Йен Броган - Конфиденциальный источник
Компьютеры стояли полукругом. Днем здесь сидит толпа литературных редакторов, правя грамматику событий дня. В девять вечера редакции «Кроникл» опустела, и пять оставшихся человек разбрелись по широкой открытой комнате. Я дрожала, через несколько столов от меня сидел единственный редактор, не отрывая взгляда от монитора.
Барри умер. Я поняла это, когда услышала глухой удар, прячась за стойкой с итальянским печеньем. Полицейский, молодой парень, проверил пульс с каменным выражением лица. Приехали врачи, накрыли тело простыней.
* * *Провиденс. Вчера вечером после семи часов во время вооруженного ограбления застрелен владелец магазина. Полиция разыскивает мужчину в куртке цвета хаки, скрывшегося с места преступления на белой машине.
— Вы уверены, что справитесь?
Из ниоткуда вдруг возникла Дороти Сакс, главный редактор отдела новостей, в котором работает полдюжины журналистов, решающих, разглашать или нет информацию. В столь поздний час в пятницу в отделе новостей не было никого, за исключением Дороти и одного редактора-мужчины, чьего имени я не знала.
— Со мной все в порядке, — ответила я и взглянула на большой ярко-голубой ковер и мерцающие компьютеры.
В порядке ли я? Хоть я и была католичкой, но ходила в церковь только на Рождество. Мне хотелось молиться. Но если не можешь попросить Бога о выздоровлении человека, о чем тогда молиться?
— Иногда бывает, что напишешь о трагедии, и становится легче, — уверила Дороти.
Это высокая тихая женщина около пятидесяти в вельветовых джинсах и уютном старом свитере. Кэролайн ее недолюбливает. Во взгляде Дороти чувствуется стальная холодность, нижняя губа поджата. Однако голос ее сегодня звучал достаточно искренне.
Я пожала плечами. Как только полицейский усадил меня на заднее сиденье машины, тело Барри увезли в морг. В участке мне разрешили воспользоваться телефоном, и я сообщила об основных фактах в редакцию. Дороти попросила меня приехать сразу после допроса.
Теперь она склонилась над моим плечом и прочла набранный текст.
Барри Мазурски, пятидесяти семи лет, был отцом троих детей и вместе с женой жил в Крэнстоне, где состоял в нескольких благотворительных организациях и обществах ветеранов вьетнамской войны. У Мазурски имелось разрешение на ношение пистолета, который был найден на полу. Полиция утверждает, что он достал оружие для самообороны.
Дороти недовольно косилась на написанное. Подвинула соседний стул и села рядом. Задумчиво наклонила голову и перечитала текст, решая, что именно ей не нравится.
— Не то чтобы это плохо… — начала она. — Но такое может написать кто угодно.
Я молча переваривала услышанное.
— Вам нет смысла притворяться объективной. Вы должны стать частью истории. Повествование от первого лица поможет читателю понять, каково это — оказаться на месте преступления. Понять, что вы чувствовали в момент выстрела.
— Я не видела самого убийства.
В участке мне объяснили, что даже если я и смогу опознать мужчину в куртке, мои показания не будут иметь юридической силы. Он находился у молочного отдела за десять минут до трагедии, а то и больше. Не важно, что подсказывало мне сердце, я не видела, как он стрелял в Барри. С места преступления скрылся человек в куртке цвета хаки и маске-чулке.
— Вы ведь утверждали, будто пытались провести реанимацию, — напомнила Дороти.
Меня бросило в дрожь.
Она это заметила.
— Видимо, для вас это слишком сложно. Вы до сих пор в шоке от случившегося. Если не сможете написать историю так, как я прошу, ничего страшного.
Дороти права. Я не в состоянии создать то, что от меня требовалось. Не стану я размышлять о том, каково слышать выстрел, видеть дырку от пули на лбу Барри, массировать ему грудь в тщетной попытке спасти. Не стану предполагать, что могло со мной случиться, не вернись я за салатом.
Снова дрожь. Пальцы онемели, болели запястья. Кутаясь в синюю джинсовую куртку, я поняла, что не способна на равнодушие журналиста после физического шока. Защитная реакция пальцев скоро пройдет. Как ни старайся выкинуть из головы образы, они неизменно возвращаются. Я месяцами буду видеть Барри, разбросанные журналы и холодное суровое выражение лица типа в куртке хаки. Слезы будут литься независимо от того, напишу я достойный очерк или нет.
Дороти ждала. Поймала мой взгляд и попыталась передать свою терпеливость, понимание. Она примет мое решение не писать статью, и даже с благодарностью — пойдет пораньше домой. Однако останется обо мне невысокого мнения. Мне не хватало присущего журналистам мужества. Дороти четко понимала, почему я оставила большой город и занялась отношениями с общественностью, затем работала официанткой. Почему сослана в мелкое бюро.
Я подумала о вакансии в следственной команде и напомнила себе, что я всего лишь случайный свидетель, формально лишенный права опознать убийцу. Вдруг вспомнились журналисты, которые отправлялись в действительно опасные места: Вьетнам, Ирак, Афганистан.
— Это статья на первую полосу?
— Только если у вас получится.
— У меня получится, — заявила я, повернулась к компьютеру и приставила пальцы к клавиатуре.
Стоя у кондитерского отдела, я слышала, как распахнулась дверь, но не придала этому значения. Все мои мысли занимал желудок, требуя салата на ужин. Выстрел почти сразу развеял все земные переживания.
В висках стучало от боли. Я стала массировать их, выступил пот. «Хэлли, соберись», — приказала я себе, глядя на часы. Осталось всего сорок пять минут. Чтобы успеть, надо сосредоточиться.
Я заставила себя перечитать абзац глазами редактора. Что значит «почти сразу»? Стерла «почти», перешла к следующему предложению, но застряла. Кому какое дело, произошло это сразу или почти сразу? Барри больше нет. Я представила себе его лицо, глаза, застывшие от страха. Пистолет на полу. Пальцы невольно отдалились от клавиатуры и сжались в кулаки.
Тут же вспомнился великан в куртке цвета хаки, злобное лицо в ответ на мои извинения. Окажись я у кассы, он бы убил меня. А если прочтет статью и имя автора, все поймет и тем более захочет уничтожить. Ведь именно я вызвала полицию.
Меня снова бросило в дрожь. На сей раз заколотило по-крупному. Интересно, кем был мужчина в синем старом пиджаке и серой шапке, тот волосатый, который так и не повернулся. Нельзя даже утверждать, что они были вместе. Судя по тишине во время преступления, убийца зашел туда один. Может, опустить тот момент, как я позвонила в полицию, и не упоминать о разбитом заднем фонаре и вмятине на крыле? Может, вообще не писать чертову статью?
Я велела себе успокоиться. Надо выполнять работу. Не стоит, как последняя трусиха, опускать подробности, необходимые для хорошего репортажа. Это мой шанс. Шанс доказать, что я достойный журналист. И я не дам страху перед каким-то бандюгой помешать мне написать очерк на первую полосу.
— Желательно завершить статью через двадцать пять минут, — сказала Дороти.
Она снова стояла у меня над душой. В другом конце комнаты уже выключили свет. Стол редактора опустел. Кроме нас с Дороти, остался один журналист и один редактор новостей.
— Полиция кого-нибудь арестовала? — спросила я.
— Пока нет.
На что я надеялась? Что все удачно разрешится? По Провиденсу ходит масса преступников, а полиция разыщет парня в куртке цвета хаки и сразу повяжет?
Дороти отошла, и мои руки снова повисли над клавиатурой. Сейчас расскажу, как сложно было рассмотреть машину сквозь стену дождя, опишу шок от вида Барри на полу. Адреналин хлынул в кровь, пока я писала об отчаянной попытке его воскресить, а затем об осознании наступления смерти, о том, как беспомощно ждала полицию.
Через двадцать минут я достигла состояния полного изнеможения. Осталось немного времени, чтобы перечитать текст и проверить орфографические ошибки. Затем я отправила копию Дороти, подошла к ней и сказала, что статья готова.
Она просмотрела написанное, щелкнула пару раз мышкой и посмотрела на меня. Кэролайн ошибалась на ее счет: за профессиональным хладнокровием скрывалась доброта.
— Подождете меня немного? Зайдем куда-нибудь, выпьем. Поговорим.
— Спасибо, в другой раз, — отказалась я.
Было уже поздно. Уолтер зайдет ко мне через час-другой, и с ним можно будет поделиться всеми переживаниями.
Я повернулась и зашагала прочь, но вдруг представила, что со мной будет, когда Уолтер снова уедет в Бостон. Я с ума сойду, дожидаясь, пока схватят убийцу.
— Если вы не возражаете, я приду завтра и позвоню в полицию — наведу справки.
В полицию Провиденса. Как журналист Южного округа, я явно решила выйти за рамки своих полномочий. Дороти замялась и прикусила нижнюю губу, думая, что ответить.
