу несколько цифр. — Медик вывел на листке какое-то число и повернул его к Поклонскому. Тот недовольно глянул на бумагу и тут же вспыхнул:
— Это что? Номер телефона, что ли? Вы о чем говорите? Больше «лимона» баксов? Грабеж! Психи вы сами! Это точно! Заразились здесь все! — возмущался бизнесмен.
— Хм. Игорь Михайлович, напрасно шумите. Во-первых, не баксов, а наших отечественных рублей. Мы, извините, не в Штатах живем. Во-вторых, это официальная цена за шесть месяцев. Палата у нас коммерческая. Платная. Все будет исключительно официально. Правда, за вас заплатить и договор подписать должен кто-то, извините, из дееспособных граждан. Жена? Мать? Братья, сестры? — перечислял возможных родственников врач.
Поклонский на каждый вопрос отрицательно качал головой. Родственников поблизости не было. Да и не хотел бы он им объяснять, почему собрался ложиться в психушку.
— Помощник мой подпишет. И заплатит. Рубли — это уже легче. Терпимо. Оформляйте, — рассуждал девелопер. Он готовился к новому приключению. Долгому, но очень важному и необходимому для него сейчас.
— Когда планируете заезд? — поинтересовался врач.
— Да уже заехал, — грустно вздохнул Поклонский и поправил вязаную шапку. — Давай ключи и чего там еще? Белье? Пижаму? Смирительную рубаху?
Врач без тени улыбки кивнул.
— Если пожелаете, можно и клистир поставить. А смирительную рубашку мы вам наденем, как только официальные лица к вам приедут. Или неофициальные. Действует прекрасно! Был тут у нас недавно один налоговый начальник. Его чуть-чуть с поличным на взятке не взяли. Так он успел через черный ход выскочить и через полчаса уже у нас пузыри на койке пускал. Менты завалились, а он в рубашечке, глаза закатил, ножками сучит и мочится под себя. Они ну на врачей наезжать. А ну, говорят, быстро его на допрос! А мы — ни-ни! Никак нельзя человека допрашивать, когда у него кататонический ступор! У него полный акинез. А через минуту гиперкинез, — со знанием дела объяснял доктор, постепенно заполняя на Игоря Михайловича карту стационарного больного.
Тот печально поглядывал в окно. Прогулка закончилась, и психи зашли внутрь. Вместо них там появились какие-то новые люди. Посторонние. Поклонский вздрогнул. Ему показалось, это были те двое, что вечером держали его под руки, пока он беседовал с Черным Гуру. Они тоже выглядели как борцы-самбисты. И одеты во все черное.
— Во! Это они! — дрожащей рукой указал девелопер.
— Кто? — не понял врач.
— Эти! Подручные! Его. Черного Гуру. Он вчера с ними меня пытал. Прячьте меня скорее, доктор! Давай, бегом. Где моя палата? — засуетился Игорь Михайлович. — Рубашку пусть несут! Все пусть тащат. Скорее! Умоляю!
— Сейчас, сейчас! Не волнуйтесь. Все уже оформил. Пройдем в палату. Вы идите, а я задержу ваших преследователей.
Он проследил за испуганным взором своего нового пациента и убедился, что два крепких парня действительно пытаются пройти через приемный покой в больницу. Видимо, они выследили Поклонского по известному всей Москве необычному кортежу. И намерения у них были самые решительные.
— Игорь Михайлович, ваша палата шестая. Как у Чехова, — засмеялся врач и протянул Поклонскому какую-то коробочку: — Примите, как только будете на месте. Подействует через минуту. Родная мама вас не отличит от шизофреника. Но будьте аккуратны! От этого препарата некоторые люди начинают говорить правду. Если чувствуете, что вас понесло на откровенность, лучше закусите язык.
— Понял. Не дурак. Хотя… — Поклонский почесал затылок и снял шапку. Врач открыл рот от удивления и подавил смешок:
— У-у-пс-с-с! Ну у вас… и причесочка! Готовились?
— Ага! — состроил дурацкую физиономию Поклонский. — Выгляжу как полный дебил! Гы-ы-ы!!!
Свои
Каждое заседание любого социально значимого органа при правительстве или президенте обставляется с великой помпой. Основная задача — правильно донести обсуждавшиеся идеи и принятые решения до людей. Принцип «главное правильно показать» является основным для всех руководителей СМИ, допущенных к кремлевским посиделкам. Они как никто другой понимают, что «картинка должна звенеть»! Поэтому при организации мероприятия основное внимание уделяется рассадке спикеров, то есть говорящих голов. Особой же популярностью у телекамер пользуются записные выступающие депутаты Жириковский, Зинганов, Биронов и Крыслов.
В последнее время заметно выдвинулся и Александр Кныш. Ото дня ко дню, неделя за неделей, месяц к месяцу он становился все более популярен в рейтингах упоминаемости и цитирования в прессе. А после того как на весеннем заседании парламентского актива в гостях у президента тот особо выделил предложения Кныша по поводу создания единой системы учета дольщиков и соинвесторов жилья, востребованность сенатора резко пошла вверх. А ближе к лету, когда крах рынка недвижимости стал предопределен, услужливые лоббисты намекнули главе государства, что Кныш вполне потянет еще одну социальную нагрузку — утирать сопли обездоленным гражданам. Нашлась и подходящая должность — Председатель комиссии по строительству доступного жилья.
Комиссия существовала давно, с тех пор как возникла идея «Национальных приоритетных проектов». Одним из таких проектов, естественно, было жилье — тема для России вечная и столь же неразрешимая, как загадка русской души. К тому же крайне болезненная как для народа, так и для власти. Государство делало вид, что активно решает задачу, но квартиры давались только своим, а очереди не уменьшались.
Такой человек, как Кныш, не только отличался трезвостью ума и умением убеждать, но и имел достаточный положительный опыт. Александр Сергеевич во времена расцвета строительства создал несколько девелоперских компаний и совместно с московским правительством освоил не один миллиард городских и бюджетных денег. Его мудрость и жизненный принцип состояли в том, чтобы вовремя уйти. Выйдя на подъеме отрасли из бизнеса и став народным избранником, он активно участвовал в вопросах регулирования знакомой ему не понаслышке отрасли. Его рекомендации и предложения были настолько четкими и своевременными, что заставляли восхищаться как узких специалистов, так и широких политиков. Он всегда держал слово, но и давал его редко. Получив из рук президента пост главы комиссии, Кныш углубился в корень проблемы и на каждом заседании делал потрясающие выкладки. Он проанализировал проблему с исторической точки зрения, рассказав о первом опыте социального жилья в Древней Греции и стране майя. Затем Кныш представил вниманию комиссии модели предоставления квартир малоимущим в Германии и Великобритании. Последним предложением было создание единого государственного реестра нуждающихся в жилье граждан, параллельного тому, что велся в городах, на муниципальном уровне. Такие масштабные идеи всегда нравились президенту, который Кныша и поддерживал. Недовольным был только министр Ковтун, за что и получил устный выговор от главы государства.
