Сергей Донской - Кидалы в лампасах
– Нет, с медведя. Шлялся, знаешь ли, в военной одежке поблизости, пижонил.
– Не смешно. Я ни за что не оденусь в одежду мертвого.
– Иначе нельзя, – сухо возразил Хват. – Неизвестно, сколько километров нам придется пройти. Не в таком же виде. – Он скептически взглянул на Алису. – Твоего наряда часа на полтора хватит в лучшем случае.
Она подняла рубаху двумя пальцами и тут же уронила обратно:
– На рукаве кровь. И на воротнике тоже. Я не смогу.
– Еще как сможешь.
– А я говорю тебе: нет.
– А я говорю тебе: да.
Хват неожиданно развернул Алису к себе спиной и рванул на ней майку, тут же расползшуюся на клочки. Перебросил через ее плечо рубаху с заблаговременно оторванными погонами. Сунул ей в руки ботинки. Подтолкнул в направлении груды камней:
– На туалет у тебя ровно семь минут. Потом тебе придется догонять меня вприпрыжку. Если, конечно, ты сообразишь, в каком направлении я ушел.
– Ну и уходи, – топнула ногой Алиса.
– Пожалуйста. – Хват повернулся к ней спиной.
– Подожди!
– Жду. Осталось шесть минут сорок две секунды.
– Я тебе не солдат!
– Шесть минут тридцать восемь секунд.
– Меня просто бесит твоя бесцеремонность!
– Тридцать пять секунд…
– Обращаешься со мной, как со своей собственностью!
– Тридцать секунд…
– Только попробуй меня здесь бросить, – угрожающе произнесла Алиса, метнувшись к валунам.
– А я тебя не брошу, – пробормотал оставшийся один Хват. – Повода не будет. Ты управишься за четыре с половиной минуты.
Он ошибся всего на двенадцать секунд. В большую сторону.
* * *Второй за сегодня привал сделали после полудня, когда Алиса по-собачьи вывалила язык и уже чуть не падала на четвереньки. Рубаха на ней потемнела от пота, но в общем-то смотрелась неплохо. «Куда лучше, чем державшаяся на честном слове маечка, – решил Хват. – Бродить по безлюдным местам в компании полуголой девушки – слишком трудное испытание для мужчины».
– Как ноги? – спросил он.
– Они разве у меня есть? – слабо спросила свалившаяся на траву Алиса. – Лично я никаких ног не чувствую.
– Это хорошо, – заверил ее Хват.
– Ха! Куда уж лучше!
– Я серьезно говорю. Вот если бы ты сбила ноги ботинками до кровавых мозолей, то ты бы их прекрасно чувствовала. Каждую секунду. – Хват положил рядом с Алисой рюкзак и посоветовал: – Положи ноги сюда, повыше. Когда переведешь дух, обязательно перемотай портянки заново.
– Портянки! – она то ли всхлипнула, то ли усмехнулась. – Это была майка от Готье. Знаешь, сколько она стоила?
– Понятия не имею, – пожал плечами Хват.
– Двенадцать тысяч рублей.
– Твои приятели по тусовке умрут от зависти, когда узнают.
– Лишь бы я не умерла, – простонала Алиса, забрасывая ноги на рюкзак. – Сил моих больше нет.
– Это поправимо.
– Каким образом?
– Сейчас узнаешь.
Приподняв одну из ног, бессильно раскинутых поверх рюкзака, Хват запустил руку внутрь и извлек наружу индивидуальную аптечку с обычным набором медицинских препаратов. Бегло осмотрев содержимое кожаного футляра, он сунул в нагрудный карман упаковку таблеток для обеззараживания воды. Кинь такую в любую лужу и пей на здоровье, только грязь да хлорку отплевывать не забывай.
– Всех излечит, исцелит добрый доктор Айболит, – продекламировал Хват, распаковывая упаковку боевого стимулятора. – Держи. – Он протянул Алисе две таблетки и почти пустую флягу.
– Мне бы яду, – томно сказала она.
– Сейчас твоя депрессия мигом пройдет.
– Это что-то вроде экстази?
– Экстази пусть ведущие молодежных программ заглатывают, чтобы языком трепать без перерыва, – сказал Хват. – У тебя на ладони так называемые боевые стимуляторы. Плохие командиры пичкают ими солдат перед атакой. У самых слабых силы появляются, у самых трусливых – бесстрашие.
– А как поступают хорошие командиры? – спросила Алиса, недоверчиво разглядывая белые, в серую крапинку, таблетки.
– Они сами по себе стимуляторы.
– Значит, ты не очень хороший командир, – констатировала Алиса, запивая подношение водой из фляги. – Ты не в силах заразить меня собственным примером.
Хват ухмыльнулся. Эта городская девушка продолжала хорохориться, что говорило в ее пользу. Многие мужчины, которых он знал по Москве, уже давно раскисли бы, превратившись в безвольных слизняков, раздавленных тяжестью выпавших на их долю испытаний. А Алиса держалась. Шутила. И если уж плакала, то утирала глаза отнюдь не женским жестом.
– Я не в силах заразить тебя своим примером, – сказал Хват, – потому что ты никудышный вояка. Но в разведку я бы с тобой пошел.
– Я бы с тобой тоже, – призналась Алиса. – Если быть точной, то уже пошла.
– Угу. Теперь главное возвратиться из этой разведки домой.
– К кому?
– Не понял? – нахмурился Хват.
– Я спрашиваю: к кому домой? К тебе или ко мне?
Алиса выжидательно прищурила один глаз.
Вместо того чтобы ответить, Хват демонстративно принялся изучать надписи на упаковке, из которой были взяты тонизирующие таблетки.
– Н-да, – сказал он наконец, – кажется, я дал маху.
– В чем дело? – напряглась Алиса. – Я проглотила не стимуляторы?
– Стимуляторы, но очень специфические. Они активизируют половые функции, а все остальные отключают напрочь. В первую очередь умственную деятельность. – Хват многозначительно покрутил пальцем у виска.
– А, тогда не страшно, – сказала с безмятежной улыбкой Алиса. – Тебе совсем необязательно напрягать мозговые извилины. Ведь у тебя есть я.
Оставлять подобную наглость без ответа было нельзя.
– Подъем, – скомандовал Хват, выдергивая рюкзак из-под расслабленных ног девушки.
– Наконец-то, – обрадовалась Алиса. – А то энергия бьет через край. Предупреждаю: держись от меня подальше, Миша, не то улучу момент и доведу до конца начатое вчера ночью. Понимаешь, о чем я говорю?
– Нет, – отрезал Хват, отвернувшись.
«Все-таки она неисправима, эта чертовка, – думал он, шагая впереди. – Но, может быть, это как раз хорошо? Впервые вижу девушку, в которой мне ничего не хочется менять. Интересно, что бы это значило?»
Внутренний голос моментально разъяснил ему, что это значит, после чего выражение лица Хвата сделалось растерянным, как у человека, который в точности не знает: веселиться ему или же все-таки печалиться.
* * *Дождь, как это часто бывает в горах, собрался неожиданно. Еще несколько минут назад облачные хмари клубились вокруг далеких горных вершин, а теперь голубизна неба сменилась серой пеленой, поглотившей краски и звуки летнего дня. Словно сумерек наплыла тень, и день закончился, хотя до ночи было еще далеко.
Сразу за редкой линией кустов, за которой остановились путники, начиналась пологая долина. В конце ее виднелись обгоревшие дома вымершего поселка. Присмотревшись, можно было заметить пролегающую мимо дорогу с проржавевшим остовом автобуса на ней, но, судя по проросшей в колеях траве, здесь уже давно никто не ездил. И не жил.
– Как дела? – спросил Хват, обернувшись к присевшей на корточки Алисе.
– Отлично, – соврала она. На ее бледных щеках цвели две розы лихорадочного румянца, лоб лоснился от испарины, его перечеркивали две вздувшиеся вены. Действие стимуляторов заканчивалось, начинался период так называемого «отходняка», схожий с сильнейшим похмельем.
– Еще полчасика выдержишь? – спросил Хват.
– Хоть десять часов, – заявила пытающаяся бодриться Алиса. – Особенно если ты дашь мне еще парочку своих волшебных таблеток.
– Не дам, – покачал головой Хват. – Подстегивать непривычный к физическим нагрузкам организм опасно.
– Я выдержу, – пообещала Алиса, роняя голову на грудь.
В том, что она совершенно вымоталась, не было ничего странного. Удивительно было как раз то, что она доплелась до места очередного привала. Стоило лишь взглянуть на ее ноги и представить себе, сколько весят надетые на них ботинки, чтобы восхититься выносливостью девушки. Однако Хват не умел восхищаться. Вместо этого он буркнул:
– Если станет совсем невмоготу, скажи. Я тебя понесу.
Алиса подняла завешенное волосами лицо:
– Как жених – невесту?
– Как Ленин – бревно.
– Сравнивать девушку с бревном некрасиво.
– Беру свои слова обратно. Понесу тебя как мешок с картошкой.
– Спасибо за комплимент.
– Это был не комплимент. Вот если бы я сравнил тебя с мешком «баунти», тогда другое дело.
Хват снова раздвинул ветки, вглядываясь в открывшуюся его взору долину. Возможно, когда-то здесь функционировал самопальный нефтезаводик, гнавший желтый вонючий бензин, за который платили пахучими зелеными купюрами. Теперь это раздолье закончилось. Поселок был уничтожен то ли враждующими тейпами чеченцев, то ли российскими войсками, но факт оставался фактом: единственным уцелевшим зданием оставалась приземистая кошара на отшибе, криво прилепившаяся к пригорку. Ее прохудившаяся крыша сулила хоть какое-то укрытие от дождя, первая капля которого упала на щеку. Сам он предпочел бы переночевать под открытым небом, но, еще раз взглянув на Алису, он принял окончательное решение:
