Татьяна Полякова - Ангел нового поколения
— Еще один покойник, — хмыкнула Анна.
— Или когда-то потерянный паспорт, что больше походит на правду, — пожал плечами Олег. — А теперь самое интересное. С фирмой о сдаче дома договаривалась не дочь Платонова, а ее хорошая знакомая, которой она оставила доверенность. Знакомую зовут Подгорная Алина Станиславовна, и у нее имеется лицензия на индивидуальную коммерческую деятельность. Отгадайте, какую? — Олег обвел нас взглядом и, не дожидаясь ответа, кивнул:
— Правильно, дама гадает на картах, предсказывает судьбу страждущим. Встретиться с ней не удалось. Сегодня она раньше обычного покончила с трудами, но дома так и не появилась, что весьма странно. Соседи говорят, по ней часы проверять можно. Живет тихо, ни родных, ни друзей. Захаживает к ней мужчина, но в основном на работу, там его видели довольно часто. Мужчина выглядит солидно, но все равно гораздо моложе, чем она. Граждане считают, что это сын, но такового в природе нет, если верить бумагам. Значит, скорее всего, любовник. Найдем гадалку, зададим вопросы и, может, узнаем, кто нам мозги пудрил. С библиотекарем я тоже разговаривал. Она не в состоянии объяснить, как могла выдавать книги умершему человеку. О том, что Платонов умер, она не слышала. Рассказала ей о нем коллега, которая уже на пенсии, старик всегда присылал за книгами кого-то из родственников. Глухонемой пришел после телефонного звонка. Если учесть, что книги на дом не выдают, некоторая расхлябанность вполне понятна. Сейчас она дома пьет валерьянку и грозится больше не подпускать граждан к книгам без документов на пушечный выстрел.
— Но все это по-прежнему мало что объясняет, — встревожилась я. — Допустим, гадалка и ее любовник, или кем он ей там приходится, водили нас за нос, запугивали… Но зачем? Ольга и Людмила погибли в результате несчастного случая, хотя, возможно, покончили жизнь самоубийством. Горбовский убит. Но что они-то от этого выгадали?
— Кстати, о Горбовском. Мы проверили в городе всех, у кого мог быть столь редкий яд. Некто Сафронов несколько лет жил в Южной Америке, работал шофером при посольстве, но дядька, говорят, с приветом. Увлекался всякой чертовщиной и вполне мог привезти яд. Так его бывшая жена утверждает, правда, она его не жалует.
— Ты с ним разговаривал?
— Нет. Он умер полгода назад от сердечного приступа. Может, в точности от такого, как Горбовский. А теперь самое интересное, на мой взгляд. Несколько лет назад Горбовский работал с известным врачом Латуниной, он по профессии тоже врач. Подгорная трудилась медсестрой, а дочь Платонова и Сафронов были их пациентами. Жена Сафронова говорит, что крыша у него конкретно съезжала, везде черти мерещились. Дочь Платонова за границей почувствовала себя значительно лучше. Разгадку следует искать в бывшем медицинском центре «Гиппократ».
— Латунина умерла, — заметила я. — Я недавно разговаривала с ее дочерью.
— Ничего. У нас есть гадалка.
— Ты думаешь, это какие-то опыты над людьми? — не выдержала я.
Олег растерялся.
— Не знаю. Как говорится, поживем — увидим. Главное, дело сдвинулось с мертвой точки.
— Нет никакого дела, — усмехнулась Анна. — Поболтаете с теткой, она нас даже вспомнить не сможет, у нее народу как грязи. Дом она через агентство сдала, ты сам сказал. Значит, за психа, что там поселился, не отвечает. И чем ты ее достанешь?
— А ты что предлагаешь? — разозлилась я. Она отвернулась и стала смотреть в окно. — Чего ты молчишь?
— А что тут скажешь? Зло неистребимо. Допустим, мы выиграем один раунд, спугнем его, и он исчезнет, а потом появится вновь. Еще сильнее, чем прежде.
* * *На следующий день я поехала к Латуниной. Наверное, делать этого не стоило, раз теперь всем этим занимался Олег, но мне было необходимо поговорить с ней. Михаил отправился со мной.
Мы застали Ларису Львовну в рабочем кабинете, прием уже закончился. Она узнала меня и вроде бы удивилась.
— Прием закончен, — сказала она как-то неуверенно.
— Я знаю. Мне необходимо поговорить с вами. Это очень важно.
— Хорошо, присаживайтесь. — Она перевела взгляд на Михаила.
— Я была у вас несколько дней назад, — начала я. — Если вы согласитесь выслушать меня…
— Я вас слушаю. Говорите.
Мой рассказ занял много времени, но она ни разу не перебила, не выказала неудовольствия, но и ничем не выдала своей заинтересованности.
— Так вот в чем дело, — заметила она, когда я закончила. — У меня сегодня был молодой человек из милиции.
— И что вы ему рассказали?
— Что я могла рассказать? Я не работала у матери. В то время я вообще жила в Харькове. Я ничего не знаю о людях, которые с ней работали.
— Неужели она вам ничего не рассказывала? — не отступала я.
— О чем? — Женщина разглядывала ручку, повертела ее в руках, отбросила в сторону. — Зачем вы пришли ко мне? В милиции прекрасно осведомлены об этой истории, — сказала она с недовольством.
— Что тогда произошло?
— О господи… — Она вдруг закрыла лицо руками. — Неужели… этого не может быть. Ведь этот человек… невероятно. Эта история стоила моей матери здоровья, а возможно, и жизни, — резко сказала она. — В клинике работал врач, очень талантливый, Родионов Антон Петрович, мать обожала его. Я, признаться, даже ревновала. Он творил чудеса. Помогал людям, казалось бы, в безнадежных ситуациях. А потом начали происходить странные вещи. Сначала одно самоубийство пациента, потом второе. Потом… был суд, все это есть в материалах дела.
— Талантливый врач доводил людей до самоубийства? — робко спросила я, боясь, что она выдворит меня из кабинета и откажется разговаривать.
— Нет. Его брат. У него был брат, лет на десять моложе. Родители погибли в автокатастрофе, когда ему было тринадцать, и Антон Петрович заменил ему отца. Парень поступил в военное училище, был в горячих точках, возможно, это как-то повлияло… Хотя причина, скорее всего, самая банальная: деньги. Все, кого он довел до самоубийства, были состоятельными людьми, но после их гибели родственники оставались у разбитого корыта, собственность была уже продана, а деньги куда-то исчезали. Антон Петрович начал что-то подозревать. Подозрения постепенно перешли в уверенность. При работе с пациентами он делал записи, ими этот негодяй и воспользовался. Потом следствие, суд. Это было тяжелым ударом для всех. Клинику закрыли. Мама после всего этого так и не оправилась.
— А что с Антоном Петровичем? — спросила я. — С Родионовым?
— Для него это был крах… полный. И не только крах карьеры. Тут все значительно сложнее. И страшнее. Брат был смыслом его существования. Понимаете? Он был его семьей, его другом… всем. Антон Петрович выступал свидетелем на суде, вынужден был давать показания против брата. Собственно, он сам и обратился в милицию, когда его подозрения перешли в уверенность. Думаю, он считал, что брат болен. Наверное, какие-то основания у него для этого были. Бог знает что пережил мальчишка в этой нелепой войне. Но экспертиза признала Романа Родионова вменяемым. Так что сумасшедшим он не был. Работу Антон Петрович бросил, устроился то ли дворником, то ли сторожем. Потом я потеряла его из вида. Кажется, он уехал из города. Думаю, для милиции не составит труда… Но после вашего рассказа… все очень похоже на тот случай. По-моему, Роману дали пятнадцать лет, а это значит, он еще в тюрьме. Если только амнистия… Такое возможно?
* * *Уже из машины я позвонила Олегу.
— Будут новости, сообщу, — буркнул он, чувствовалось, что у него нет времени на разговоры.
— Куда теперь? — спросил Михаил.
— Домой, — ответила я. — Олег все узнает об этом Романе Родионове. Этот тип каким-то образом выбрался из тюрьмы, возможно, бежал…
— Нет, — покачал головой Михаил. — Он погиб. Через три месяца после суда.
— Откуда ты… — начала я и осеклась. — Ты его знал… Ты бывший военный, а он… он был твоим другом?
— Даже больше, если это возможно.
— Он спас тебе жизнь? И ты не веришь, что он виновен?
— Конечно, нет. Он и не был виновен. И он любил своего брата.
— И взял чужую вину на себя? Конечно, — пробормотала я. — Все эти разговоры об Иуде, все эти нелепые выдумки. Он предал брата, и брат погиб. Донес в милицию на невиновного, сфабриковал улики и даже свидетельствовал против него на суде. А теперь этот сукин сын взялся за старое. Но грех не дает ему покоя, и он придумал всю эту нелепую историю с Пятым Евангелием. Невероятно. Теперь его найдут…
— Я ищу его не один год. Если он в городе, то под другим именем и, скорее всего, с другим лицом. Не знаю, мучает ли его совесть, но одно несомненно: от старых привычек он не отказался.
— Но почему ты не сказал мне сразу? Почему? Зачем понадобилась эта выдумка с Ангелом-хранителем?
— Это не выдумка. Я действительно твой Ангел-хранитель, — улыбнулся он. — Я ни минуты не верил, что Ромка виновен. Чушь. Но он молчал, как проклятый. Он очень любил брата. Тот ему был вместо отца, понимаешь? И он пошел за него в тюрьму, хотя должен был понимать, брат вряд ли угомонится. Подождет, когда страсти утихнут, и опять возьмется за старое. Я с самого начала подозревал Антона. Достаточно было взглянуть на него. Глаза прятал, трясся весь… Когда Ромка погиб, я ушел из армии, чтобы было время и возможность разобраться в этой истории. Но Антон исчез из города. Я пытался его найти, безрезультатно. У меня есть друзья в милиции, от них я и узнал о тебе, точнее, об этих странных несчастных случаях. Латунина права, все очень похоже на то, что происходило тогда. И я понял: он здесь. А еще я понял, что тебе нужен Ангел-хранитель.
