Сергей Белан - Евангелие от Джексона
«Привязался же ко мне этот бредовый сон — наркотики, засада, стрельба… А менты, так уже и на границе снятся, дурость какая…» Первый раз такой же сон приснился в ночь после расставания с Купцом. Тогда Лодин встревожился, его мучил страх и плохие предчувствия, но прошла неделя, его никто не беспокоил, не искал, и он понемногу успокоился. И вот дней через десять, точнее через девять, сон повторился вновь. Нужно сменить обстановку, и хорошо, что он сегодня уезжает в Москву. Уже завтра он увидит Альбину, а там…
«Все будет нормально, — успокаивал он себя, — глупые сны пройдут, отвяжутся. Не стоит дурью маяться, ведь все складывается прекрасно. На обоих трудовых фронтах отпуск оформил, хотя и на почте со скрипом дали — некому работать: один заболел, другой исчез, как в воду канул… ха-ха… канул. Да что мне теперь та почта, пройденный этап, мавр, который сделал свое дело… Там больше ловить нечего, разве расчет для отмазки получить под благовидным предлогом. Пусть ищут мне замену, да ждут возвращения Цульского… с того света, а мне надо действовать, брать быка за рога. Альбина моя — не упущу, с такими козырями, как у меня, за любой стол садиться можно, а ее папочка и мамочка будут моими партнерами, никуда не денутся. А с их связями да возможностями многое можно, в любую дверь войти… любую дверь… Леня Крот, царство ему, открыл для меня дверцы к достатку, а будущие родственнички, уважаемые граждане Шевелевы, откроют двери к известности, а я уж постараюсь не оплошать. Играя на одну лапу, многое можно»…
От этих мыслей Лодин улыбнулся. Все, надо вставать, еще много дел — до вечера нужно успеть. И в Москву, в Москву, товарищ миллионер! Или господин миллионер? Да какая, к черту, разница — просто состоятельный человек.
Вечером за полчаса до отправления поезда он был на вокзале. В руках его был внушительного вида чемодан и дорожная сумка. Рядом с дорогим чемоданом дорожная сумка Купца выглядела довольно-таки убого, но ее содержимое… Большинству советских смертных и десяти жизней не хватило бы скопить такое состояние.
Проходя мимо стенда «Их разыскивает милиция», выставленного в одном из окон вокзала, он невольно замедлил шаг, остановился. С одной из фотографий на него смотрела знакомая физиономия. Это было неожиданно!
«Управлением уголовного розыска УВД Рижского горисполкома разыскивается гражданин Цульский Вацлав Модестович, 1923 года рождения»… Строчки запрыгали перед глазами: «…вышел из дому и не вернулся». «И не вернется. Никогда!» — подумал Лодин. «…Его приметы… Был одет… Если кому-нибудь известно о местонахождении гражданина Цульского В. М. просьба позвонить по телефону… или ноль-два».
«Да, конечно, сейчас позвоню, только двушку найду, — с ехидством подумал Лодин. — Правда, о местонахождении сего гражданина вам мог бы позвонить какой-нибудь пьяный карась, но, хвала создателю, что рыбы умеют держать язык за зубами».
Странно, но этот эпизод окончательно успокоил Лодина. Все прекрасно: раз Цульского разыскивают менты, значит его и подозревают, а то стали бы они ради какого-то синьки, у которого ни родных ни близких, объявлять всесоюзный розыск. А подозревать его могут только в том, в чем грешен он, Лодин. А если так, то пока они не найдут отошедшего в мир иной Вацлава Модестовича, ему опасаться нечего. А этого случиться не должно — груз тяжел, озеро глубокое…
«Все, хватит пустомыслия, долой интеллигентское соплежуйство! Нет серенького прошлого, есть прекрасное будущее! Чао, Рига! Бонжур, Москва!»
…Лодин прислонился к стенке купе, прикрыл глаза, прислуживаясь к мерному перестуку колес. Только сейчас он почувствовал безмерную усталость, не физическую, нет, усталость психическую, которая изо дня в день накапливалась в течение последнего месяца — сумасшедшего, напряженнейшего периода в его жизни. Слава богу, теперь все позади — он цел, здоров и, кажется, вне подозрений. А рисковал ли он вообще? Конечно, рисковал, хотя в той роли, которая была отведена ему в их общем деле, его риск по сравнению с другими участниками группы был и не так велик. Но зато свою роль — роль наводчика — он исполнил достойно, ни одного прокола по его вине не случилось. Увы, не обошлось без потерь: погиб Леня Крот, сыграл в ящик, а точней на дно озерное, уважаемый коллега Цульский, а Финик сам исчез, добровольно, и неизвестно какая таинственная черная дыра его поглотила. Но он тут абсолютно не при чем — так распорядилась судьба, таковым оказался ее суровый жребий. Впрочем, если не кривить душой, ему их не жалко. Зато его и Купца доли возросли ровно вдвое — о таком раскладе он и во сне мечтать не мог. Как там Гриша распорядится своим капиталом, может, пропьет, промотает на баб или спустит в карты, это его дело, а он, Лодин, должен вложить деньжата с толком, чтобы они дали проценты, благодаря которым можно было бы смело смотреть в любое будущее. И он знает, как это сделать. Сейчас перед ним стоят ясные цели и конкретные задачи, и для их исполнения он не видит никаких серьезных преград и препятствий. Он достаточно богат и независим и сам может заказывать музыку. Он — победитель!
Еще ему подумалось о том, что полгода назад он на этом же фирменном поезде «Юрмала» ехал в Москву к Мишке Воронкову. Кем он был тогда? В общем-то, серой личностью, рядовым обывателем с несчастной тысчонкой на книжке и вот, глядишь, за такой короткий срок резко обошел своего институтского друга. Теперь тому ни с какой диссертацией за ним не угнаться. Словом, все получилось как нельзя складно: у него была идея, замысел, с помощью Купца этот замысел реализован — в результате оба в выигрыше.
Нет, уроки жизни не прошли для него даром и он, Николай Лодин, теперь совсем не тот наивный, окутанный розовыми мечтами пацан-простачок, которому не один год и в школе и дома настойчиво вдалбливали в голову вымороченные, маразматические догмы: «работай честно», «люби ближнего», «прежде всего интересы общества — потом личные»… В реальной жизни все оказалось по-другому: честный труд не позволял уйти далее чем на шаг от черты бедности, каждый «ближний» думал прежде всего о своей шкуре, а обществу и государству не было никакого дела до того, что волнует отдельного его члена и что у него болит. Он постиг другую мудрость жизни: каждый человек должен сам, своей головой, своими руками, а то и зубами добывать свое счастье в этой непростой жизни…
Поезд уже подходил к Резекне и Лодин уставился в окно. Народу на перроне было немного, лишь несколько человек копошились с мешками и авоськами. Лоточница в белом халате в одиночестве стояла с какими-то булками и, наверное, собиралась свертывать торговлю. Внимание Лодина привлекла молодая интересная женщина в элегантном плаще с букетом цветов, вышедшая из здания вокзала и остановившаяся у соседнего вагона. «Видимо, кого-то встречает», — решил Лодин. Женщина постояла с минуту, украдкой смахнула слезу и, положив цветы на перрон, не оглядываясь пошла прочь. «Странная какая-то», — подумал Николай, снова погружаясь в свои мысли.
— Приятель, компанию в картишки не составишь?
На столике у двух его попутчиков лежали карты, стояла бутылка трехзвездного. Он только сейчас обратил внимание на тех кто ехал вместе с ним — мужички средних лет, лица обыкновенные, ничем не примечательные.
— Да мы в дурачка, можно по рублику партия, чтобы интересней было. И коньячок вот, разогреться…
«Знаю я ваш интерес, наслышан про вагонных игроков, начинающих с рублика. И что за коньячок там у вас, еще не известно — выпьешь рюмку и проснешься без штанов на глухом полустанке. Нет, ребята, резвитесь, играйте без меня: я везу целое состояние и рисковать сегодня у меня нет никакой нужды и охоты…»
И он вежливо отказался.
— Ну, как знаешь, — сказал один. — Пойду поищу третьего.
Вскоре третий нашелся, и они договорились играть по таксе три рубля партия. Лодин наблюдал за происходившим со стороны. После первых партий он понял, что эти двое мужички не простые и вагонные турниры, видимо, не их хобби, но работа. После пяти-шести партий, кажется, об этом начал догадываться и приглашенный ими партнер. Он умеренно злился, но не уходил — решив, вероятно, выиграть хоть одну партию, так, для престижа, но взаимодействие тандема карточных специалистов было настолько отточено, что у бедняги ничего не получалось. Но вот, наконец, в очередной партии все складывалось для него вроде удачно. У всех осталось по четыре карты, но вечно проигрывающий на сей раз довольно улыбался. Лодин со стороны следил за ходом игры и видел, что у мужика осталось четыре туза, а все остальные козыри уже вышли. Правда, ход был не его и не под него. «Но это ничего уже не меняет, — думал Лодин. — Даже не представляю, как здесь можно проиграть». На стол полетела девятка пик и тут же была бита десяткой, туда же полетела десятка червей и в один момент была покрыта валетом. Лодин не успел даже глазом моргнуть, как был подкинут валет червей, который без долгих раздумий получил между рог дамой. В заключение владелец четырех тузов уныло созерцал, как пиковую даму браво побил король той же масти. Игра закончилась, его тузы не пригодились.
