Евгений Сухов - Корона жигана
Кирьян беспомощно поднял руки.
— Опять твоя правда, Лапоть. Режешь правду-матку, как большевик! Тебе бы с большой трибуны выступать, народ к мировой революции звать, а ты среди жиганов отираешься. И не обидно ли? — добродушно спросил Кирьян. — Может быть, карьерой своей займешься? Глядишь, и корешам своим поможешь по старой дружбе.
— Юродствуешь, Кирьян, — горько заметил Лапоть, — а у нас ведь с тобой серьезный базар выходит.
— Вижу, вижу… Так какую же вы мне долю определили? — спросил Кирьян.
На краю стола лежала небрежно собранная колода карт. Кирьян с видимым безразличием поднял ее, аккуратно выровнял края и тщательно перемешал.
— Тяни, — предложил он Дарье. Девушка, скрывая неловкость, вытянула карту. — Не показывай, — строго предупредил жиган. — А теперь клади в колоду… Так. Вот сюда… — Он вновь тщательно перетасовал карты, а потом выдернул одну: — Твоя?
— Да.
— Хм… Пиковый туз… Будем считать, что он к удаче. — И небрежно бросил колоду на стол. Карты рассыпались аккуратным веером.
— Ты спрашиваешь, какую долю мы тебе выделяем? — спросил Лапоть, скривившись. — Негоже, конечно, тебя обижать, понимание мы тоже имеем. — Он порылся в драгоценностях и взял небольшую серебряную брошь с двумя сапфирами: — Вот, возьми, своей барышне подарок сделаешь. Пускай на платье нацепит.
— А камешки хороши, — довольно качнул головой Кирьян, — особенно вот этот. — Цвет-то какой… темно-синий! Тебе нравится? — повернулся он к девушке. — Ну давай я тебе нацеплю, не упрямься. Не могу же я отказаться, когда мне жиганы подарок сделали. Вот видишь, брошь тебе к лицу! Ай да Лапоть, не ожидал! — В голосе Кирьяна прозвучала заметная душевность. — Прав ты, Лапоть, нечего мне сказать. Только ведь я не люблю ходить в должниках… Так все же сколько я тебе должен за тот скок на железнодорожные кассы? — доброжелательно поинтересовался Курахин, не переставая улыбаться.
Лапоть выглядел малость озадаченным. Такого поворота он не ожидал. Жиган приготовился к долгой перепалке с Кирьяном, для чего заручился поддержкой трех приятелей, но всемогущий пахан сдался неожиданно быстро.
Лапоть бросил короткий взгляд на своих подельников, которые теперь смотрели на него с заметным уважением и уже видели в кореше будущего пахана.
А что Кирьян?
Каждый из присутствующих осознавал, что после сдачи позиций падение Кирьяна будет стремительным, остановить его способно разве что чудо. Шаг за шагом он будет опускаться все ниже, пока не упрется в самое дно.
Победителю следовало оставаться великодушным, таковы правила игры.
— Ладно, — махнул Лапоть рукой, — чего ворошить, дело уже забылось.
— Нет, ты все-таки скажи, — мягко, но очень требовательно настаивал Кирьян.
Лапоть вновь посмотрел на ухмыляющихся приятелей, в глазах которых отчетливо рассмотрел приговор Кирьяну. Каждый из них уже готов был наступить упавшему пахану на горло, и они недоумевали, отчего Лапоть не добьет Кирьяна сейчас.
Его час прошел!
Неожиданно Лапоть испытал самый настоящий страх, осознав, если он не опрокинет Кирьяна сегодня, то завтра могут растоптать его самого.
На столе в граненых стаканах мутнела самогонка, на фарфоровой тарелке лежали куски сала. Года три назад кто-то преподнес малинщику красивый китайский сервиз в качестве платы за гостеприимство. Но уже скоро сервиз был расколочен в одной шумной пьянке с грандиозным мордобоем. И как напоминание о былом побоище от сервиза осталась всего лишь одна тарелка.
Лапоть взял ломоть сала, положил его на кусок хлеба и с аппетитом стал жевать.
Еще неделю назад Лапоть слушал бы Кирьяна открыв рот и угостился бы лишь тогда, когда главарь выговорится сполна. А тут даже не смотрит в его сторону, знай себе жует перченое сальце, как будто не с паханом разговаривает, а со шпанкой перетирает. Ослабел Кирьян: случись что-нибудь подобное месяц назад, так он всадил бы отступнику тесак в горло по самую ручку, не вставая со стула.
Вот что баба с мужиком-то делает!
— Мы тут покумекали меж собой, — веско продолжал Лапоть, заручившись молчаливой поддержкой корешей. Челюсти жигана усердно работали. — Ты нам должен четыре «лимона», но ради нашей с тобой дружбы… мы согласны на три.
Лапоть проглотил наконец кусок сала и запил его самогонкой, отдающей крепким сивушным душком.
Кирьян надолго призадумался, потом поднял голову и сказал:
— Ну, если вы все так решили… Что поделаешь, судьба! Деваться мне некуда… Вы уж извините, жиганы, может, я в чем-то не прав был, обидел кого. Просто жизнь у нас такая гнилая. Куда ни посмотришь, паскудство одно!
— Ты бы нам, Кирьян, зубы не заговаривал. Хрусты подавай! — грубовато оборвал Лапоть.
— Рублей у меня нет… Вот золото найду. Рыжье вас устроит? Царской чеканки! — многозначительно протянул Кирьян.
— Можно и золотишко, — солидно согласился Лапоть.
Кирьян был раздавлен. Он по-прежнему сидел за столом вместе со всеми жиганами и нервно поигрывал колодой карт, но это был не он, а всего лишь его оболочка. Единственное, что осталось от величия Кирьяна. Теперь место его будет возле порога, и каждый входящий обязан будет отереть об него грязные подошвы. Свидетелями падения пахана стали все присутствующие. Казалось, лишь Кирьян не осознавал глубины своего падения.
— Где же оно у меня? — принялся рыться Кирьян по карманам.
— Руки из карманов вынь! — приказал Лапоть, наставив в лицо Кирьяну наган. — Вот так-то. Выше!.. Курбан, ну-ка обыщи Кирьяна.
Курбан подошел к Кирьяну и грубовато приказал:
— Локти в сторону! — Похлопал ладонями поверх карманов кожаной куртки и вытащил точно такой же наган. — На боевом взводе держал, — с едкой издевкой произнес он.
Лапоть лишь скривился:
— Это он к встрече с нами готовился.
— Напрасно вы меня обижаете, жиганы, — оскорбился Кирьян. — И в мыслях подобного не было.
— Что у тебя там в карманах? Ты у нас человек не бедный без миллиона в кармане и за порог не выйдешь.
— Табакерка… — торжественно произнес Кирьян. — Мне спецы говорили, что она принадлежала Екатерине Второй. Императрица-то, кроме мужичков, любила еще и табачком побаловаться. Хрусты вот немного, — бросил он на стол пачку денег. Здесь тысяч двадцать. Так… на карманные расходы. В брюках золотой портсигар… Вещь дорогая, — перевел он взгляд на жиганов, глаза которых вспыхнули алчностью.
— Ну-ка, покажи! — приказал Лапоть.
— Смотри, — покладисто обронил Кирьян, сунув руку в карман.
Выстрел прозвучал неожиданно, оглушив присутствующих. Пуля угодила Лаптю точно между глаз. Стакан выпал из его руки, и жиган, обливаясь самогонкой, громко стукнулся затылком об пол.
— Что же ты пушку в брюках-то не поискал? — сочувственно укорил Кирьян Курбана — Это я без денег могу обойтись, а вот без парочки стволов никак нельзя. Вредно, знаешь ли, для самочувствия. Так кому еще вернуть долг? — равнодушно поинтересовался Кирьян, смерив тяжелым взглядом притихших жиганов. — Может, тебе? — по-доброму поинтересовался пахан, направив ствол револьвера на Курбана, земляка и кореша Лаптя.
От лица Курбана мгновенно отхлынула кровь, на обветренных щеках темно-синими разводами проявились кровеносные сосудики. Побелели даже губы, сделавшись непослушными.
— Брось, Кирьян, — попытался улыбнуться Курбан. — Ведь пошутили же…
В его расширенных зрачках плескался самый настоящий страх, настолько осязаемый, что еще секунда — и страх этот, вырвавшись наружу, заляпает собой не только сидящих рядом налетчиков, но даже потолок и стены.
Невозмутимым оставался лишь малинщик. Железная Ступня почесал седой затылок, потом посмотрел на пятипудовое тело Лаптя и отошел в угол, давая понять: мое дело — сторона.
— Шутка, говоришь? — захлопал ресницами Кирьян. — А я-то и не сообразил сразу. И вправду весело, ха-ха-ха! — расхохотался Кирьян. — Шутка-то удалась сполна! Ну, Лапоть, ну, шутник, кто бы мог подумать! — крепко шлепнул он себя по коленям. — А с виду таким серьезным мужиком выглядел. — На лицах присутствующих промелькнуло нечто похожее на улыбки. В дальнем конце комнаты нервно хихикнул Валет, чуть разошлись губы и у Дарьи. — Ну, рассмешил, — откинулся Кирьян, да так, что плетеный стул под ним жалобно заскрипел, вымаливая пощады. — Шутка, оказывается, была, кто бы мог подумать! Стало быть, зря я Лаптя-то завалил, — и его смех вырвался из комнаты и докатился до курятника В ответ ему протяжно, с каким-то хриплым надрывом, отозвался петух. Кирьян вдруг перестал смеяться. На его лице застыла жуткая гримаса: — Уберите эту падаль, — процедил он сквозь зубы. — Аппетит можно испортить!
Ухватив Лаптя за ноги, жиганы оттащили его в сени, его голова болталась из стороны в сторону, стуча по полу.
