Сергей Зверев - Новые гладиаторы
Банан постоянно терся по кабакам и в теме разбирался. Правда, Геку от такой вот осведомленности этого субъекта в подобных вопросах легче не становилось. Надо было искать альтернативный источник доходов.
Тут-то случай и свел его с Пашкой Репниным. Они виделись и раньше. Тот учился на другом потоке. По виду вылитый передовик-общественник: открытый взгляд широко посаженных голубых глаз, белоснежная улыбка в тридцать два зуба, спортивный полубокс. В общем, тот самый плакатный типаж, который Волкову активно не нравился. Гек даже решил при первом удобном случае слегка проучить красавчика.
Как это часто бывает в жизни, подходящий момент по невероятному стечению обстоятельств скоро представился. Но результат получился совсем не тот, которого ожидал Гена.
…Да, результат часто получается не тот, которого ожидаешь. Когда среди ночи открывается дверь в каземат, тут два варианта: или на бой позовут, или дуплить пришли за дерзкое поведение наверху. Но жизнь разнообразна, в ней часто встречаются именно третьи варианты. Как хорошо, что они есть.
Я вскочил и на автомате приготовился к защите. Месяцы – а может, уже и годы? – дрессировки даром не проходят.
Отбой – это Багира. Дверь за ее спиной с печальным чмоком отрезает мои апартаменты от выхода в коридор. Обычная такая стальная дверь, каких много в нормальных квартирах.
Какое-то время Багира стоит и молча на меня смотрит. Затем одной рукой распускает завязочку на шее, и вечернее платье с шелковым шорохом стекает на пол. Удобная придумка, когда надо быстро потрахаться.
Вторая рука моей гостьи вытаскивает из тяжелого пучка волос пару деревянных штырей, предназначенных для фиксации прически. Волосы у нее шикарные, хоть я и не люблю этого слова. Они свободно рассыпаются золотисто-медвяным водопадом по спине и частично по плечам, обтекают и подчеркивают грудь. Такое ощущение, что волосы тоже выдрессированы представлять хозяйку в лучшем свете. Грудь действительно хороша. Третий размер, высокая и даже на вид упругая, с небольшими розовыми кругами около сосков.
Впрочем, в Багире все без изъяна. Пожалуй, только сумасшедшинка во взгляде может напугать рядового наблюдателя. Но я уже как минимум сержант. После тигров и крокодилов такая фигня меня нисколько не беспокоит.
Багира так же молча подходит ко мне и царапает слегка наманикюренными пальцами по груди, заботливо огибая многочисленные шрамы. Затем, ни слова не говоря, поворачивается и идет в душ. Вид сзади тоже впечатляет. Особенно если учесть, что узких стрингов между ягодиц просто не видно.
А я вспоминаю нашу вторую и последнюю встречу на воле. Она тогда внезапно задрала на мне майку, распанаханную ножом в уличной драке, и облизала порез на животе. Четкая линия ее губ была слегка смазана моей кровью. В свете уличных фонарей и подсветки приборной доски это выглядело пугающе, но и возбуждало.
Мы сидели в уютном салончике ее малолитражной «рено» и переживали недавнее приключение. Вернее, я думал, что переживали. Для нее это был только укол адреналина и оказия, позволяющая завербовать нового рекрута. Неплохого, надо сказать, коль он сумел так долго продержаться в суровых условиях Колизея. Не удивлюсь, что ей за меня какие-нибудь бонусы выплачивают. Если только она не хозяйка всего этого зверинца.
Впрочем, я в той давешней ситуации тоже не был полностью искренен. С точки зрения философии, мы квиты. Ибо сказано в Писании – кто сеет ветер, тот пожнет бурю. Я дорвался до упругих Настиных грудей, не подозревая, что вместе с ними получил массу проблем. Багиру в миру зовут Анастасия.
Ситуацию с хулиганами я нарочно подстроил. Крутились у меня во дворе пацаны из тех, что на пять-шесть лет моложе. Подрастающие волчата. Все просили рекомендацию в Пашкину бригаду. Тот тогда уже был в авторитете, стал королем всего правобережья.
Именно с ним мы впервые встретили Багиру. Место, где это случилось, называлось пророчески – «Арена». Именно так, с большой буквы. В этом кабаке деловые люди любили перетирать разные проблемы.
Однажды мы там непринужденно беседовали и легко ужинали икрой и водкой. И вдруг! Идет она своей плавной походкой. Раньше я всегда думал, что выражение «лебедь белая плывет» – всего лишь фигура речи. Ан нет. Эта особа двигалась так, что шагов под длинным вечерним платьем не заметно было. Она села за столик, заказала кофе.
Пашка подозвал халдея, мол, кто такая? Тот ответил, что толком не знает. Сия леди об эту пору всегда здесь пьет кофе.
Вообще дурдом! Чтобы такая красавица в бандитском кабаке себе кофе-брейки устраивала?
Мой друг попытался к ней подкатить, когда она уже на выход пошла. Он засеменил рядом, подлаживаясь под ее шаг – чисто Майкл Джексон со своей лунной походкой. Пашка что-то сказал ей на ушко, а она лишь ускорила шаг.
Репа к такому невниманию не привык и придержал ее за попу. Тут-то и произошло нечто совсем уж необычное по тем временам. Леди в черном достала из сумочки какую-то фигню и ткнула наглеца в шею. Тот затрясся и упал. Вот это финиш! Электрошокер!
Пока суд да дело – незнакомка ушла. Халдеи улыбки прячут, Пашка, естественно, рвет и мечет. Дескать, найду и предам жестокой расправе.
Наверное, нашел-таки. Потому что с тех пор его никто не видел. Пашкина бригада через месячишко распалась на две неравные части.
– О чем задумался, гладиатор? Небось наш первый раз переживаешь и злишься? – Прохладная после душа Багира валится на живот рядом со мной и пытливо смотрит в лицо. Она действительно обладает какими-то экстрасенсорными способностями. Полное ощущение, что от ее глаз исходит мерцающий зеленоватый свет. Он есть, но я его не вижу. Или наоборот – вижу, но его нет. Глубока твоя кроличья нора, Алиса.
«Нора» у Багиры действительно глубока, мускулиста и как будто живет своей отдельной жизнью. Такого качественного секса у меня не было давным-давно. Может быть, вообще никогда. Влюбился, что ли? Бывает же в бабах такой животный магнетизм. Сейчас я готов ей простить даже вербовку в Колизей.
– Ты-то хоть помнишь наш первый раз? – бурчу я с долей иронии.
Сто пудов не помнит. Она меня тогда в «Арене» и не срисовала. Обычная серая личность из параллельного ей мира.
Так и есть!
– Ну как же? Толпа хулиганов с ножами, благородный прохожий вступился за честь прекрасной незнакомки.
Я снова четко вижу всю диспозицию. «Рено», застывший на спуске, ободранный «Москвич», загородивший ему дорогу.
Трое молодых отморозков рвут дверцы малолитражки с криками:
– Мы тебя, коза, научим краковяк танцевать!
Тут выходит благородный спаситель, весь в белом. Дрались мы тогда почти по-настоящему. С пацанами уговор был – бить в полную силу. В кульминацию один из моих визави махнул ножом и легонечко чиркнул меня по пузу.
Расчет понятен. Признательная дама уж точно возьмет с собой героя, чтобы перевязать его раны. Она и взяла. Даже трахнуть ее тогда не получилось. Настя напоила меня какой-то психотропной дрянью.
Драки на ножах, оказывается, плохая примета. С Пашкой я тоже примерно так подружился.
В конце апреля матушка сказала любимому сыну:
– Мы с девчонками на «Кармен» собрались, а спектакль поздно заканчивается. Геночка, не мог бы ты меня встретить возле театра после тренировки?
Гек ответил утвердительно. Тренировка заканчивалась в восемь, спектакль – в половине десятого, так что времени хватало с избытком.
Где-то в районе девяти часов он уже стоял под портиком театра. Парень прислонился плечом к колонне и наблюдал за вечерней суетой.
Театр находился на берегу полноводной сибирской реки, разделяющей город на две равные части. Неподалеку мигала разноцветьем огней гостиница, на первых двух этажах которой располагался ресторан. Между гостиницей и театром темнели скульптурные группы, украшающие фонтаны, которые пока не работали – не сезон.
Вечер выдался довольно теплым, целых плюс двенадцать градусов, но из темноты, где несуетливо ворочалась в своих берегах могучая река, тянуло знобящей сыростью.
Гена ежился в тонкой ветровке и ждал того светлого момента, когда театральный Хозе в очередной раз зарежет свою Кармен. Сильно саднили пальцы, намозоленные чужими кимоно. В животе урчало от голода. Гека клонило в сон от усталости, несмотря на свежий бриз.
– Ну что? Сколько? Тридцатник есть? Как раз на три пузыря.
Хриплые голоса, раздававшиеся неподалеку, выдернули парня из состояния прострации. Он осторожно выглянул из-за колонны и увидел неподалеку тройку персонажей, появление которых возле оперного театра само по себе являлось нонсенсом. Они стояли между боковой поверхностью здания и косогором, спускавшимся к реке.
Здесь располагалась некая пограничная зона между высоким искусством и приземленным бытием. Шаг в сторону – и ты на хорошо освещенной площади. Шаг за угол – и вокруг скучные заборы строительных площадок.
