Татьяна Полякова - Ее маленькая тайна
— Все-таки странные существа люди, Док. Взять, к примеру, Папу. Отпетый мерзавец, а относится ко мне как к родной дочери. А Клим? Влюбился в сумасшедшую. Боюсь, вокруг нет ни одного нормального человека. А ты еще считаешь меня чокнутой. Иногда мне кажется, только я нормальная и осталась, а остальные — психи. Занятно, да?
— Я пытаюсь найти логическое объяснение твоим поступкам. И не нахожу. Меня это пугает.
— Да пошел ты со своей логикой, Док.
— Я думал, ты хочешь отомстить Климу и его дружкам. А ты играешь с ним в любовь… Или не играешь?
— Дружков Клим укокошит сам, — хмыкнула я. — По крайней мере, он так решил. Боится, что я узнаю…
— Что?
— Господи, Док, почему до тебя так плохо доходит? Думаешь, Климу приятно сознавать, что он виновник своего несчастья? Ведь это благодаря его стараниям любимая женщина стала сумасшедшей. Клим занятный тип, он уже освоил медицинскую энциклопедию и теперь о шизофрении и раздвоении личности знает больше, чем ты. И надеется, что меня можно вылечить. Только очень боится этого. Вылечат, я узнаю правду, и он меня потеряет.
— Такие мысли могут свести с ума… — покачал головой Док. — Тебе его не жалко?
Я сказала весело:
— Ну-ка, Док, вспомни, с каким диагнозом я поступила в больницу? Чего ты вообще хочешь от шизофренички?
Резо полдня топтался рядом, хмурился и томился. Я взглянула исподлобья и поинтересовалась:
— Что?
— У Клима убили двоих парней (так оно и есть: еще один из троицы незваных гостей, которые когда-то развлекались со мной, скончался год назад).
— Да? — пожала я плечами. — Эка невидаль. Монах постарался?
— Я так не думаю. Их убил кто-то свой. Может, Клим?
— Чудеса, да и только. Зачем ему убивать своих?
— Я думаю, что ты знаешь зачем.
— Больно много ты думаешь…
— А еще Монах звонил Папе. И говорил про тебя.
— Что сказал?
— Ты чертова девка…
— Что? — вытаращила я глаза.
— Это он так сказал. Как только ты появилась, в городе началась какая-то чертовщина. У всех неприятности. Он не знает, как ты все это проворачиваешь, но дело именно в тебе.
— Какое такое дело? А что Папа?
— Сказал, это глупость. Ты ничего не знаешь и не можешь знать. А Монах просто ищет способ спасти свою задницу.
— Правильно сказал Папа. Так чего ты нервничаешь?
Резо облизнул губы.
— Ну… Может, Монах не совсем дурак… Ты улавливаешь, о чем я? Папа тебя любит, но Папа умный…
«Как же, умный», — разозлилась я, но задумалась.
В обед, сидя против Папы, внимательно прислушивалась. Кое-что мне совсем не нравилось, впрочем, моему благодетелю тоже. Мысли его обратились к Доку. Однако Папа сразу себя одернул. Док, так же как я, к ценным сведениям доступа не имел. После звонка Монаха дом осмотрели снизу доверху, на предмет всяких ментовских штучек — ничего.
«Не мысли же он читает?» — разозлился Папа и был не прав. Конечно, Док мысли не читает, а вот я… Папа хитер и подозрителен, значит, мне следует быть осторожнее. И побыстрее закончить с Климом.
Папа отставил тарелку в сторону и заявил:
— Варя, я уеду на пару дней. Вы останетесь с Резо… — И больше ничего: что думал, то и сказал. Очень хорошо, Доку пора смываться отсюда, а у меня будет время разыграть финал.
С утра, воспользовавшись тем, что в доме остались только мы трое, то есть я, Док и Резо, я в очередной раз попыталась связаться со Скобелевым и вновь безуспешно. Где он и почему так неожиданно исчез? Выводы напрашивались неутешительные: либо он «засветился» при выполнении боевого задания и покинул город, либо раскусил мои хитрости и теперь прячется от меня. В милицию ему идти не с руки, значит, дело терпит.
Я позвонила Орлову.
— Куда ты, черт возьми, пропала и чем занимаешься? — крикнул он, едва заслышав мой голос.
— Я думаю, ты сам все прекрасно знаешь, — съязвила я.
— Война в городе — твоих рук дело?
— А хоть бы и так. Арестовать меня желаете? Интересно, за что?
— Немедленно прекрати это.
— Что прекратить? Делать тебе карьеру?
— Черт… прекрати все…
Было ясно: разговор не удался, и я бросила трубку. Долго кусала губы и смотрела в стену. Я не могу быть в нескольких местах одновременно, а если так, ситуация может выйти из-под контроля. Скобелев, Орлов и Док… Чертова троица…
Я металась по дому, точно фурия, Док и Резо наблюдали за мной, но приблизиться не решались. И правильно.
— Док, смывайся из города, — замерев перед ним после очередного виража по веранде, сказала я. — Бери все наши деньги и смывайся.
Он покачал головой.
— Я не могу оставить тебя в таком состоянии.
— В каком еще состоянии?
— Варя, давай поговорим серьезно.
— Делай, что хочешь! — рявкнула я. — Тебе же хуже, придурок…
К вечеру он, не говоря ни слова, покинул дом, а я заперлась в своей комнате, смотрела на часы и подгоняла время. Ровно в полночь пошла к воротам. Из темноты материализовался Резо и схватил меня за руку.
— Жаль, что я не сломала тебе обе ноги, — вздохнула я. — Так и будешь за мной таскаться?
Ответить он не пожелал, но и так было ясно: будет.
— Не смей путаться у меня под ногами! — прорычала я, открыла калитку, а потом с силой захлопнула ее перед его носом и бегом бросилась по улице. Остановила такси, назвала адрес Клима, но, подъезжая к его дому, неожиданно передумала и попросила остановить у телефона-автомата. В городе война, и неизвестно, как поступит Клим, обнаружив у своей двери припозднившегося гостя. Что, если начнет палить?
Он снял трубку после второго гудка.
— Да? — бросил отрывисто.
— Это ты? — пролепетала я. — Ты?
— Варя? — Могу поклясться, Клим испугался. — Откуда ты звонишь?
— От гастронома. Я вижу твой дом.
— Что ты делаешь ночью на улице?
— Ты убил их! — взвизгнула я. — Ты убил…
— Кого?
— Ты знаешь. И я про тебя все знаю…
— Подожди, подожди… Чепуха какая-то…
— Нет, я все знаю… Я вспомнила… Ты думал, я ничего не смогу вспомнить, а я смогла.
— О чем ты? Варя, стой на месте, я сейчас приду.
Неужто и вправду придет? Нет, он точно псих…
Клим вылетел из подъезда, на ходу запахивая куртку, а я вошла в круг света от фонаря, чтобы он меня видел. Обхватила себя за плечи и дрожала, словно осиновый лист.
— Варя… — Он уже был рядом.
Я посмотрела на него и затрясла головой.
— Нет. Не подходи ко мне… Она мне все рассказала, она умная, а я дура… да, дура, дура… — Он попытался меня обнять, но я вырвалась. — Господи, зачем ты это сделал?
— Что? — растерялся он.
— Зачем? — зарыдала я, сжав кулаки. — Неужели ты ничего не понимаешь…
— Варя… Послушай, я отвезу тебя в больницу.
— В какую больницу? Зачем мне больница?
Я орала на всю улицу и металась под фонарем, а он пытался меня остановить. В конце концов ему это удалось, он схватил меня за плечи, больно сжал и начал трясти.
— Ты меня слышишь? Ты слышишь?
Я закрыла глаза, дрожа всем телом, потом задышала ровнее.
— Отвези меня домой, — попросила я жалобно.
— Домой? — не понял он.
— Мне холодно, я хочу домой.
— Конечно, — вконец ополоумел он. — Вон там у подъезда моя машина, идем.
Мы сели в джип, я продолжала трястись, как в лихорадке, а он смотрел на меня. Потом завел мотор, руки его дрожали. Я встала коленями на сиденье, прижалась к его плечу и попросила:
— Скажи мне, что это не правда. Я никому не поверю, только тебе.
— Это не правда, — торопливо ответил он. — Все не правда. Успокойся. Ты меня так напугала.
— Куда ты едешь? — посмотрев в окно, с удивлением спросила я.
— Я везу тебя домой.
— Разве ты не знаешь, где я живу? Сворачивай здесь.
— Куда я должен тебя отвезти?
— Поезжай прямо.
Он точно ничего не соображал и поехал, через пятнадцать минут мы влетели на тот самый мост, с которого три года назад я в бесчувственном состоянии плюхнулась в воду. Точнее, не я плюхнулась, а меня плюхнули.
— Останови машину! — заорала я. Клим нажал тормоз, джип резко остановился, а мы едва не вышибли стекло своими лбами. — Зачем ты меня сюда привез? — пролепетала я.
— Привез? Ты просила…
Я распахнула дверь и бросилась бежать сломя голову.
— Куда ты? — крикнул Клим и выскочил из машины, оставив ее прямо посередине дороги. Я метнулась к парапету и заглянула вниз. Черная вода завораживающе блестела.
— Все правильно, — покачала я головой. — Все, как она говорила.
— Варя…
— Не подходи ко мне! — Я опять кричала, он сделал шаг, а я мгновенно перемахнула через парапет и замерла, вцепившись в него руками.
— Варя, пожалуйста, — прошептал Клим, даже в темноте было заметно, как побледнело его лицо. — Дай мне руку, дай мне руку, Варя…
Глаза его сделались огромными и темными, как вода внизу.
— Не подходи ко мне…
— Хорошо. — Он замер. — Хорошо. Только вернись назад.
— Мне некуда возвращаться, — заплакала я. — Ты сам знаешь… Ничего нет, и меня нет тоже.
