Сергей Ковальчук - Новая версия
Он сверлил подчиненного испытующим взглядом. Сколько они с Наполом положили в Афгане «духов», не сосчитать. И ни разу у него не было случая усомниться в Семене…
Отложив в сторону очередной криминальный роман в мягкой обложке, который он не читал, а скорее, машинально пробегал глазами, пытаясь сосредоточиться на предстоящем деле, Семен взял со стола связку ключей и вышел из кабинета помощника дежурного по ИВС.
Дежурная смена изолятора состоит из двух человек — дежурного по ИВС и его помощника. Помощником сегодня с ним заступил прапорщик Онищенко. И хотя приказом, который регламентировал их деятельность, помощнику дежурного спать не разрешалось, Семен отправил Вадима от греха подальше. Пусть давит на массу, в таких щекотливых ситуациях помощь ему была не нужна. Он справится сам, а свидетели ни к чему.
Лязгнув ключом, он открыл тяжелую дверь камеры и негромко позвал:
— Следственно-арестованный Минк, на выход.
Они прошли по коридору, и подобрав на связке другой ключ, Наполов отворил им дверь камеры, на которой висела табличка с номером «7».
— Это зачем еще, гражданин начальник, — отбросив остатки сонливости, недоверчиво спросил Степан Петрович. — Почему ночью?
— Поговори мне еще, — тихонько подтолкнув его внутрь камеры, беззлобно ответил Семен, закрывая тяжелую металлическую дверь.
Он вернулся в кабинет, открыл сейф и, достав оттуда шесть пачек со стодолларовыми купюрами, не спеша стал их пересчитывать. Доверяй, но проверяй, всякое может быть. Вдруг ему подсунули фальшивку?
От кабинета до двери «семерки», куда он только что перевел Минка, было метров десять, не больше. Так что стук в дверь он услышит. Условный стук. А как только Семен услышит этот стук, он возьмет резиновую палку, откроет дверь камеры и забьет ею Стручкова до смерти. Чего-чего, а бить он за долгие годы службы научился…
* * *Несмотря на дежурное освещение, в новой камере было довольно темно. Или это ему так с непривычки показалось? Хотя «хата» эта явно козырная. Довольно просторная по ивээсовским меркам, — метров десять, а «шконки» всего две. Одна пустовала, а на другой, укутавшись казенным одеялом и уткнувшись лицом в подушку, посапывал арестант. Это было довольно странно. Что его напрягло, Степан понять не мог, но чувство тревоги, появившееся в тот момент, когда он переступил порог этой «хаты», только усиливалось. Вряд ли это пресс-хата. Если бы это было так, то здесь был бы не один арестант, а как минимум двое, а то и трое, но ухо нужно было держать востро.
Когда вчера его задержали и увезли на допрос к следователю, Степан Петрович все понял. Его заказал Маковский, который являлся заказчиком убийства Федора. В этом Степан Минк уже не сомневался. И именно поэтому он сразу же отказался от услуг Маковского, попросив предоставить ему для защиты Кравчука. Но получил отказ. Вообще-то по закону ему, как подозреваемому в совершении преступления, было предоставлено право на один телефонный звонок, чтобы сообщить родственникам, где он находится и в связи с чем задержан. Но Александр Яковлевич нашел нужные слова, чтобы убедить молодого следователя об отсутствии такой необходимости. Мол, он сам известит жену Степана. Когда же Степан отказался подписывать протокол, Маковский, несмотря на все его протесты, подмахнул его почти не глядя.
Все это время, что он находился в ИВС, Степан думал о том, что Маковский может предпринять для того, чтобы избежать разоблачения.
А сделать это можно было только одним способом — заставить Степана замолчать навечно. Завтра должен состояться суд, на котором будет решаться, оставить ли его под стражей, или выпустить под подписку о невыезде, или под залог. И не факт, что судья решит его арестовать. Именно поэтому Степан решил всю эту ночь бодрствовать, благо в общей камере, где он находился раньше, ему удалось более или менее отоспаться.
Он лег на кровать и уставился в потолок, погрузившись в размышления. Завтра на суде он обязательно заявит о причастности своего адвоката к убийству брата, и официально откажется от него.
Его сокамерник проснулся и не говоря ни слова, встал с кровати справить малую нужду. На какое-то мгновение Степан упустил его из вида, чем тот тут же не преминул воспользоваться, молниеносно сев на него сверху и став душить руками.
Степан, хватая его за руки, попытался освободиться, но не тут-то было. Хватка у его убийцы была железная, а все попытки обхватить того сзади ногами или бить его коленями по спине успехом не увенчались. Степан стал задыхаться, в горле что-то заклекотало, глаза выкатились из орбит, а губы стали синеть, когда дверь камеры отворилась и внутрь забежали несколько человек, которые оттащили от него его несостоявшегося убийцу, а его самого при помощи нашатырного спирта привели в чувства.
Через несколько минут Степан Минк сидел в дежурке в окружении оперов и двух следователей, один из которых был тем, кто его вчера допрашивал, а второй — тот самый, который допрашивал его в субботу утром по факту гибели брата.
Пятница, 17 июля 2009 года.На часах было ровно девять часов утра, когда Александр Яковлевич набрал номер телефона следователя Соломатова.
— Петр Антонович? Добрый день, — вежливо поздоровался адвокат. — Это защитник Минка, адвокат Маковский.
— Да, приветствую, — отозвался в трубке голос его собеседника.
— Скажите, а во сколько мы с Вами сегодня встречаемся в суде? — затаив дыхание, осведомился Маковский.
— А ни во сколько, Вашего подзащитного Минка сегодня ночью убили, — спокойным голосом ответил следак. — Его задушил сокамерник, который в свою очередь был убит надзирателем, когда попытался на него напасть.
— Вот это да, — протянул Маковский, стараясь, чтобы его удивление выглядело как можно естественнее. — Ладно, спасибо за информацию, сейчас позвоню и сообщу его жене. Какое горе…
Он отключился. Внутри все ликовало. Получилось, у него все получилось! Теперь нужно было только аккуратно избавиться от ставшего опасным Безрукова, и можно считать дело сделанным. Хотя нет. Дело было еще не сделано. Оно будет сделано тогда, когда он избавится от Светловой и получит полный контроль над компанией с многомиллионным оборотом. А пока он только является ее доверительным управляющим. Кстати, а может, использовать для устранения Светловой все того же Безрукова, а уже потом избавиться от него? Надо будет подумать.
В это момент зазвонил телефон. Звонил Кравчук. «Этому еще что надо?», — недовольно подумал Маковский, нажимая на кнопку приема звонков.
— Александр Яковлевич? — вкрадчиво осведомился собеседник.
— Он самый, — добродушно хмыкнул в трубку Маковский, — а ты кому звонил?
Однако настроение у Василия было не таким веселым, как у него самого.
— Вам и звонил, — серьезно сказал Василий. — Только вот думал, на этом Вы сейчас телефоне, или, может быть, на том, с которым держите связь со своим подельником Стручковым?
От неожиданности Александр Яковлевич закашлялся. Такого поворота он никак не ожидал. Кравчук обо всем знает? Но откуда?
— Не пойму, о чем ты и почему ты разговариваешь со мною в таком тоне? — невозмутимо спросил Маковский.
— А я думал, Вы умнее, думал, поймет человек, что его раскусили, и решит поделиться со своим возможным разоблачителем, — хмыкнул Василий. — Ан нет, не понял, — с сожалением протянул он. — Придется мне Вас, Александр Яковлевич, сдать правоохранителям. Только жаль, что не получу я ничего с этого, — он чуть помедлил, — зато справедливость восторжествует и преступник получит по заслугам. Нехорошо своих доверителей заказывать, ой, нехорошо, как считаете?
Маковский был удивлен. Не думал он, что Василий способен разговаривать с ним в такой манере. Но это и пугало. Если Кравчук так с ним себя ведет, значит, он действительно где-то сильно прокололся и у Василия на руках имеются серьезные доказательства. А пустить их в ход Василий мог.
— Что ты хочешь? — тяжело выдавил Александр Яковлевич.
— Я же сказал, денег, — будничным тоном ответил коллега.
Нужно было срочно узнать, какие козыри прячет Кравчук, для того, чтобы понять, как действовать дальше. Если, кроме Василия, о его причастности к убийствам никто не знает, необходимо срочно устранить Кравчука. Но как?
— Вот что, — принял решение Маковский, — надо встретиться. Ты сейчас где?
— Дома.
— Подъезжай-ка прямо сейчас в «Третий Рим», в кабинет директора, Поговорим.
— А Вы теперь там обретаетесь?
— Да, там.
— Круто, нечего сказать. — Василий немного подумал. — Только Вы, Александр Яковлевич, денежки-то с собой захватите.
— Ладно, озвучь, сколько ты хочешь?
— Миллион.
Ему нужно было выиграть время. Вряд ли, получив серьезные деньги, Василий побежит его сдавать. Кравчук работал за копейки. Покойный Минк держал его почти на голодном пайке, хотя, как показала практика, адвокатом Вася был весьма неплохим, усидчивым, въедливым. А раз Кравчук сдавать его сразу не побежит, то у него будет время поиграть с ним в кошки-мышки и придумать, как быть дальше.
