Сергей Коротков - Истребитель
Респиратор убрал и почесал нос. Уже на лестнице.
Третий этаж встретил парня ароматом французского освежителя, бронзовой инкрустацией офисной мебели и пальмами.
Шикарно! Квартирку бы здесь иметь, а не рабочее место!
Прежде чем взяться за ручку позолоченной двери президента ЗАО «Геотрон, ЛТД». Никита вздохнул, облизнул губы и только потом открыл створку…
…Пелявко Семён Вольфович человека мог достать запросто. И доставал! Порядком. В прямом и переносном смысле.
Рослый стройный загорелый мужчина с тремя перстнями, золотыми «Касио» на крепкой волосатой руке, в сером пиджаке и тёмных брюках. «Саламандры Гранд», сорочка «Ла Бероссо», органайзер и портмоне из крокодильей кожи. Восьмидесятиграммовый золотой крест на платиновой цепочке. В середине распятия огромный восхитительный изумруд, в особые минуты сводивший с ума женщин. Особенно когда болтался в синхронном ритме над ними.
Искусно загримированная лысина со лба на макушку, ровные одинаковые фарфоровые зубы, родимое пятно на шее сзади, всегда отпущенный на сантиметр ноготь мизинца левой руки. Ухоженные косметикой и специальными мазями руки.
Вот и все приметы Пелявко. Особые. Во внешности.
Характер ужасный! Грубый, бесцеремонный, жестокий и наглый. Стенобитный.
Что с подчинёнными, что с женщинами, что с партнёрами! Не с конкурентами, а партнёрами по бизнесу!
Прямой и простой, как доска.
Но, в то же время, добившийся в жизни всего, чего хотел!
Нахальничал сам и заставлял окружающих. Принуждал.
Поэтому и нарывался на неприятности. Не то, чтобы часто, но впечатляюще. Пока удавалось выпутываться из них. Выходил сухим.
Никита прослышал о «Геотроне» и его президенте год назад. Затем от подружки, работавшей там менеджером и уволенной за «служебное несоответствие». Попросту не дала!
Сейчас Топорков знал, за что и за кого ему браться. Не убивать, а именно вздрючить! Опустить и загнуть.
Надоело слышать по городу только одно: Пелявко, «Геотрон», бастион у «Станкостроительного»! Крутой, блатной, деловой! Х…в коммерсант! Людей за скотов держит! Неофициальный член Правления Шумени.
Убивать его Никита не хотел. Только покалечить малость.
Думал так: если «машинки» соврут или не сработают, то доллары не сдвинутся. Что-то уж очень простенько! Должна же быть какая-то надёжная защита! Ладно.
Вот и Семён Вольфович!..
…Пелявко сразу узнал Топоркова по фотографии. Грима на лице не осталось от суетной беготни по зданию, но Топорков не напрягался по этому поводу.
Узнал и испуганно вскочил. Растерялся. Мысленно отдёрнул руку, метнувшуюся было в стол за «береттой». Всё равно бы не успел? Ведь профи!
– Здравствуйте, Семён Вольфович! – ехидно сказал Топорков на ходу, уверенно и быстро приближаясь к Пелявко.
– Здра… Пожа… Я те… Да-да! – залепетал президент ЗАО.
И невольно, скорее трусливо, прикрылся рукой.
Но удар пришёлся ниже. Ногой в печень: проникающий, ребром туфли с выносом пятки.
Скрючился за широким чёрным столом. «Подобный был у Мирзанова!» – отметил Никита про себя и добавил фалангой большого пальца в висок.
Пелявко сполз на мягкий ковёр. Вырубился на пять минут, как предупреждал покойный Сергей Викторович. Но этого времени хватило Никите на беглый осмотр кабинета.
Дорогая офисная мебель, аудиовидеоаппаратура, крэковый диван, изумительные шторы и ковры. Всё, как обычно. Как во всех цивильных «конторах».
Никита беглым осмотром определился с системой безопасности, наблюдения, возможными путями отхода и вернулся к столу. Прошерстил ящики стола-аэродрома, не упуская из вида тело Пелявко, прикарманил «беретту» и взял в рот жевательную резинку.
– Вставай, волчий сын! – сказал Топорков, ткнув носком туфли в бок Пелявко.
Тот еле-еле шевельнулся.
– Ты же боксёр! Или каратист непревзойдённый?! Семён Вольфович?
– Нехорошо так… за что, Никита? – закряхтел Пелявко, поднимаясь с пола и морщась от боли в теле.
– Нехорошо, говоришь! За что? Не за что? Или как? – Никита ближе подвинулся к собеседнику-жертве. – Поговорим, Семён Вольфович?
– Пожалуйста! Позвонил бы… принял на высшем уровне, а то… нехорошо получается! – пробурчал Пелявко, массируя бок.
Ему хотелось присесть на свой удобный «пердальник», как называла его рабочее кресло бывшая жена Семёна Вольфовича, отъявленная сучка Маргарита. Присесть, отдышаться, обмозговать ситуацию, сделать необходимые выводы. И, если надо, выслушать «клиента», очень непростого «клиента». А выслушать надо! Обязательно.
Так он и скрючился возле своего рабочего места, свалив зад на край стола. Не решаясь опуститься в анатомическое и привычное кресло, боясь не угодить этим посетителю.
– Нехорошо получается! – воскликнул Топорков, усаживаясь на диван и проверяя обойму «беретты». Подумал вдруг, что невольно дразнится и повторяется, поэтому неестественно хмыкнул и улыбнулся. Что-то заурчал желудок, и к горлу подкатил первый за сегодня голодный спазм. Он взглянул на Пелявко и выплюнул на пол жевательную резинку.
– Там твои люди отдыхают, за них не волнуйся: я без надобности не мочу! – начал Никита.
Он снял пистолет Пелявко с предохранителя, взвёл курок и положил рядом с правой рукой на диван. По испуганной тени на грустном озадаченном лице президента акционерного общества понял, что тот скажет и согласится на всё. Выслушает и посоветует. Правильно посоветует! Понял, что компромиссы будут найдены. Иначе нельзя!
– Присядь, Семён Вольфович! – продолжил парень, и после того, как Пелявко с удовольствием и облегчением рухнул в кресло, толкнул длинную, важную для обеих сторон, простую и понятную речь. – Если постараться, Семён Вольфович, то запомнишь всё! Выучишь и запомнишь. Люди твои в безопасности, хотя тебе на них наплевать! Это известно. Тебя, дорогой президент ЗАО, я тоже не трону! Хочется обсудить другое: более важное, самое главное!
Не пугайся, Вольфович, но я перевёл, кажется, все твои денежки в Москву! Э-э, да ты не дёргайся! Я понимаю: это всё туфта! Защита у тебя есть, валюта всё равно останется здесь, в Шумени. Но видит бог, ненадолго! Так что постарайся исправиться и быть послушным ягнёнком. Самое приятное: от того, что я там, внизу, натворил – так это налоговая, которая, вероятно, вцепится в тебя дня через два. Там уж вертись, крутись, а вылазь из этого дерьма! Да ты умеешь, не мне тебя учить! Потренируйся на всякий случай! Кстати и бумажки свои перепроверь: их там может и не быть! И не злись, ради бога! На меня только не злись! У нас же пока всё хорошо?!
Теперь, когда ты попыхтишь и разомнёшься с инспекцией и, может быть, с отделом УВД по борьбе с экономическими преступлениями в Шуменской области, с налоговым департаментом, займись настоящей мужской работой. Помоги товарищу! Я имею в виду меня. Конечно, я тебе, что тамбовский волк, но помочь мне стоит! Очень стоит! И очень дорого! Сам потом поймёшь.
Смысл гуманитарной помощи: сделать так, чтобы никто и никогда не тронул мою жену, родных и даже близких. Сообщи об этом всем в своей среде. ВСЕМ, кто что-то имеет против меня!
Всей своей братве, всем этим передастам, даже шохам покойных дружков твоих, «десятников»! Жаль, тебя не было в том списке членов Правления города! Искренне жаль, но зато здорово тебе! Ведь так? Жизнь одна!
Так пусть никто не трогает моих! Охраняй их, лелей, боготвори, но чтоб все были живы-здоровы! И если кто-то из них когда-нибудь, пусть случайно, попадёт в аварию или умрёт от чего-то, пеняй на себя! Ты, Семён Вольфович, один будешь отвечать за их судьбы и жизни. Один.
Дальше. Менее важное, но особенное! Когда не станет последнего из живых «ДЕСЯТКИ», как ты думаешь, Вольфович, кто станет наследником престола? Что, боишься сказать?! А глаза-то как заблестели! Мыслишь правильно, в нужном русле. Да, именно ты, а не Чесновский, не Магафаров и не Бермизов! Чесновского уже нет, он – покойник! Заочно. А те двое вместе не уживутся. Айзеры, конечно, ребята смелые и плодовитые до удивления, но «ВАВ» ещё круче, если разобраться! И поглядим, кто из них сильнее и наглее! Хотя «ВАВ» там, в Москве сидит. Хрен с ним! Ты, Семён Вольфович, хочешь, видимо, спросить что-то?
– Хочу! – отозвался Пелявко из кресла, чувствуя сушь в горле и облизываясь онемевшим языком.
– Постой, дойдёт очередь и до тебя. Ты станешь фактическим Правителем Шумени, а может и пошире чего. Знай одно: не залетай слишком высоко и далеко! Как твои соратники и «делавары». Много возьмёшь – пупок развяжется! Высоко взлетишь – сам знаешь, падать больнее!
– Извини, Никита, а как же тогда…
– …Не перебивай меня, Вольфович, не перебивай! Почему я сохраняю тебе жизнь, сам не пойму?! Я поставил перед собой задачу: истребить «ДЕСЯТКУ»! И я довожу это до конца! Чесновский поспешил безбоязно залезть в эту кашу – и зря сделал! Будет опять плохо, опять смерть, кровь, трупы. Зачем это надо? Зачем это надо ему, тебе, Мегафарову, айзерам? Разберитесь тут без меня!
