Сергей Белан - Евангелие от Джексона
…Рудик, вернувшийся из командировки, выглядел устало, под глазами темные круги, да и новости из Нефтеозерска он привез малоутешительные.
— Даже не верится, Олег, что я в Риге. Долго мне эта Тюмения, как кошмарный сон снится будет, духотища, влажность, а комары такие злые, сволочи, кусучие и крупные, ну как бомбардировщики, и гудят похоже. Вот, посмотри.
На его руки действительно нельзя было глядеть без жалости — по самые локти они были сплошь усеяны кровавыми бугорками.
— Сочувствую, — произнес Верховцев. — И все же о деле, сгораю от нетерпения.
— Сначала о Кротких. Последнее место работы ПМК № 527, слесарь…
— Это я знаю, дальше.
— На работе его характеризовали положительно — не пил, не прогуливал, сменные задания выполнял. Аврал, прорыв — никогда не отказывался поработать сверхурочно. Поощрялся в приказах, грамоты получал. Двадцать пятого мая ни с того ни с сего подал заявление об увольнении. Очень просил начальство рассчитать в тот же день.
— Причину называл?
— Сказал, что тетка тяжело больна, а ухаживать некому и, якобы, она ему дом свой отписала в наследство где-то в селе на Тамбовщине. Словом, разжалобил, уговорил, пошли ему навстречу, хотя и с сожалением, хороший специалист…
— А никакой тетки и в помине нет, так?
— Тетка есть, но живет и здравствует и помирать даже не думает.
— Какого числа он уехал из Нефтеозерска?
— Седьмого июня.
— А матери что объяснил?
— Во-первых, она не знала, что он уволился, во-вторых, куда и на сколько едет, только и сказал, что по важным делам.
— Ты ей фотографию Корнюка показывал?
— И фото Корнюка, и описал Финика. Хотя она и подавлена горем, но тут ответила однозначно — таких не знает и ни разу не видела.
— А о рижских связях сына она ничего не рассказывала, о друзьях, быть может, или знакомых?
— Ничего. Но утверждает, что раньше в Риге он никогда не был.
— Так-так. А что по Корнюку?
— Тут успехов немного. В общем, прописан он в общежитии рефдепо, но фактически там не живет. Уже долгое время сожительствует с некой гражданкой Боровковой Анной Ивановной.
— А ты… — От нетерпения Верховцев даже привстал.
— Погоди-погоди, — жестом остановил его Лиепиньш. — Я знаю, что тебя сжигает. У меня тоже мелькнула мысль, что Савчук и Боровкова могли оказаться одним и тем же лицом, но должен тебя разочаровать, — это не так. Я все проверил. Боровкова сейчас в отпуске и отдыхает в доме отдыха в Пицунде. Я связался с этим заведением и администрация подтвердила, что указанная гражданка находится там с двадцать шестого июня.
— А посылки на имя Савчук выбирались и после этого срока?
— Да.
— Где работает эта Боровкова?
— В фирме бытовых услуг «Атлант». Парикмахер в мужском зале. Путевку в Пицунду, кстати, получила от работы.
— А Корнюк тоже в отпуске считался?
— Что-то в этом роде. У их рефмехаников такой режим: два-три месяца на колесах, секции по Союзу гоняют, потом, как у моряков, межрейсовый отдых месяца на полтора, а то и поболе.
— Как насчет связей Корнюка?
— Спроси что полегче. Скажу одно — личность он колоритная и в известных кругах популярен, но связи… Если в эти дебри основательно влазить, то торчать бы мне еще там и торчать, а удовольствие там париться и комаров кормить, я тебе доложу, ниже среднего, короче — не Сочи. Спасибо шефу — отозвал.
— Скажи, Рудик, а ту, что за Савчук себя выдавала, из почтовых работников запомнил кто-нибудь? Хоть на какой словесный портрет удалось наскрести?
Лиепиньш отрицательно помотал головой.
— Глухо. Да и вообще, там такие отделения связи в бараках, народу всегда битком, оборудование — примитив, почтарям бедным, как говорится, не до смотрин — лишь бы народ поскорей раскидать. Нет, Олег, эту якобы Савчук никто не запомнил.
— Значит, после эпизода в Юрмале она так ни разу и не появилась.
— Посылки ее ждут, наши коллеги начеку, но…
Верховцев озабоченно потер переносицу.
— Увы, предположение подтверждается — мадам Икс кто-то предупредил, дал отбой…
…Верховцев с нетерпением ждал возвращения шефа с совещания в Управлении. Последние пару дней он скрупулезно изучал все имевшиеся материалы, касающиеся личностей Корнюка, Кротких, Цульского, наводил необходимые справки. Из поля его зрения не выпадал и Николай Лодин. И уже, когда казалось, что из этого вороха информации ничего полезного выудить так и не удастся, он сделал прелюбопытнейшее открытие: Лодин и Корнюк, оказалось, длительный период времени проживали в одном городке — Приднепровске. Больше того, учились и закончили одну школу. Олег нутром чувствовал — это не случайное совпадение, это — одно из главных звеньев, которое он настойчиво, но тщетно выявлял в этой запутанной цепочке событий и фактов. Теперь одна из его версий получила прочный фундамент, опираясь на который, можно было уверенно двигаться дальше. У него появились основания считать, что Корнюк и Лодин были знакомы друг с другом. Лодин, работая на почте, целенаправленно интересуясь содержанием телеграмм, вполне мог знать о перемещениях своих адресатов, отсутствии и других подробностях их жизни. А умело подобранная информация — прекрасный материал для «наводки». С учетом этого обстоятельства и уголовного прошлого Корнюка и Кротких явственно прослеживались предпосылки для организации и успешной деятельности преступной группы. Роли двух членов этой группы сомнений не вызывали: Лодин — скорей всего «наводчик», Кротких — непосредственный исполнитель. Причастность к преступлениям Корнюка и некоего Финика также фактически установлена, хотя функции каждого из них до конца не выяснены. Ничего не ясно и с Цульским. По всем признакам его исчезновение на поспешное бегство не походило. Тогда что, убрали? Кто? Свои же, сообщники? Или те, кому он мешал? И все-таки трудно представить престарелого человека в одной команде с такими крутыми молодцами — слишком уж велика разница в возрасте, хотя чего только не бывает в жизни…
Через час Олег изложил все новости и свои соображения шефу. Брагин, выслушав подчиненного, сухо спросил:
— Твои дальнейшие действия?
— Товарищ майор, у меня появилась интересная зацепка.
— Слушаю.
— Я попытался проследить путь Корнюка из Нефтеозерска в Ригу и знаете…
— Ну, выкладывай, — подстегнул его Брагин.
— Из Нефтеозерска прямого авиарейса в Ригу нет. Корнюк добирался в два прыжка. Сначала в Москву, а оттуда уже в Ригу. В Москву нефтеозерский рейс прибывает поздно вечером и в тот же день на Ригу улететь невозможно — сюда, к нам, последний рейс из Москвы за час до прилета туда нефтеозерского самолета, к тому же из другого аэропорта.
— Ухватил. Давай дальше.
— Ну вот, практически получается в Ригу можно вылететь не раньше следующего утра.
— Я понял, — нетерпеливо перебил шеф. — Дальше.
Верховцев вытер со лба проступивший пот.
— Я изучил списки пассажиров двух рейсов, которыми добирался сюда Корнюк и установил еще трех пассажиров, летевших вместе с ним до пункта назначения. Их фамилии… — Олег заглянул в записную книжку. — Так… Новооскольцев, Миронов, Горбик. Горбик — женщина, причем пожилая, остальными двумя думаю заняться поплотнее.
— Полагаешь, что возможные сообщники?
— А почему бы и нет, надо проверить.
— Проверяй, перспективное направление, — одобрил шеф. — Ну а с Лодиным как?
— Нужно вызвать его повесткой, допросить.
— Ты думаешь, он сидит сложа руки и дожидается твоей повестки? — кисло усмехнулся Брагин и, мгновенно преобразившись, без перехода бросил: — А ну, номер начальника отделения связи, быстро!
— 391990, — отчеканил Олег.
Трубку сняла сама Рудакова. Шеф, представившись, спросил в какую смену сегодня работает доставщик телеграмм Николай Лодин.
— А он… он сейчас не работает. — После некоторого замешательства ответила та. — Он в отпуске, уже второй день…
Брагин сгоряча даже замахнулся трубкой, но потом все же положил ее на рычаг подчеркнуто аккуратно. Сидел, закрыв глаза и закусив губу.
— Опять проворонили, — недовольно процедил он. — Вот тебе, лейтенант, еще один наглядный пример, как не надо работать. В этом деле мы проиграли все, что можно было проиграть. Всю игру и каждый ход в отдельности. Даже Пирр и тот над нами бы долго-долго хохотал.
XXVI
Если случилось то, что случилось, значит это и должно было случиться.
Евангелие от Джексона 3:31Ночка была что надо. Ливень шел такой, что казалось, земля переживает второй вселенский потоп. Дождь зло хлестал в лицо, вымокшая насквозь одежда гадко прилипала к продрогшему телу, носки хлюпали в тяжелых туристских ботинках. Впереди по горной тропе с огромным рюкзаком за спиной тяжело двигался Купец. В левой руке он держал сучковатую палку, на которую опирался на узкой скользкой дорожке, в правой — пистолет. Следом за ним, в трех шагах, с такой же экипировкой шествовал Лодин. Мокрые ветки кустарника били, царапали лица путников и цеплялись за одежду. Тяжелые рюкзаки с гашишем оттягивали плечи, давили книзу, к земле. Лодин поскользнулся, упал и больно ушибся коленом: «Фу, черт, помоги, не встать». Купец схватил его за руку и резко потянул: «Не кисни! Еще метров триста и сдаем груз — назад налегке, а там весь мир в кармане». От громкого окрика: «Стой! Руки вверх!» они вздрогнули. Купец почти машинально передернул затвор оружия и, махнув рукой Лодину, мол, давай за мной, заторопился в сторону, где кусты были погуще. «Стой! Стрелять буду!» — убегавших осветил луч фонарика. В узкой полоске света мелькнул оскал собаки; овчарка стремительно неслась на них. Купец не раздумывая вскинул пистолет и выстрелил. Визжащий, скулящий ком закрутился у самых его ног, дернулся пару раз и тут же затих. «Стой! Стрелять буду!» — из-за ближайшего камня выскочил еще один милиционер и сделал предупредительный выстрел вверх, «Купец! — истошно заорал Лодин, хватая его за рукав. — Не стреляй, прошу, пришьем легавого — вышки не миновать». Но было поздно, раздался выстрел. Милиционер рухнул как сноп. «Что ты наделал, что ты наделал?!» — запричитал Лодин. «Не скули, быстрей уходим… туда…» И он показал рукой куда надо уходить. Автоматная очередь остановила его последний жест. Он глухо застонал, повалился на Лодина и тихо выдохнул: «Все… конец… мамочка, иду к тебе…» Из уголка рта по его щеке поползла темная струйка крови. Со всех сторон к ним бежали вооруженные люди в серой форме. Лодин обнял мертвого Купца и пронзительно закричал. От этого крика и проснулся. Пододеяльник и майка были мокрыми от пота, будто действительно их хозяин побывал под тропическим ливнем, лицо покрылось бисеринками липкой влаги. Какое-то время он лежал недвижимо, пытаясь сообразить, где находится, а когда понял, что лежит в постели у себя дома, а не в приграничном горном подлеске с контрабандой наркотиков в рюкзаке, вздохнул с облегчением.
