Татьяна Полякова - Караоке для дамы с собачкой
— Ты долго? — позвала я.
— Минут десять. Если здорово проголодалась, начинай без меня, — ответил он. Я только покачала головой, у меня кусок застрял бы в горле.
Ожидая, когда появится Саша, я прошлась по дому. Из холла лестница вела в подвал. Я спустилась, толкнула дверь, пошарила рукой по стене и нашла выключатель. Вспыхнула лампочка, осветив сводчатое помещение, что-то вроде винного погреба. Слева в самом деле виднелся стеллаж с дюжиной бутылок. В полу люк с металлическим колечком вместо ручки. Напротив за деревянной перегородкой свалены какие-то булыжники. Здесь было очень холодно. Булыжники заинтересовали меня, я сделала шаг в том направлении и с некоторым недоумением поняла, что это лед. Во времена моего детства такой лед использовали для хранения мороженого, которое продавали на улицах с тележек. Зачем он Лукьянову?
— Ты что здесь делаешь? — услышала я за спиной и вздрогнула от неожиданности. В дверях стоял Саша и хмуро наблюдал за мной.
— Это что? — в свою очередь, спросила я.
— Ледник. Собирался ходить на охоту. Теперь вряд ли получится. Что тебе здесь понадобилось? — вроде бы рассердился он.
— Хотела взять вина.
— Ну так бери, и пойдем отсюда.
Мы поднялись в кухню, Саша открыл бутылку, плеснул в стаканы. Мы выпили. Он ел, а я сидела напротив и вертела стакан в руке. Лукьянов поднял на меня взгляд, а я поежилась. Такой взгляд не сулил ничего хорошего.
— Я тебе врал, — сказал он зло. — Я никогда тебя не любил.
— Я знаю, — ответила я.
— Я тебя просто использовал.
— Не трудись. Все это не имеет значения.
— А что имеет? То, что ты когда-то сказала? — Он покачал головой, но заговорил спокойнее:
— Слушай внимательно. Никакого компромата на Деда у Никитина никогда не было. Компромат был у Светки и вовсе не на Деда, а на его московских друзей. Когда-то ее муж работал с Соболевским. Слышала о таком?
— Приходилось, — кивнула я.
— Ну так вот. Муженек собрал на этого дядю неплохой компромат, но воспользоваться им не успел, а может, и не собирался. Короче, он умер, а Светка, похоронив мужа, нашла документы среди его бумаг. Друзья оставили вдовицу без гроша за душой да еще заставили шпионить за Никитиным. Они рассчитывали иметь возле Деда своего человека и активно его обрабатывали. Светка догадывалась, что случайно попало ей в руки, но вела себя на редкость разумно, была тише воды, ниже плинтуса, однако сваляла дурака, рассказала мне. Бабам влюбляться нельзя, на глазах глупеете. Впрочем, и мужики не лучше…
— Если они считали Никитина своим человеком, зачем же понадобилось его убивать? — возразила я.
— Планы твоего Деда изменились, и он решил избавиться от своего сторонника. Тогда, скорее всего, и придумал историю с компроматом. Филиппов его поддержал, а сам свел дружбу с Тагаевым, который казался ему предпочтительнее Деда. Соболевский о наличии каких-то документов у Светкиного мужа догадывался. Вот и отправил меня потолковать с девчонкой.
— Ты убил ее? — спросила я, стиснула зубы, покачала головой и повторила:
— Ты убил ее?
— Нет. Ее убил шофер Филиппова. Филиппову его подсунул тот же Соболевский. Ты же знаешь наши нравы, все присматривают друг за другом. Парень ему был очень обязан, и когда Соболевский приказал убить Светку, тот приказ выполнил.
— Ты рассказал Соболевскому о компромате?
— Нет.
— Тогда почему? — не поняла я.
— Потому что Дед и Соболевский намеревались убрать Филиппова. Дед подставил меня, а я…
— Ты говорил с шофером до убийства Филиппова. Ты знал… черт, почему же убил?
— Надоел он мне, — вздохнул Саша. — Я б его по-любому убил. А тут хороший повод.
— Ты его убил, и на тебя устроили охоту. Где у тебя мозги были?
— Ты не поняла. Твой Дед мечтал избавиться от меня. Так что… — Саша развел руками. — Я мог позволить самому себе сделать приятное. Детка, — сказал он, — я в жизни никому не верил, А тебе верю. Поедешь в город и заберешь бумаги. Не все потеряно, — подмигнул он. — Мы еще повоюем. До города одна сможешь добраться?
— Конечно.
— Тогда отправляйся прямо сейчас. Иди лесом, на дороге не показывайся. В городе заглянешь в бильярдную, на Гороховой, она открывается в двенадцать, спросишь Гену Садкова. К часу он обычно уже там. Возьмешь документы, поезжай домой и жди моего звонка. Я здесь все быстренько закончу. Думаю, к вечеру, если все пройдет нормально, мы будем далеко отсюда. Главное сейчас — забрать документы.
Я поднялась из-за стола, вышла в холл, надела куртку. Лукьянов все-таки вышел проводить меня. Притянул к себе, поцеловал,
— Иди. И жди моего звонка. — Он легонько подтолкнул меня к двери, улыбнулся и сказал то, что уже говорил однажды:
— Я вернусь, — по-английски, как герой Шварценеггера. Получилось забавно.
Я торопливо вышла на крыльцо, вдохнула лесной воздух. До шоссе добиралась долго, шла лесом, как советовал Саша, ноги утопали в грязи, было холодно, шел мокрый снег, мир выглядел голым и неприютным.
Выйдя на дорогу, я остановила грузовик, водитель косился на меня всю дорогу, но, получив сотню, подобрел. Он свернул к объездной, а я пешком преодолела еще три километра до города. На ближайшей остановке дождалась автобуса, доехала до вокзала, а оттуда троллейбусом до Гороховой. Времени на все это ушло предостаточно, но до двенадцати было еще слишком долго.
Подъезд в доме напротив бильярдной оказался без кодового замка. Я устроилась на подоконнике и стала ждать. Наконец бильярдная открылась. Зал был пуст, бармен скучал за стойкой. Я заказала кофе, выпила, устроившись за столиком в глубине зала. Минут через двадцать появились первые посетители, двое молодых ребят и мужчина лет пятидесяти. Я вернулась к бармену.
— Мне нужен Садков.
— Гена? Должен скоро появиться. Еще кофе?
— Лучше чай.
Садков пришел во втором часу. Грузный мужчина лет сорока, с багровой физиономией. Прошел к стойке, бармен что-то шепнул ему, он взглянул в мою сторону, не спеша подошел.
— Ты меня спрашивала?
— Вы Садков?
— Ну…
— Меня прислал Лукьянов.
— А-а… значит, ты Ольга. — Он достал из кармана бумажник, долго копался в нем, потом протянул мне клочок бумаги. — Автобусная станция. Здесь номер ячейки и код.
Он отвернулся и пошел к бильярдным столам в соседний зал, а я взяла такси и поехала на станцию. В зале автоматических камер хранения уборщица мыла полы. Почти все ячейки пустовали. Я нашла нужную, набрала код. Дверца открылась, ив первое мгновение я решила, что ячейка пуста, протянула руку и достала компьютерный диск, к чехлу была приклеена записка. «Детка, — прочитала я, — твой Дед должен быть доволен. Береги Сашку и заведи ребенка. А еще лучше выйди замуж». Меня качнуло. Я вцепилась в дверцу, чтобы устоять на ногах, потом сунула диск во внутренний карман куртки, застегнула «молнию» и бросилась к стоянке такси.
Через пятнадцать минут я была дома, через пять выезжала на своей машине из ворот. Вести машину одной рукой было нелегко. То и дело я хваталась за руль левой рукой, совсем не чувствуя боли. У меня хорошая машина, и я выжала из нее все, на что она была способна. Постовой на выезде из города попробовал меня остановить, но, узнав машину, лишь досадливо махнул рукой.
До съезда с шоссе, где начиналась дорога к поселку, было не более километра, когда в зеркале я увидела «Хаммер». Тагаев тоже выжимал из машины все возможное. По прямой у меня был шанс уйти, но когда я свернула с шоссе, все изменилось: «Феррари» не «Хаммер», Тагаев загнал меня в грязь, и колеса увязли в липкой жиже. Я открыла дверь и бросилась бежать по грязному снегу. Из «Хаммера» появился Тагаев и еще трое.
— Ольга! — орал он. — Ольга!
Я споткнулась, упала, он догнал меня, схватил за плечи и рывком поставил на ноги.
— Они уже там, — сказал он, задыхаясь. — Давно там. Все бесполезно.
— Отпусти, — сказала я и стиснула зубы.
— Ты что, не понимаешь? Он хотел тебя спасти. Хоть на это хватило ублюдка.
— Да пошел ты к черту! — рявкнула я и толкнула его. Он даже не качнулся.
— Ты ему не поможешь. Ему никто не поможет.
— Убирайся к черту, — повторила я. Он держал меня за руку, крепко сжал, левой рукой потер лицо, точно пытался прийти в себя после долго сна.
— Хорошо, — сказал он тихо. — Давай попробуем. — И повернулся к своим парням. — Поехали, может, еще успеем.
Все трое переглянулись.
— Тимур… — нерешительно начал один.
— Поехали, я сказал.
Подъезжая к поселку, я уже поняла, что опоздала. У ворот стояла пожарная машина, дальше милицейский газик. Парень, что был за рулем «Хаммера», затормозил, я выскочила и бросилась бежать к дому. Только его не было. Все, что осталось: наполовину развалившаяся кирпичная труба. Среди обугленных досок и груды камней бродили люди в форме. Меня заметили. Один из мужчин шагнул мне навстречу, я торопливо достала удостоверение. Он мельком взглянул и представился.
