Сергей Донской - Караван дурмана
– Канал есть в стволе автомата, который на тебя направлен, – перебил его Громов. – Не отвлекайся. Кроме тебя и Рубинчиков еще кто-нибудь причастен к нападению?
– Здешний бай, Сарым Исатаевич Кабиров. Сволочь пузатая, а не человек. Кровосос. – Жасман чуть не поперхнулся слюной, которую забыл проглотить. – Всю степь под себя подмял, рабов держит, во дворце живет. Это в двадцати километрах отсюда, на север. Центральная усадьба бывшего колхоза.
– Много у него людей?
– Тех, которые с пушками умеют обращаться, человек пять, а тех, которые эти пушки для пущей важности таскают, – раза в три больше. Доля Кабирова – десять штук. Завтра он ждет меня у себя дома. У него день рождения, у байбака жирного.
– Он ваши машины знает? – заинтересовался Громов.
– Конечно, – подтвердил Жасман. – Мы же к нему за разрешением ездили, знакомились с ним, кушали вместе, его долю оговаривали. В этих местах без его ведома даже… гм, кашлянуть нельзя.
– Но ты кашляешь.
– Ну… – Жасман предусмотрительно подавил желание развести руками.
– А я вот стреляю, – продолжал Громов, внимательно наблюдая за ним. – Выходит, Кабиров не такая уж большая шишка, м-м?
– Да просто хрен с бугра, вот он кто.
– До его дома двадцать километров на север, говоришь?
– Двадцать пять от силы.
– У тебя все? – равнодушно спросил Громов. – Ты, как я погляжу, иссяк, верно?
– Я не иссяк, – поспешил возразить Жасман. – Вовсе я даже не иссяк.
– Это тебе так кажется. Свой рассказ ты закончил, значит, свою миссию выполнил.
– К… какую миссию?
– Земную. Ты веришь в переселение душ?
– Одного героина почти на миллион баксов, – напомнил Жасман упавшим голосом. – Оружие тоже прилично стоит. Все это можно выгодно загнать.
– Повторяешься, – жестко сказал Громов. – Зачем? Какой интерес ходить по кругу?
«Большой. Так бы и ходил по кругу до скончания века», – ответил Жасман мысленно. Вслух он не произнес ни слова. Нечего ему было сказать. Похоже, он действительно иссяк.
Он просто стоял и молчал, а в ушах его – «зззз» – звенел тоненький голосок, отмахнуться от которого было невозможно. Это ведь не комар вился вокруг Жасмана. Это Катя его звала.
Туда, туда…
* * *Металлический звук вывел его из состояния полной прострации. Он открыл глаза, которые оказались почему-то зажмуренными, и уставился на автомат, валяющийся у ног Громова. Собственный по-прежнему висел дулом вниз в опущенной руке Жасмана. Сообразить, что означает выходка противника, было непросто. Но звон в ушах стихал, оцепенение мышц проходило, и предсмертная тоска постепенно сменялась острым желанием действовать.
– В кошки-мышки решил со мной поиграть? – спросил Жасман. Беспрестанное слюноотделение прекратилось, теперь его гортань была совершенно сухой, и его голос звучал хрипло. – Понтуешься?
Вместо ответа Громов пнул автомат, отшвыривая его подальше. Его пистолет незнакомой Жасману конструкции по-прежнему торчал за поясом. Грани матовой рукоятки были заметно отполированы пальцами владельца, но сам он не выглядел таким уж крутым, каким казался еще минуту назад. В нем не было собранности борца перед схваткой. Он не удосужился повернуться к противнику боком, чтобы не подставлять под пули свою широкую грудь. В его насмешливо оскаленных зубах дымилась сигарета. И обе руки Громова висели вдоль туловища, как плети, вместо того чтобы готовиться выхватить оружие.
Еще один подвох?
Жасман слегка приподнял свой «АКМ», не решаясь пока стрелять навскидку. Дело ведь происходило не в кино, где герои управляются с автоматами хоть одной левой, хоть одной правой. Отдача получится такой, что пуля улетит неведомо куда, а Жасман не собирался тратить выпавший ему шанс столь бездарно. Пока что он просто приглядывался к Громову, который как ни в чем не бывало дымил своей сигаретой. Это не укладывалось в голове, но он вел себя так, словно происходящее его абсолютно не касалось. Жасман не встречал еще ни одного нормального мужика, который позволил бы себе подобное поведение в минуту опасности. Бросает вызов? Что ж, Жасман его уже почти принял, хотя не спешил ставить на кон свою собственную жизнь.
– Признайся, меня сейчас кто-нибудь на мушке держит? – спросил он. – Твои люди сидят в засаде?
– Нет, – ответил Громов, слегка приоткрыв уголок рта. Он произнес это короткое словечко, не разжимая зубов, стискивающих сигарету.
– Тогда что ты задумал? – полюбопытствовал Жасман.
– Я сделал ход. Теперь твоя очередь.
– Может, ты рассчитываешь, что я последую твоему примеру? – Левая ладонь Жасмана приняла на себя вес автомата.
– Делай что хочешь. – Громов выплюнул дымящуюся сигарету. – Поступай как тебе вздумается.
– Ты ждешь, что я разряжу ствол в воздух?
– Было бы забавно.
– Если ты напялил под свитер какой-нибудь хитрый бронежилет и надеешься, что…
– Ты можешь выяснить это, только убив меня, – перебил противника Громов. – А заодно пошарить по моим карманам. Садамчик передал тебе, что я при деньгах?
– Его ты, конечно, замочил, – сказал Жасман. Ответ интересовал его меньше всего. Он был занят нащупыванием предохранительной скобы автомата, в которую следовало протиснуть указательный палец, чтобы нажать на спусковой крючок.
– Конечно, – кивнул Громов. – Не трать время на бессмысленные разговоры. Скоро стемнеет.
– Я не маленький мальчик, который боится темноты.
– Это тебе только кажется.
Где-то скрипнула дверь: выглянувшая на улицу бабка стремительно отпрянула и заперлась на засов, скрежет которого отчетливо прозвучал в тишине. Жасман даже не повернулся на шум. Ему осталось лишь вскинуть «АКМ». Они сверлили друг друга глазами. Он и Громов, руки которого по-прежнему висели вдоль туловища. Великодушие этого чудака граничило с беспросветной тупостью. Он пьян, что ли? Или обкурился коварной степной анаши? Впервые в жизни, стоя с автоматом в руках напротив безоружного человека, Жасман чувствовал себя неуверенно.
Прошла секунда, другая…
Медлить дальше было глупо. Не вечность же это будет продолжаться?
– Ага-а! – заорал Жасман, чтобы ошеломить противника и одновременно подбодрить себя. Поднимая автомат, он развернулся к Громову левым плечом, готовясь выстрелить, как только в прицеле окажется его туловище или голова.
– Аг-г..?
Опережая его, противник прыгнул вперед, превратившись в огромную птицу, бесшумно несущуюся над землей.
«АКМ» рявкнул, как зверь, из-под носа которого ускользнула добыча. Вокруг пламегасителя возник и погас огненный ореол. Брызнул щепками далекий штакетник.
Вторая пуля подняла фонтанчик пыли там, где только что приземлился Громов, а сам он перекатился в сторону, держа в вытянутой руке пистолет, выхваченный на лету.
Вспышка.
Зажмурившийся Жасман отшатнулся назад, словно с размаху налетел на сук дерева. Этот невидимый сук оказался очень острым и очень горячим.
– Попал, курва, – удивился Жасман, пытаясь справиться с невероятно потяжелевшим автоматом. Ноша оказалась непосильной. Всхлипнув, Жасман упал на колени. – Сдаюсь, – крикнул он и не услышал собственного голоса.
Новая вспышка. Хлоп! Мощный удар в правое плечо развернул Жасмана на девяносто градусов. Ни боли, ни страха он не ощущал. Только сонное оцепенение.
Громов неспешно приближался к нему, время от времени вскидывая пистолет.
Новый хлопок и вспышка… хлопок и вспышка… вспышка…
– Больно, – пожаловался Жасман, жалея о том, что не может умереть по собственному желанию. Громов дырявил ему конечности, вместо того чтобы прикончить одним выстрелом. Это было несправедливо. Жасман не сделал ему ничего плохого.
Автомат, скользкий от крови, упал на землю.
– Хватит, ну хватит… – Главарь банды, наводившей ужас на округу, осторожно улегся рядом с брошенным оружием и подтянул колени к животу. Кровь беспрестанно наполняла его рот, но он ее глотал, боясь выплюнуть наружу. Ее и так пролилось достаточно, крови. Сухая земля не успевала ее впитывать.
Громов продолжал стрелять, не сбавляя шага.
Сокрушительный удар в бедро. Еще один такой же – в локоть.
– Не надо… – Жасман перевернулся на спину, точно собака, подставляющая брюхо победителю. – Пожалс-с-ст… – Его голос был слабым, почти детским. Совсем как у Кати.
– Н-да, Робин Гуд из тебя никудышный, – посочувствовал Громов, склонившись над умирающим. – Одно дело стрелять в других, и совсем другое, когда стреляют в тебя, м-м?
– Да, – прошептал Жасман, отводя взгляд. Он не хотел смотреть на нависшую над ним тень. Это было так же страшно, как видеть собственную кровь.
– Мне почему-то кажется, что ты собственноручно добивал водителей «КрАЗов». Расхаживал среди раненых и со смехом стрелял им в лицо. Так было дело?
– Мы все стреляли… Я не смеялся…
– Среди них был мой зять, – безжалостно продолжал Громов. – Он и обычный молоток в руках не умел держать как следует.
