Анатоль Имерманис - «Тобаго» меняет курс. Три дня в Криспорте. «24-25» не возвращается
В этот миг распахивается дверь и в кабачок влетает Нора. Она так запыхалась, что слова не может вымолвить.
— Где ты была? — спрашивает Густав. — Я весь район обыскал.
— Мне удалось проникнуть в дом, где они его держат под арестом! — переводит наконец дух Нора.
— Ты видала Тайминя? — вскакивает на ноги седой лоцман.
— Давай рассказывай скорее! — гладит по руке девушку Густав. — А тогда бегом на судно!
* * *Уже одно то, что сегодня консул пригласил Борка не в гостиную, а в кабинет, свидетельствует о серьезности предстоящего разговора. Важность встречи словно подчеркивает и изборожденное морщинами лицо основателя династии Фрекса, с немым укором взирающего с портрета на своего потомка.
Но гнетущая атмосфера на Борка не действует. Удобно расположившись в глубоком кресле, он с удовольствием оглядывает все вокруг и говорит:
— От этой комнаты веет покоем. Здесь чувствуется, что бег времени ничего не изменяет.
— Я отнюдь не чувствую себя так спокойно, — возражает консул Фрекса. — Когда вы надеетесь уломать Тайминя?
— Скоро, уже совсем скоро… Послезавтра в парламенте приступают к дебатам, и это означает, что завтра мне надо быть в столице. С заявлением Тайминя в кармане.
— Стоило бы поторопиться.
— Что вдруг за спешка? — Борк отодвигает от себя пепельницу, в которой уже довольно давно тлеет забытая консулом сигара. — Разве акции Керзена уже совершили путешествие в ваш сейф? — ухмыляется Борк.
— Ничего, я его доконаю в другой раз. — Консул нервозно вылавливает из пепельницы сигару и рассеянно бросает: — Пока хватит с меня Зуммера. Главное — отделаться от этого проклятого штурмана. Мне все-таки кажется, мы затеяли игру с огнем.
— С огнем? Нет, консул, на сей раз я обыкновенными поджогами не ограничусь, — увлеченно говорит Борк. — В моих руках Тайминь превратится в динамит, который взорвет торговый договор и всех, кто его поддерживает!
Дверь неслышно отворяется. На серебряном подносе остановившегося в дверях слуги белеет визитная карточка.
— Гоните в шею этого Швика! — яростно орет консул, даже не глядя на визитную карточку.
— Господин редактор просит его принять по срочному делу, — поясняет слуга.
— Зовите! — распоряжается Борк.
Но хорошо вышколенный лакей впускает Дикрозиса лишь после того, как консул жестом подтверждает приглашение Борка.
— Победа, господа, полная победа! — Дикрозис даже не считает нужным поздороваться. — Он принимает наши условия!
— Моя идея! — удовлетворенно улыбается Борк.
— И мои деньги, — ворчит консул. — Покажите заявление.
— Он еще не подписал. — Дикрозис чувствует себя несколько неловко и потому становится агрессивным. — Нас, латышей, голыми руками не возьмешь. Он требует гарантий. Но я уговорил его обойтись поручительством доктора. В конце концов, если обещание дает будущий министр внутренних дел…
— И все это ему удалось из вас вытянуть? — хмурит брови Борк. — Мне вся эта затея начинает казаться сомнительной… Когда он обещал подписать показания?
— Завтра, как только принесу ему гарантийное обязательство за вашей собственноручной подписью. Зря вы морщитесь! Лучше приготовьте чек! Я считаю, что честно заработал свой гонорар. В тот момент, когда Тайминь поставит свою подпись, я смогу сказать: «Это наилучший материал, который когда-либо выходил под моей редакцией!»
Телефонный звонок. Консул снимает трубку.
— Да, я… Да, да… — Лицо его наливается кровью. — Этого еще не хватало… Ждите распоряжений!.. — Он швыряет трубку на аппарат. — Дьявол!
— Какой еще дьявол? — привстает Борк.
— Забастовщики узнали местонахождение Тайминя.
— Не может быть! — Дикрозис чувствует, как почва уходит у него из-под ног.
— Так вот почему он норовит выиграть время… — Будучи опытным политиком, Борк привык принимать в расчет наихудший вариант возможного. — Наверняка уже и связь установлена, продуман и план действия. Не то он уже и сегодня подписал бы…
— Что вы тут философствуете! — выходит из себя консул. — Сказал же — звонил мой человек. Лоцманы знают все. Собираются поставить в известность советского капитана… Что теперь делать? Даже отделаться теперь не можем от вашего штурмана… Дьявол! Тысяча чертей!
— А даже если и сто тысяч? К чему эта брань? Лучше подумать.
Борк опускает голову и сосредоточенно взвешивает последствия неожиданного поворота событий.
Распахнув окно, консул жадно вдыхает ночной воздух. Он не видит, как меняется выражение лица Борка, не слышит, что тот шепотом говорит Дикрозису. Фрекса возвращается к действительности, лишь когда Борк уже разговаривает по телефону с начальником полиции.
— Борк говорит… Вы можете заставить советское судно убраться из Криспорта? Выгрузка ведь окончена. Говорите, есть только одно средство?.. Хорошо! Через несколько часов они получат все, что хотят… Но пока что выгоните их на рейд, придумайте что-нибудь! Да, все будет в превосходнейшем порядке!.. В блестящем, поняли? Итак, пошевеливайтесь!.. Да, насчет лоцмана я еще позвоню.
— Что вы надумали? — хмуро спрашивает консул.
— Позовите сюда своего человека!.. Того, что в забастовочном комитете… А теперь слушайте! Необходимо удовлетворить требования лоцманов! Все! Забастовку необходимо прекратить. Немедленно!
— Что?! — взрывается консул. — Вы в своем уме?!
— В этом наш единственный шанс на победу, — спокойно говорит Борк. — Но на сей раз стопроцентный… Дикрозис, к Венстрату! На машине или на ракете — дело ваше. Но вы должны быть там через пятнадцать минут! Все зависит от того, удастся ли его людям отрезать судно от берега. Абсолютная блокада! Это вопрос жизни или смерти!
* * *Закатное золото догорает на шиферных и черепичных крышах — древний Криспорт постепенно погружается в темноту. На набережной одна за другой загораются лампочки. С капитанского мостика на них глядят капитан Акмен и Дубов.
Сегодня можно разговаривать хоть вполголоса — шумные портовые краны закончили работу, трюмы разгружены, люки задраены. Одни лишь вечно голодные чайки с криками вьются над «Советской Латвией».
— Что-то на душе у меня беспокойно. Не упустили ли какую возможность, все ли сделали?
Дубов выколачивает пепел из трубки:
— Что еще мы можем сделать? Три раза были у начальника полиции. Вызвали нашего консула… Ну что еще?
— Так-то оно так, как любит говорить Тайминь, — соглашается капитан. — Но невыносимо сидеть и ждать сложа руки!.. Может, все-таки следовало разрешить ребятам пошарить по этому Криспорту?..
— И дать повод для новых провокаций?.. Нет, мы поступили правильно, запретив команде сходить на берег.
— А если обратиться к нашим друзьям?
— Конечно, друзья у нас тут наверняка есть, — говорит Дубов. — Не скажу сколько, но есть много. Настоящие, верные друзья… Скажи им: необходима ваша помощь, товарищи! И будут тут как тут. Но нельзя! И не имеем права! Заграничный порт! — пожимает плечами Дубов и, в полном противоречии со своим характером, сплевывает.
— А может, и в самом деле нельзя плевать на всех? — Жест Дубова будит в капитане злость.
— А кто потом будет расхлебывать неприятности? Ты? Я? Готов за Тайминя умереть, да неприятности грозят вон тому товарищу, а не нам. — Дубов показывает на советский флаг на корме. — Мы имеем право только на выжидание… И в том, что ждем, — тоже помощь Тайминю.
— Кажется, дождались. — Капитан показывает на машину, затормозившую внизу у трапа. — Только чего?
— Начальник полиции? — Дубов даже не пытается скрыть свое удивление.
— Наверно, какие-то сведения о Таймине! — И капитан в радостном возбуждении спешит навстречу префекту.
— Боюсь, что они будут не из приятных, — бормочет Дубов, следуя за капитаном.
Да, выражение лица начальника полиции многообещающе. Толком не представляя себе, как выполнить щекотливое поручение, нет, не поручение, скорее, приказ Борка, он решил вообще не идти на словопрения с этими людьми, чьи вопросы странным образом всегда попадают не в бровь, а в глаз. Лучше уж разыгрывать из себя глуповатого чиновника и, пользуясь предоставленной властью и буквой закона, отдавать распоряжения. А если и придется в чем-то малость отступить от закона, то через несколько дней за это будет в ответе новый министр внутренних дел.
— Даю вам полчаса, — начальник полиции подает капитану скрепленный двумя печатями документ, — на то, чтобы ваше судно покинуло нашу территорию.
— С удовольствием, — улыбается Акмен. — Простой, хотя бы и оплаченный фирмой, не в наших интересах.
— Значит, забастовка окончена? — спрашивает Дубов.
— Еще нет, — говорит начальник полиции. — Но у меня есть основания обещать, что до полуночи у вас будет лоцман.
