Ошибка сценария - Алейников Дмитрий Александрович

Программист сделал осторожный шаг назад, готовый незаметно выйти из дома со скоростью радиоволны, когда из кухни донесся приглушенный стон.

Бабушка всегда учила Сережу помогать стонущим, страждущим и болящим, все остальные жители Земли учили обратному. Подавляющим большинством голосов решение сматываться было поддержано, но парня понесло на кухню. Должно быть, бабушкины гены перетянули приобретенный опыт, как врожденные инстинкты порой пересиливают у дрессированных животных все приобретенные рефлексы.

Сергей осторожно переступил через бездыханные тела и натекшую лужу крови.

Первое, что он увидел: темные бревенчатые стены. Кухня господина следователя была обита широкими темными досками, весьма удачно имитирующими бревенчатый дом.

Это совпадение так поразило программиста, что он в первый момент не заметил собственно хозяина, лежащего на полу в роскошном генеральском халате из стеганого атласа.

Поршев лежал, привалившись спиной к радиатору отопления, сжимая в правой руке пистолет, а левой зажимая рану в левом боку. Сквозь пальцы сочилась кровь, пропитывая полу халата и исчезая в его складках.

— Привет. Чаю хочешь? — спросил Поршев, указав на плиту стволом пистолета. Жест вышел таким же неловким, как шутка, рука тяжело упала на бедро.

— Вы ранены? — Сергей кивнул на прикрытый бок следователя.

— Да… — Бледное лицо скривилось в подобии улыбки. — Ходят теперь с целым арсеналом. Рейнджеры, мать их…

— Это… милиционер? — Сергей неуверенно указал на нижнее тело, между прочим не сводя взгляда с пистолета в руке Поршева.

— Вроде того, — кивнул раненый. — Милиционер. Вроде меня.

Сергей снял со стены телефонную трубку.

— Я скорую?..

— Валяй, — благосклонно качнул головой Поршев.

Пока Сергей звонил, объяснял адрес и трижды повторял не желающей верить своим ушам тетеньке, что ранение пулевое, следователь положил свой «Макаров» и, помогая себе правой рукой, сел повыше, прижавшись спиной к батарее.

— Еле топят мерзавцы… — пробормотал он, рассеянно глядя в сторону.

Программист хотел заметить, что мерзавцы нынче не топят вовсе и не затопят еще месяца полтора, но промолчал, видя, как на глазах белеет лицо мужчины.

— Ты это… забери у того длинного ствол, — неожиданно оживился Поршев. — Возьми себе. Тебе понадобится. Он из него выстрелить не успел… Дай пить!

— По-моему вам нельзя, — с сомнением покачал головой программист. Фильмы про войну оставили в памяти кое-какую информацию о пулевых ранениях.

— Все-то ты знаешь, — зло усмехнулся Поршев. — Умник, дай воды и забери у этого жирафа ствол, пока менты не нагрянули. И сматывай…

— Вы хотели мне сказать что-то, — напомнил Сергей, главным образом для того, чтобы заставить раненого говорить. Еще один киношный штамп из жизни простреленных героев, — с ними необходимо говорить, чтобы не дать им потерять сознание и умереть.

— Молись, парень, — сказал Поршев. — В Бога веришь?

— Мы делали сайт для одной баптистской общины, — в тон ему ответил программист.

— Понятно. А святого у вас не имеется? Покровителя… кхе! — он затрясся кашляющим смехом.

— Исидор Севильский.

— Что? Какой Исидор?

— Исидор Севильский — святой, официально отвечающий за Интернет, — пояснил компьютерщик. — Одобрено Папой и Ватиканом.

Следователь пристально посмотрел на него.

— И помогает?

— Не знаю, не молился.

— А у ментов святого нет…

Поршев вдруг подхватил свое оружие и вскинул руку, направив его прямо в нос Сергея.

— Бери ствол и смывайся, сопля! Тебя они достанут вместе со всеми твоими снами и глобальными сетями!

Сергей попятился, не сводя взгляда с пляшущего в слабеющей руке «Макарова». Он медленно опустился на корточки возле трупов и осторожно, двумя пальцами вытянул из руки мужика в толстовке чудной револьвер с коротким курносым стволом.

— Теперь дуй отсюда! — скомандовал Поршев, закрывая глаза.

Проклятые гены любимой бабушки снова вмешались, удержав парня на месте: «Взялся за гуж, не говори, что не дюж!», «Назвался груздем — полезай в кузовок!», «Начал лечить — лечи до смерти!»

— А когда вы мне поверили? — спросил Сергей, на всякий случай перемещаясь к углу.

Поршев открыл глаза и посмотрел на него исподлобья.

— Когда ты… про журналиста. Заказное убийство. Никто не знал, как его должны были убить, кроме… Кроме…

— Кроме вас! — охнул Сергей и тотчас отскочил в коридор.

Прошло не меньше минуты прежде, чем он решился снова заглянуть в кухню. Поршев сидел в той же позе у батареи, только голова его свесилась набок, и большие серые глаза смотрели неподвижно, как смотрят немецкие плюшевые игрушки.

Еще один бабушкин завет — закрывать мертвым глаза — Сергей не выполнил. Он сунул револьвер за ремень, выпустил свитер поверх и двинул из квартиры, оставив мертвецов дожидаться скорую и следователей.

На лестничной площадке программист нос к носу столкнулся с тремя мужчинами в белом. То есть не буквально: на них били условно белого цвета халаты и шапочки того же материала. Торчавшие из-под халата воротники и брюки белыми не являлись.

Мужчины отступили к краю площадки, на всякий случай освобождая проход. Один из них, кивнул на дверь квартиры, откуда появился Сергей.

— Это вы вызывали… на пулевое ранение?

— Я, — Сергей кивнул, легко читая в глазах трех медиков объяснимый страх. До программиста медленно, но верно доходило, что после смерти Поршева главным кандидатом на роль крайнего в назревавшем уголовном деле становится он, Сергей Неровкин. Никого другого даже искать не будут.

Медики стояли тесной кучкой, напоминая запечатленных в мраморе героев-молодогвардейцев перед казнью.

— Там раненый, — сказал им Сергей, указывая на дверь квартиры. Глупый спектакль ради косвенного доказательства: дескать, выходя из квартиры, подозреваемый полагал, что хозяин жив. А что, собственно, доказывает это замечательное косвенное доказательство? Ничего абсолютно, кроме того факта, что подозреваемый Неровкин знал, в какой последовательности отправлялись на тот свет другие участники перестрелки. Тем не менее доигрывать роль стоило до конца, и программист повторил чуть настойчивей. — Там раненый, ему нужна помощь!

— Понимаю, — кивнул тот медик, что решился задать вопрос.

— Так что же вы? Он умирает!

— Сейчас группа подъедет, — не сдвигаясь с места, отвечал медик, буквально обшаривая Сергея бдительным оком. — Без них не пойдем.

— Да где эта группа?! — Сергей с трагическим лицом выглянул в окно и бросил бригаде озабоченно. — Пойду встречу!

Никто не возразил. Никто не поверил в искренне желание молодого человека, оставляющего на кафеле кровавые следы, встретить опергруппу.

Сергей выскочил из подъезда в тот момент, когда к нему подлетел белый «БМВ» с мигалками во всю крышу.

Программист усилием воли заставил себя перейти на шаг, но шаг этот направил в противоположную от машины сторону. Милиционеры, по-видимому, маневр оценили и от восхищения не стали палить сразу, а прежде окликнули:

— Молодой человек!

Прикидываться глухим оказалось проще, чем заставить себя не перейти в галоп.

— Эй ты!

Более грубый окрик можно было приравнять к предупредительному выстрелу в воздух, а до угла дома оставалось пять-шесть метров. Сергей сделал еще шаг, остановился, рассеянно обернулся:

— Это вы мне?

— Тебе, тебе! Иди сюда! — скомандовал человек в штатском. Три сотоварища в форме, среди которых выделялся хмурый дядя с автоматом наперевес, заметно расслабились и шустро двинулись в подъезд, предоставив коллеге проверку документов, что и требовалось.

Человек в штатском нетерпеливо махнул рукой. Сергей с готовностью патологически законопослушного гражданина сделал шаг к нему, довольно резвый, и тут неловким движением руки выронил на асфальт ключи. Чертыхнувшись, программист притормозил, обернулся, сделал шаг назад, наклонился за ключами и, едва подхватив связку, дернул к углу.