Роберт Крейс - Правило двух минут
Когда они доехали до миссис Марченко, Холмен припарковался на противоположной стороне улицы. Миссис Марченко открыла входную дверь в тот самый момент, когда Холмен подошел к стоявшей на тротуаре Поллард.
— Я позвонила ей из машины, — сказала Поллард.
Миссис Марченко, похоже, не слишком-то им обрадовалась. Взгляд ее был еще более подозрительным, чем раньше.
— Искала вашу статью. Нигде ее нет.
Поллард ослепительно улыбнулась.
— Скоро появится. Хотим дополнить ее несколькими последними штрихами. У меня есть фотография, которую я хочу вам показать.
Холмен прошел вслед за Поллард и миссис Марченко в гостиную. Вентилятор так и валялся сломанный.
Миссис Марченко опустилась в кресло.
— Какая фотография?
— Помните снимки, которые мы показывали вам в последний раз? Вы ведь смогли опознать одного из двух офицеров, приходивших к вам?
— Да.
— У меня есть для вас другое фото. Хочу узнать, знаком ли вам второй мужчина.
Взяв из папки газетный лист, Поллард протянула его миссис Марченко. Та долго изучала его и наконец кивнула.
— Да, его я знаю, но это было раньше…
Поллард ободряюще кивнула.
— Конечно. Он беседовал с вами после убийства Антона.
— Верно…
— Он приходил к вам снова с тем, другим мужчиной?
Миссис Марченко откинулась в кресле.
— Нет. Это был не он.
Холмен почувствовал, как в груди закипает гнев. Они находились у самой цели, они вот-вот могли обличить убийцу, а теперь старуха перекрыла им кислород.
— Почему бы вам не взглянуть еще раз?..
— Незачем. Другой с ним был. Этого я и раньше знала. Он один из тех, кто сломал вентилятор.
Старая леди напустила на себя чопорный и своенравный вид, и Холмен не сомневался, что они даром теряют время.
— Ради бога, миссис Марченко…
Поллард подняла руку, предупреждая Холмена, чтобы тот замолчал.
— Вспомните того человека, миссис Марченко. Как он выглядел. Разве он не был похож на этого мужчину?
— Нет.
— Вы можете описать его?
— Мужчина как мужчина. Не знаю, что еще сказать. Кажется, в темном костюме.
Холмен внезапно подумал — уж не Вукович ли тот, пятый?
— Он был рыжий?
— Он был в шляпе. Не знаю. Я же сказала вам — не обратила внимания.
Уверенность в том, что им удалось прижать Рэндома, таяла, как сон, нарушенный звоном будильника. Холмен по-прежнему числился в бегах; Чи по-прежнему сидел в тюрьме; Марию Хуарес по-прежнему держали взаперти. Холмен вырвал газету из рук Поллард и сунул ее в лицо миссис Марченко. Она резко отпрянула, словно решила, что он собирается ее ударить, но Холмену было уже все равно. Он ткнул пальцем в фотографию Рэндома.
— Вы уверены, что это не он?
— Не он.
— Макс, прекрати.
— А что, если я скажу, что этот сукин сын пристрелил вашего сына? Тогда сходство найдется?
Поллард резко встала с кушетки.
— Хватит, Макс. Довольно.
Бульдожье лицо миссис Марченко превратилось в маску.
— Он? Он убил Антона?
Поллард взяла газету и подтолкнула Холмена к дверям.
— Нет, миссис Марченко. Простите. Он не имеет никакого отношения к смерти Антона.
Холмен покинул дом и остановился на тротуаре. Он чувствовал себя отвратительно. Он пребывал в замешательстве и то злился на себя, то сгорал со стыда. Поллард вышла вслед за ним, разгневанная как фурия.
— Прости, — сказал Холмен. — Но как же так — почему не Рэндом? Это должен быть он! Без него головоломка не складывается.
— Заткнись. Просто хватит. Хорошо, значит, пятый — не Рэндом и не Вукович. Мы знаем, что это к тому же не твой сын, не Мэллон и не Эш. Остается вопрос — кто.
— С Рэндомом в том доме еще трое парней. Не исключено, что это один из них. Может, вся сраная полиция работает на Рэндома.
— У нас по-прежнему есть Элисон Уитт…
Поллард вытащила сотовый телефон и поспешно набрала номер.
— Если Рэндом был ее контактным офицером, мы все еще можем…
Она поднесла телефон к уху, когда ответил тот, кому она звонила.
— Да, это я. Что у тебя есть по Элисон Уитт?
Холмен ждал, видя, как цепенеет Поллард. Холмен понял, что все плохо, еще до того, как она опустила трубку. Он заметил, как безнадежно поникли ее плечи. Поллард бросила на него недолгий взгляд и покачала головой.
— Элисон Уитт не зарегистрирована как полицейский осведомитель.
— Что же нам делать?
Поллард ответила не сразу. Холмен знал, что она размышляет. Он тоже призадумался. Пожалуй, он ожидал чего-то похожего. Во всяком случае, не надеялся, что это сработает.
— У меня дома есть дело с протоколом ее ареста, — наконец ответила Поллард. — Я могу посмотреть, кто из офицеров ее арестовал. Вероятно, мы ошибались, думая, что она зарегистрированный осведомитель. Ее, видимо, потихоньку подкармливал какой-нибудь парень из участка. Надеюсь, мне удастся узнать его имя.
Холмен улыбнулся, скорее самому себе, чем Поллард. Он разглядывал черты ее лица и то, как лежат ее волосы. Он вспоминал, как впервые увидел ее там, в банке, когда она наставила на него пистолет.
— Прости, что впутал тебя в это дело.
— Мы еще не закончили. Мы близко, Макс. Рэндом так или иначе замешан во всем этом, и нам не хватает только одного звена, чтобы цепочка обрела смысл.
Холмен кивнул, чувствуя невосполнимую утрату. Он старался сыграть партию по правилам, как и полагается, когда живешь в рамках закона, но правильный путь никуда не вел.
— Непростой вы человек, агент Поллард.
Лицо ее ожесточилось, и она стала похожа на себя молодую.
— Меня зовут Кэтрин. Вот и зови меня этим чертовым именем.
Холмену захотелось поддержать ее, обнять и поцеловать, но, поступив так, он наверняка бы все испортил.
— Не помогай мне больше, Кэтрин. Ты только причиняешь себе боль.
Холмен направился к машине, и теперь уже Поллард последовала за ним.
— Постой! Что ты собираешься сделать?
— Взять пару мелочей и залечь на дно. Один раз меня уже забирали, значит, придут снова. Я этого не допущу.
Он сел в машину, но Поллард схватилась за дверцу, не давая ее закрыть. Холмен постарался не обращать на нее внимания. Он вставил отвертку в развороченное зажигание и крутанул ее, чтобы завести мотор. Поллард по-прежнему мешала ему уехать.
— Что у тебя с деньгами?
— Чи подбросил мне немного. Мне пора, Кэтрин. Пожалуйста.
Холмен взглянул на нее снизу вверх. Поллард отступила и захлопнула дверцу. Затем наклонилась к опущенному окошку и коснулась губами его губ. Холмен закрыл глаза. Он хотел, чтобы это длилось вечно, но знал, что все хорошее в жизни быстро заканчивается. Когда он открыл глаза, Поллард смотрела на него.
— Я не собираюсь сдаваться, — сказала она.
Холмен уехал, усилием воли стараясь не смотреть назад. Он знал, как тяжело оглядываться, когда ты в беде, но все-таки не выдержал и покосился на зеркало: она стояла на улице, глядя ему вслед, эта невероятная женщина, которая уже почти стала частью его жизни.
Холмен вытер глаза.
Он смотрел вперед.
Он вел машину.
Им так и не удалось сложить разрозненные кусочки в единое целое, но это уже ничего не значило. Холмен не мог отпустить людей, убивших Ричарда.
45
Поллард была в ярости. Марки все рассказывала правильно, когда говорила про Уитт как про осведомительницу, гражданские не знают таких подробностей, если сами не прошли через это. Вот почему Поллард все еще верила, что Уитт не врала подруге.
Мчась по Голливудскому шоссе, Поллард не выпускала из руки телефон, ища удобный момент перезвонить Сандерс. При Холмене она не стала бы этого делать, но теперь ей хотелось обсудить все в деталях.
— Привет, это я. Можешь говорить?
— Что случилось?
— Эта девушка была осведомительницей. Я хочу, чтобы ты все перепроверила.
— Уф! Я и так делаю тебе одолжение, если помнишь. Лидс живого места на мне не оставит, если узнает.
— Я уверена, что девушка не врала. Я ей верю.
— Знаю, знаю, что веришь. Это слышно даже по телефону, но ее нет в списке. Может, какой-нибудь коп платил ей из своего кармана? Такое часто происходит.
— Если ее не регистрировали официально, откуда ей знать о дополнительных выплатах и всей остальной ерунде? Подумай, Эйприл, — она действительно работала на полицию, и у нее был коп, который ее прикрывал.
— А теперь послушай меня: в списке ее нет. Извини.
— Может, она работала под псевдонимом. Проверь запись о ее аресте…
— Теперь ты говоришь глупости. Никто не платит человеку, работающему под вымышленным именем.
Какое-то время Поллард ехала молча, в смущении и отчаянии.
— Да, наверное, ты права.
— Сама же понимаешь, что права. Что с тобой, подруга?
