Татьяна Полякова - Ее маленькая тайна
— Тебе не нравится здесь? — распахнув глазки пошире, спросила я вроде бы испуганно.
— Нет, почему… Ты сказала, что хочешь встретиться… зачем?
Этот вопрос поверг меня в раздумья.
— Разве не все равно? Какое это имеет значение?
— Да? — Клим смотрел во все глаза и совершенно не знал, как со мной разговаривать. Однако Ремарка точно любил, потому что не удрал, а продолжал идти рядом, глядя на меня со все возрастающей растерянностью. Я в свою очередь старательно воспроизводила сцену встречи главных героев из прочитанного накануне романа под названием «Черный обелиск», со сто тридцать восьмой по сто сорок шестую страницу. Через полчаса Клим, сам того не подозревая, начал отвечать очень дельно и близко к тексту. А я порадовалась: налицо благотворное влияние настоящей литературы. Еще через полчаса я резко остановилась, прижала руку Клима к своей груди и немного помолчала, вроде бы прислушиваясь.
— Это ты был там? — спросила я.
— Где? — легонько отстранился Клим, заглядывая мне в глаза.
— Там… в подвале.
— Да, я… Я нашел тебя, ты помнишь? — обрадовался он.
— Конечно, я помню.
— А что было до этого?
Я задумалась, нахмурилась и наконец ответила:
— Не хочу.
— Что?
— Не хочу помнить. Я многое помню, но не хочу. И тех троих я тоже помню.
— Кого?
— Неважно, — заупрямилась я, прижалась к его плечу и сказала:
— Ты мне снился. Странный сон. Не правдашний.
— Почему не правдашний?
— Потому что на самом деле так не бывает. Я же знаю. Я не сумасшедшая и все понимаю, просто иногда мне здесь не нравится. Вот вчера мне здесь не нравилось, и я ушла.
— Куда?
— Не знаю. Туда, где ничего нет. Только ты и я. И можно не вспоминать.
Он посмотрел внимательно и кивнул. Клима пугал этот разговор и его явная бессмысленность. Ему хотелось, чтобы я больше походила на обыкновенную женщину, но вовсе не хотелось, чтобы я стала обыкновенной.
«Очень занятный парень», — мысленно хмыкнула я.
В самый интересный момент, когда он готов был бродить со мной под липами хоть целую вечность, я развела руками и сказала:
— Мне пора возвращаться.
— Домой?
— Может быть. Я не люблю возвращаться. Там не будет тебя. Это плохо. Там вообще все плохо. Ты придешь? — без перехода спросила я.
— Куда? — не понял он.
— Не знаю. Все равно. Как сегодня. Я сбегу оттуда, и ты приходи.
— Завтра?
Я задумалась.
— Завтра? Ах да… завтра. Какое смешное слово. Ты придешь? Не оставляй меня.
— Завтра, в три? — спросил он, а я уже пробиралась сквозь кусты, торопливо махнув рукой.
— Да-да. Завтра. — Я побежала по аллее, Толик припустился следом, а Клим стоял в полном недоумении. Заметив это, Толик развел руками и крикнул ему:
— Это она после подвала такая!
На следующее утро я поехала за продуктами. На этот раз сопровождал меня парень по имени Максим. Погода была отличная, и домой я не спешила. Оттого и велела Максиму ехать в центр. Возле универмага машину оставили и дальше отправились пешком. Я шла, охранник плелся следом, проклиная женскую натуру: нет бы купить все сразу и в одном месте, куда там, потащатся за пачкой чая на край света. До магазина «Караван» оставалось метров двести, когда я увидела «Мицубиси» Клима. С шага не сбилась, головы не повернула и на удачу особенно не рассчитывала, вряд ли он меня заметил, а если и заметил, вопрос: захочет ли узнать?
Скрипнули тормоза, и джип замер у тротуара, из него появился Клим и крикнул:
— Варя!
Я сделала вид, что не слышу, и, толкнув стеклянную дверь с колокольчиком, вошла в магазин.
Клим появился через полминуты. Вошел, торопливо огляделся и направился ко мне.
— Варя…
Я повернула голову от витрины с разноцветными банками, нахмурилась и сказала:
— Здравствуйте.
Он насторожился, посмотрел внимательно. Надеюсь, ничего сумасшедшего во мне сегодня не было. Женщина пришла в магазин и выбирает чай. Клим таращил глаза, а мысли его при этом скакали, как блохи. Интересный все-таки парень.
Он взял меня за локоть, а я наконец соизволила его узнать.
— Простите, — сказала я с виноватой улыбкой и даже головой покачала. — Вы Олег, я не ошиблась?
— Я — Олег, — кивнул он, приглядываясь ко мне и хмурясь все больше.
— Хорошо, что мы встретились. Я хотела поблагодарить вас. Владимир Петрович мне все рассказал…
— Увидимся сегодня? — спросил он нерешительно.
— Что? — растерялась я.
— Сегодня, в три, в парке?
— В каком парке? — Я смотрела на него с недоумением. — Что вы имеете в виду, Олег? Я совсем не против встречи с вами, даже наоборот, я вам очень благодарна. Если бы не вы, я бы погибла в этом жутком подвале…
— Мы вчера гуляли в парке, — сказал он, не теряя надежды.
— Мы? В парке? — удивилась я. — Вы меня разыгрываете, да? — Я нерешительно засмеялась.
— Нет, — покачал он головой. — Но это не важно.
Мы пошли к машине.
Я вдруг резко остановилась, точно споткнувшись, и взглянула на него. Пристально.
— Вы… Вы… Такое странное чувство… будто бы я должна что-то вспомнить… у вас такое бывает?
— Бывает, — усмехнулся он.
Мы простились, я села в машину. Максим завел мотор, а я растерянно смотрела в окно, потом робко махнула Климу рукой. Кажется, никогда в жизни он не чувствовал такой пустоты и отчаяния. По крайней мере, когда он об этом подумал, я ему поверила.
…Я устроилась на траве за кустами, то и дело глядя на часы. Без пяти минут три. Вряд ли Клим придет. Вчера его, должно быть, постигло горькое разочарование, если он приезжал в парк. Убедился, что меня нет, и махнул рукой… Максим курил, прислонившись спиной к дереву. Я покосилась на него, а потом опять на часы.
Первым Клим заметил охранника, обошел скамью, высматривая меня.
— Эй! — позвала я громко и махнула рукой. Он торопливо протиснулся между кустами и зашагал ко мне, а я улыбнулась. — Почему ты так долго?
— Давно ждешь?
— Я? Не знаю. Наверное. Куда ты все время уходишь? Тебе нельзя быть здесь рядом со мной?
— Наверное, можно, — пожал он плечами.
— Тогда почему ты уходишь?
— Люди не могут всегда быть вместе.
— Глупость какая. Почему это?
— Не знаю… Всегда быть вместе не получается. Люди работают, занимаются другими делами, спят…
— Ты сегодня болтаешь ужасную чепуху. Скажи честно: ты просто дразнишь меня?
— Нет. — Он покачал головой и дотронулся до моего плеча. — Ты очень красивая.
— Да? Скажи мне еще раз…
— Ты очень красивая.
— Я хочу, чтобы ты всегда так говорил. Хорошо? Когда ты говоришь мне это, у тебя нежный голос. — Голос правда был нежным.
«А что, если он на досуге перечитал любимые книги? — насторожилась я. — Нет, не перечитал, ну и кто из нас в таком случае страдает шизофренией?»
В последующие дни мы еще несколько раз встречались в парке, и я упорно изображала чокнутую. Такое дуракаваляние объяснялось просто: я разыгрывала героиню Ремарка, вынуждая Клима разыгрывать героя. Конечно, он об этом не подозревал, потому что давно не перечитывал любимого автора, а зря. Впрочем, я этому обстоятельству радовалась. Для тех, кто Ремарка не читал, поясняю: речь идет об одном молодом человеке, который умудрился полюбить сумасшедшую (надо признать, она была красавицей), так вот, она его то узнавала, то нет, то принимала за совершенно другого человека. Потом девчонку вылечили, но хеппи-энда не получилось: она не пожелала его вспомнить, да и ему самому красотка в нормальном состоянии не больно пришлась по вкусу. Вот такая история.
Однако эти сцены я разыгрывала вовсе не для того, чтобы просто порадовать Клима. Была у меня одна забавная мыслишка…
В этот день Клим решил пожаловаться, что накануне в магазине я его не узнала. Посмотрев удивленно, я начала весело, до слез, хохотать.
— Какую глупость ты сказал, — немного успокоившись, покачала я головой. — Как это я могу тебя не узнать? Я отыщу тебя в самой большой толпе, как будто ты этого не знаешь. Ты меня просто разыгрываешь.
— И все-таки ты меня не узнала. Ты была очень красивой и ужасно чужой…
— А… — Я откинула со лба волосы и стала смотреть в небо. — Я знаю, о ком ты… Ты видел ее, да?
— Кого?
— Ну… ее. Она ужасно строгая и не дает мне уходить. Представляешь, она запирает меня в бельевой шкаф, чтобы я не сбежала. — Я махнула рукой. — Это она выдумала, что я сумасшедшая. Она и доктор. И еще она сердится, когда я говорю о тебе.
— Почему?
— Она… странная. Не хочет никого любить. Когда я сказала, что люблю тебя, она ужасно разозлилась.
— Ты ей сказала, что любишь меня?
— Ну да, конечно. Почему я должна скрывать это? Ведь ты не говорил, что я должна скрывать? Ты не сердишься?
— Конечно, нет.
— А ее это расстроило.
— Почему?
— Скажи: она тебе не понравилась? — не обращая внимания на его вопрос, спросила я.
— Не в этом дело. Просто она совсем чужая. Понимаешь?
