Владимир Гриньков - Король и Злой Горбун
Но это было еще не все. До сих пор все казалось Глебову сном, нереальностью, фантомом, но тут он обнаружил в углу приспособление для измерения роста, которое он поначалу не заметил. Ростомер был Коле известен, точно такой стоял в раздевалке бассейна, где он работал, – да только этот наш ростомер был сделан по специальному заказу. Все пропорции сохранились, но размеры были больше обычного. Бедный Коля встал под измерительную планку и тотчас убедился, что все происходящее – не сон и не чья-то недобрая шутка. Его, Колин, рост составлял ровно метр двадцать пять сантиметров. Рост изменился, но только не в ту сторону. На глебовском лице проступило выражение растерянности и ужаса одновременно, и тут щелкнул замок двери и вошел незнакомый Коле человек – настоящий гигант, монстр. Этого парня нам помог разыскать Костик – он играл в баскетбольной сборной института, имел два пятнадцать роста, и, как мне говорили, ему не хватало нескольких сантиметров для того, чтобы считаться самым высоким человеком в России. На вошедшем был белый халат, а на его груди для пущей убедительности болтался фонендоскоп.
– Ну? – сказал вошедший. – Очнулся? Как дела? Не тошнит? Не рябит в глазах?
Он как бы случайно остановился у ростомера, и Коля имел возможность прикинуть на глаз рост белохалатного гостя – примерно метр семьдесят, плюс-минус три сантиметра. Обычный рост, обычный человек. Теперь Глебов видел, насколько он отличается от обычных людей.
– Что со мной? – пробормотал он, по-детски обхватил толстую ножку стола, словно боялся упасть.
Вместо ответа «доктор» щелкнул пальцами у него перед лицом, сместил руку вправо, потом влево, снова щелкнул пальцами, одновременно вглядываясь в «пациента» взглядом экспериментатора. Наверное, остался доволен осмотром, потому что удовлетворенно кивнул и направился к дверям.
– Где американец?! – крикнул ему вслед Коля, который все еще боялся расстаться со спасительной ножкой стола.
«Доктор», не ответив, вышел, захлопнув за собой дверь. Но в одиночестве Глебов пробыл совсем недолго, буквально несколько секунд.
Дверь снова открылась, и в комнату проскользнул человечек. Это был мужчина, явно не ребенок, но только он был очень маленький, даже меньше, чем Коля.
– Я принес тебе одежду, – сказал визитер.
При нем действительно был комплект одежды, который он и разложил на кушетке, смешно, не по-взрослому суетясь.
– Вы кто? – спросил Коля.
Все, что происходило сейчас вокруг него, представлялось ему пугающим и необъяснимым.
– Я Миша.
Визитера на самом деле звали Мишей. Он работал в театре лилипутов, или, как они сами себя называли, маленьких людей, и согласился помочь нам, даже отказавшись от оплаты. «Из любви к искусству», – объяснил нам Миша.
– Где американец? – спросил Глебов.
– Священнодействует, – доложил Миша. – У него конвейер, обслуживает без остановки.
– Позовите!
– Кто ж разрешит?
– Позовите! – настойчиво повторил Глебов.
– Что-то не так? – озаботился Миша.
Он выглядел встревоженным и готов был помочь в случае чего.
– Вы врач?
– Нет, – сказал Миша. – Я пациент.
Коля тотчас же признал в визитере родственную душу.
– У вас еще не было?
– Чего? – не понял Миша.
– Ну, процедуры этой. Вы же подрасти хотите?
– Не-е, – сказал Миша. – Я вовсе наоборот.
– Уменьшиться? – ужаснулся Глебов.
– Я уже.
– И вас, значит, тоже?! – еще более ужаснулся Глебов. – Уменьшили, да?
– Да.
– Против вашей воли?
– Ну почему же – против? Я сам.
– Сам?!
Я видел, как содрогнулся Глебов. Он смотрел на Мишу с недоумением и ужасом. Зато Миша сохранял полнейшее спокойствие.
– Сам, – подтвердил он.
– И сколько… ну, как сильно… убрали у вас… в общем, сократили рост – как?
Вместо ответа Миша извлек из кармана фотографию. На ней был он сам. Стоял, облокотясь на крышу «жигуленка». Судя по снимку, в Мише было сантиметров сто семьдесят, а то и больше. Фото делал на своем компьютере Костик. Получилось неплохо. Глебов посмотрел на фотографию, потом перевел взгляд на Мишу, сравнил и не смог удержать вздох.
– Неужели сами согласились?
– А что тут такого? – вполне беззаботно отозвался Миша. – Кто ж откажется от своего счастья?
Коля взглянул на него с сомнением – насчет счастья он что-то не понял.
– Я сразу к ним пришел, когда узнал.
– Узнал – о чем? – не понял Глебов.
– Ну, про Америку, про эти заработки.
Про Америку Коле говорил и Демин. Он вспомнил и теперь уже совершенно запутался.
– Я ничего не понимаю. Америка, заработки – мне ничего не известно.
– Разве не объяснили? – удивился Миша и покачал головой. – Ну надо же.
Он подпрыгнул и взобрался на кушетку. Сидел, болтал ногами и сейчас был похож на маленького ребенка. Даже пиджачок и такой же маленький галстучек не портили впечатления.
– Маклейн набирает труппу для гастролей в Америке, – сказал Миша. – Он затем сюда и приехал. Ему нужны маленькие люди, сантиметров по пятьдесят.
– За… Зачем?
– А потому что смешно, – пояснил Миша. – У них в Америке это сейчас модно. Большие люди выступают вместе с маленькими. Это как наш цирк, только смешнее. Большие люди бросают маленьких в бочки с водой или вовсе швыряют друг другу метров на десять, как мяч.
– И что – это смешно? – спросил растерянный Глебов.
– Очень! – без тени сомнения доложил Миша. – Обхохочешься! Они же тупые, американцы, им палец покажи – уже смеются. А если смеются – это уже шоу-бизнес называется, и деньги там платят аграмаднейшие. Так что ты не прогадал, я думаю.
– Я ни о чем не гадал! Я же не знал! Меня ни о чем не предупредили!
Глебов едва не плакал. Если бы он знал, что попадет в такой переплет, – ни за что не пришел бы к проклятому американцу.
– А как же ты здесь оказался? – удивился Миша.
– Я же по другому делу! Я подрасти!
– А зачем?
– Высоким чтоб стать!
– Зачем?
– Ну не знаю я! – возопил Коля. – Ну хочется!
Миша придвинулся к нему и приобнял своими коротенькими ручками.
– Это глупо! – сказал он уверенно и твердо. – Ну сам посуди. Ты на сколько подрасти хотел?
– На тридцать сантиметров.
– И сколько бы в тебе было?
– Метр девяносто.
– И что дальше?
Коля затих и замер. Не знал, что ответить.
– Ты в магазин «Богатырь» заходил? – спросил Миша. – Тамошние цены видел? Ты знаешь, сколько стоит пиджак семидесятого размера? Столько же, сколько два пальто на человека обычной комплекции. А штаны как дороги! На них же столько материала уходит, что можно одеть целый класс средней школы. Я уж не говорю о продуктах. Большой человек много ест. Ты что, хорошо зарабатываешь? Ты вообще по какой части?
– Я пловец.
Миша покачал головой.
– Да, на пиджак ты вряд ли накопишь. Да и вообще с таким ростом о плавании придется забыть.
– Почему? – вяло запротестовал Глебов.
– Потому! – веско сказал Миша. – И вот, допустим, ты вырос. И что? Куда ты с таким ростом? В баскетболисты не возьмут – возраст уже не тот. В коммерческий киоск продавцом – тоже никак. Киосков еще таких не делают, чтоб для метр девяносто. Даже в танкисты не попадешь, там по росту ограничения.
Про танкистов – это было сказано сильно. Коля уже совсем потух.
– Большим быть плохо, – уверенно сказал Миша. – Финансовые затраты велики, а толку никакого. Кого ты из больших людей знаешь, чтоб он преуспел? Один Сабонис, да и то лично мне его фамилия не нравится.
Я услышал, как хихикнула Светлана.
– Другое дело маленькие люди. – Мишин голос помягчел. – Попробуй вот заработать две тыщи долларов за месяц, если ты большой. Не получится. А здесь – пожалуйста.
– Здесь – это где? – насторожился Глебов.
– Ну, у нас. В Америке будут платить по две тыщи.
– В месяц?
– В месяц.
– Каждому?
– Ну конечно.
– И мне?
Миша посмотрел на Глебова, подумал.
– Еще надо бы уменьшиться.
– На… на сколько? – неуверенно осведомился Коля.
– Хотя бы до моих размеров.
Глебов воззрился на своего собеседника и внутренне содрогнулся. Денег хотелось, но не такой же ценой. В Мише, если судить по ростомеру, было сантиметров шестьдесят, если не меньше. Не то что хулиган, любой мальчишка обидеть может.
– А так – нельзя? – несмело переспросил Коля. – Чтоб больше не уменьшаться?
– Сейчас ты разве маленький?
– Да во мне же метр росту! – вскинулся Глебов. – Ты на меня посмотри! Меня же из-за кушетки не видно!
– Говоришь – не видно, а голова еще торчит, – серьезно ответил Миша. – Говорю же – ты большой.
Глебов и сам видел, что большой. И стать таким, как Миша, он не хотел. Вдруг осознал, что ценит свой рост, даже тот, который, по его представлениям, был у него сейчас. Он готов был довольствоваться тем, что имеет. Если ты не преуспел в жизни или у тебя что-то не ладится и ты недоволен этим, не хочешь мириться и знаешь, что это можно исправить, ну хотя бы попробовать – в таком случае глупо бездействовать, и даже преступно, по отношению к самому себе. Пытайся, борись и побеждай! Но если что-то от тебя не зависит и не может быть изменено никем и никогда, если это «что-то» дано тебе от рождения и не подлежит коррекции – не лучше ли научиться ценить то, что имеешь, и направить свой пыл туда, где ты действительно можешь преуспеть, а не растрачиваться на бесплодные переживания? И метр шестьдесят, как ни крути, это вовсе не то же самое, что просто шестьдесят, без метра, и это ли уже не повод радоваться ласково целующим тебя в макушку солнечным лучам?
