Данил Корецкий - Когда взорвется газ?
Через минуту он взял трубку.
— Я слушаю!
— Иван, это я, Вероника! — раздался в телефоне плачущий женский голос. — Меня с квартиры выселяют! Ты сказал — за три месяца заплатил, а они говорят — оплата закончилась. У меня денег нет, работы нет… Что мне делать, Иван?
Вот те на! Недаром она только что ему вспомнилась!
— Кто тебя может выселять? Я расплатился, как положено…
— Да откуда я знаю? Какая-то женщина, полная такая… Ты же сказал — ненадолго уезжаешь, а сам уже в Москве работаешь! Тебя по телевизору показывают, а я тут сижу одна целыми днями, взаперти, как дура! Почему ты меня не взял к себе?
«Н-да, действительно, нехорошо… Ведь он вполне мог вызвать несчастную Веронику сюда, сделать ей сюжет, как сделал Машеньке Филевой. Короче, продвинуть по шкале журналистской славы…»
— Ну ладно, не плачь, что-нибудь придумаем. Как там дела? Никто мной не интересовался?
— Вначале приезжали какие-то парни, потом перестали. Так ты меня заберешь в Москву? Я и готовить тебе буду, и убирать!
Иван усмехнулся: «Вон как приперло бедную деваху! Ни готовить, ни убирать Вероника не умела. Она вообще ничего не умела, кроме одного. Но и этого „одного“ вполне достаточно, чтобы стать современной звездой. Включи телевизор, там все видно невооруженным глазом!»
— Не плачь, зайка! Приезжай, я тебя встречу. Запиши мой мобильный…
Вероника в голос зарыдала.
— Спасибо, Ванечка! Только у меня денег совсем нет. И потом, хозяйка говорит, я ей еще должна за свет и газ! Вещи забрала: туфли новые, дубленку, два платья… Пока не расплачусь — не отдаст!
— Подожди, подожди, какая хозяйка?! Софья Михайловна?!
— Да не знаю я! Полная такая, волосы растрепанные…
«Похоже, действительно Софья Михайловна… Но она никак не могла так себя вести. Или почувствовала возможность „поставить на бабки“ беззащитную девчонку и сорвалась с катушек? Чужая душа — потемки, а время сейчас — известно какое… Нет, надо ехать самому, разбираться. Туда и обратно. Не сидят же они круглосуточно под подъездом! Да и вообще, эта история уже в прошлом. Антон им куда больше дал жару!»
— Ладно, я приеду, жди! Только мобильный запиши, и если что — звони.
— Что — «если что»? — повеселевшим голосом спросила Вероника.
— Если кто-то спрашивать меня будет, или чужие люди придут, или возле дома незнакомые шататься будут, или машины подозрительные…
— Ой, Ванечка, ты меня пугаешь! — своим обычным голосом затараторила Вероника. — Нет ничего такого! Приезжай скорей, миленький, я тебя всего зацелую!
* * *Антон Шишлов отнесся к личным проблемам Черепахина с полным пониманием: выделил закрепленную за программой видавшую виды «Волгу» и водителя — того самого Дмитрия Петровича, с которым они уже колесили по Украине. Тот был осторожен и благоразумен: держал скорость не выше ста километров в час, а когда стало смеркаться, предложил остановиться на ночлег в придорожном мотеле. Правда, осторожность и благоразумие были вынужденными: даже на ста километрах машина гудела, скрипела, свистела и угрожала развалиться в любой момент. А слабые фары вряд ли могли помочь двигаться в темноте.
Зато путешествие прошло благополучно, и около полудня они въехали в Лугань. Черепахин чувствовал себя идущим на явку профессором Плейшнером из «Семнадцати мгновений весны». Он оставил «Волгу» в конце квартала, трижды обошел обшарпанную панельную пятиэтажку, но не заметил ничего подозрительного и, сжимая в кармане одолженный у того же Антона газовый пистолет, нырнул в подъезд. Здесь пахло сыростью и мочой — может, кошачьей, а может, и человеческой.
Неказистая дверь распахнулась после первого звонка. Но Виагра не бросилась ему на шею, а отошла на несколько шагов в глубину квартиры. Держалась она напряженно, но выглядела довольно аппетитно. Умело наложенный макияж, короткий халатик, золоченые босоножки…
Радостно улыбаясь, Иван перешагнул через порог, захлопнул дверь и вытянул руки:
— Иди ко мне, моя курочка!
И тут же получил сильный тычок между лопаток, пол прихожей бросился навстречу и сильно ударил его в лицо.
— Сейчас, мой петушок! — послышался сверху грубый мужской голос. Острый носок ботинка больно въехал в бок.
Охнув, журналист ошеломленно перевернулся на спину. Криво улыбаясь, над ним склонился парень типично бандитского вида. В руке он держал пистолет, явно не газовый.
— Не дуркуй, дядя! — почти ласково предупредил он и, умело ощупав карманы, извлек шишловский пугач.
— О-о, да ты серьезный дядя! — окончательно развеселился он. — Теперь вставай, только не дергайся, а то я тебе в животе дырок настрочу!
Поднимаясь, Черепахин встретился с испуганным взглядом Виагры.
— Ну и сука же ты! Дрянь дешевая!
— Умный больно! — пошла в контратаку та. — А что мне было делать? Ты уехал в свою Москву, а они нагрянули, угрожали, говорили — в какой-то хор запишут…
— «Хор» — дело серьезное, надо много репетировать, — зло бросил Черепанов, ощупывая разбитые губы.
— Они не петь собирались… Говорили, что ни одной дырки нетронутой на мне не оставят…
— Могу спорить — и не оставили…
— Ладно, хватит умничать! Ты раньше всех по мне прошелся…
— Выходит, я во всем виноват?
— А кто же?! — искренне возмутилась гражданка Подтыко, так и не ставшая Виагрой.
— Хватит лаяться! — вмешался бандит. — Сейчас я этого петушка отвезу к хозяину…
— Ночевать придешь, Степа? — озабоченно спросила Вероника.
— Постараюсь, — буркнул тот, доставая наручники. И приказал: — Давай руки назад!
Держался он так уверенно и привычно, что у Ивана даже не появилось мысли о сопротивлении. Тем более что поведение Вероники поразило его до глубины души.
— Так ты с ним живешь?! Ну и сука!
Наручники защелкнулись, болезненный тычок под ребра заставил поморщиться.
— А как мне одной жить? — вызывающе спросила Вероника. — Степан заботится, деньги дает, скоро на эстраду устроит! Не то что ты — одними обещаниями кормил!
— Пойдем, кормилец хренов! — Бандит больно дернул за наручники. — Знаю я твои кормления! Может, и я тебя так же накормлю!
* * *Панас Родионович Рыбачек считался опытным аналитиком, как знаменитый политолог Хайшевский, журналист-международник Косенко или съевший зубы в политике депутат Мелешко. Но в отличие от перечисленных, его имя не имело широкой известности. И не зря. Потому что анализировал он в основном негативные факты из жизни тех или иных людей. Причем собранные им же и его аппаратом. Другими словами, он был гением компромата.
Когда-то Рыбачек служил в КГБ Украины и занимался проверкой идеологической чистоты советских и партийных чиновников. И именно в те времена крепко набил руку на сборе информации о тайных грехах мелких, средних, а бывало и крупных руководителей. В те времена обладатели компромата имели немного вариантов его использования. Идиоты посылали в местную газету. Просто глупые — передавали в Москву. Умные — тихо уничтожали. Хитрые — несли в Контору. Дальновидные — прятали и хранили: на всякий случай…
А Панас Родионович был очень дальновидным. Поскольку и из газеты, и из Москвы, и из приемной КГБ компромат передавали лейтенанту Рыбачеку, он тщательно изучал его, отбирал наиболее ценный, просеивал сквозь фильтры логики, сопоставлял с заведомо точной информацией и составлял аналитическую справку для руководства. А то, что не шло в дальнейшую работу, копировал и закладывал на длительное хранение в старинный секретер, который стоял у бабушки Полины в спальне. С одной стороны, массивный, из красного дерева, со множеством запирающихся ящичков, шкаф очень подходил для такой цели, а с другой — «в случае чего» делать обыск у живущей отдельно старой большевички никто бы не догадался…
Когда «Союз нерушимый республик свободных» развалился на куски, а герои компромата, по непостижимой логике нового времени, стали крупными руководителями, богатыми бизнесменами и влиятельными политиками, благожелательный, вежливый и обходительный Рыбачек выступил как истинный доброжелатель каждого. Он умел мягко работать с людьми, поэтому никто не воспринимал его как шантажиста, а исключительно как искреннего доброжелателя. Так, не очень сильно напрягаясь, Панас влился в новую «самостийную» жизнь, возглавив идеологический отдел президентской администрации, а потом и предвыборный штаб Президента Тучки. Он был деловит, точен, изобретателен и никогда не беспокоил начальника по пустякам. Поэтому, когда референт докладывал Константину Марковичу, что в приемной дожидается Панас Родионович, тот никогда не заставлял его долго ждать.
Так произошло и сейчас — Тучка принял руководителя предвыборного штаба немедленно.
— Ну, что накопал на этого выскочку? — не здороваясь, начал Президент. — Хищения выборных средств, подкуп влиятельных политиков, подачки избирателям? Это у всех есть, как козюли в носу…
