Инна Тронина - Кросс на 700 километров
Взяв хозяйского внука за руки, они побежали по лугу между стогов. Всё происходило как будто во сне — тихо и красиво. Сзади, за усадьбой, всё ещё догорал закат, а напротив всходил месяц. Впереди же, у леса, сгустилась темнота.
Они уже проделали половину пути до леса, и вдруг в вечернем безмолвии возник новый звук. Алиса уловила шум мотора, а Денис, оглянувшись, увидел не один, а целых три джипа. Ксения Ивановна вернулась раньше, чем её ждали в усадьбе, и опять нужно было бежать — иного выбора не оставалось.
— Давай скорее! Скорее в лес!
Алиса тянула мальчишек за руки. Денис, забыв о боли и усталости, мчался по колкой стерне, а Гаврилка вдруг заплакал.
— Не пойду! Не хочу туда! Я боюсь! Пойдёмте домой! — И, усевшись под стог, закрыл уши ладошками, зажмурился.
— Ну и оставайся! — Алиса не собиралась его уговаривать. До спасительно леса было уже близко.
Пока Гаврилка вернётся в усадьбу, они окажутся в безопасности. Ксения Ивановна, конечно же, приведёт бандитов в комнатку и увидит, что пленников там нет. Но ведь надо ещё догадаться, что они ушли с Гаврилкой за усадьбу. Для этого фермерша должна будет обнаружить исчезновение внука, но горничная не обязательно сразу доложит ей, потому что сама пока ничего не знает. В любом случае, следует поторопиться — ведь сейчас они не принадлежат себе. Они несут сведения о банде, которую непременно нужно уничтожить. Денис, пока они ехали до Малой Вишеры, рассказал, что у Оксаны Валерьевны есть классный шеф, который ничего не боится и всё может.
— Вы зачем туда бежите? А я?.. Вы меня бросили?! — закричал Гаврилка.
Но в усадьбе его вопль вряд ли услышали — голосок у ребёнка был слабенький. Впрочем, в вечерней деревенской тишине все звуки многократно усиливались, и горький обиженный плач прозвучал неожиданно громко.
Внук фермерши напрасно топал ногами, ревел и показывал вслед убегающим язык. Потом Гаврилка, сообразив, что его подло обманули, бросился назад в усадьбу, горя желанием всё рассказать бабушке. Он только не мог взять в толк, как эти двое попали к ним в дом, что они там делали. И почему бабушка Ксюша, которая никому не разрешала приходить к внуку в гости, вдруг оставила этого Дениса и большую девчонку Алису у них в доме, да ещё позволила им заходить в детскую. И почему строгая горничная Ирина не защитила его от обидчиков?..
Спотыкаясь и падая, царапая руки о стерню, разбивая худые коленки, Гаврилка бежал к родной, светлой и тёплой усадьбе. Только теперь он понял, как права была бабушка, не выпускавшая его за ворота. Он не послушался, за что и был наказан. Пусть бабушка его ругает, пусть даже отшлёпает. Он заслужил. Гаврилка ревел во весь голос. По лицу его текли слёзы и сопли. Кулачки, судорожно стиснутые от обиды, месили пропахший скошенной травой тёмный воздух.
Его жестоко обманули. Нет в лесу никакого Йети! И не вернёт он маму с папой! Мечта окончательно разбилась. Осталась у Гаврилки теперь только любимая бабушка, которая вернулась из далёкого Петербурга.
А Алиса и Денис, раздвигая ветви кустов, сползли в текущий по лесу ручей. Он обмелел этим засушливым летом, но всё равно мог спасти беглецов. Ни одна собака теперь не способна была взять их след. И сообразить, в какую сторону направились беглецы, охранникам фермерши будет трудно. Но ночевать в лесу всё равно нельзя. Нужно выходить на шоссе, к людям.
Шоссе здесь недалеко, потому что сутки назад удалось дотащиться до стогов минут за пятнадцать. Вроде бы в эту сторону нужно идти, в крайнем случае, сориентироваться по шуму моторов. В ночном безмолвии гудки электровозов слышались отчётливо — значит, и к железной дороге реально выбраться. Но что там делать? Опять сдадут в милицию, а у них уже лежит ориентировка. Заколдованный круг, сказка про белого бычка…
— Шоссе там! — Денис замер по щиколотку в воде и чихнул.
— Слышу! — чужим, грубым голосом ответила Алиса и чихнула тоже.
Потом она дотронулась до лба мальчика и отдёрнула руку. Денис тоже весь горел, и из глаз его текли слёзы.
Они оба больны, и дальше идти не могут. Лишь бы выбраться на шоссе, а там будь, что будет. Надо взять Дениса на руки, а она не в силах сделать это. Самой бы не упасть… Никогда бы не подумала, что окажется слабачкой, не способной пройти километр-другой. Но после того, что с ними произошло, ждать чего-то иного было бы глупо.
Они прекрасно держатся, ведут себя смело и находчиво. Другие давно бы сошли с дистанции и сдались — если не бандитам, то властям. Но для чего же тогда преодолели больше половины пути? И чем дальше они продвигались, тем горше было думать о провале. А теперь они и вовсе не имеют права отступать. Вот только проклятая болезнь ни к чему, но по-другому кончиться и не могло. Они же не железные. И гонки эти действительно на выживание, только в случае проигрыша им грозит гибель. Самая настоящая, не понарошку…
Путники выползли на шоссе буквально на карачках. И устроились под кустами, уже не обращая внимания на проносящиеся легковушки, грузовики, трейлеры и автобусы. Ночь была тёплой, безветренной, ясной. И вполне можно провести её здесь, пусть даже в канаве. Если бы не погоня, которую, наверное, уже снаряжает милосердная Ксения Ивановна! Если бы не боль, не жар!
— Мотоциклы едут, вполголоса сообщил Денис.
Он поднял взлохмаченную голову и прислушался. Действительно, из мерного гула шоссе выделялся, усиливаясь с каждой секундой, отдалённый треск мотоциклетных моторов. Кажется, звучала и песня, исполняемая хором, под грохочущие аккорды. Через минуту вспыхнули фары, и сидящих на обочине обдало смогом. Алису затошнило, но у неё уже не было сил пошевелиться. Денис, обхватив руками мокрые ноги, уставился на байкеров, которые спешились и обступили их.
Будто молнии стрела Мы над трассой пролетаем. Нас дорога позвала Сквозь закат лететь в огонь. Нет борьбы добра и зла, Лишь тумана дымка таем, Только пепел и зола, Где железный мчит мой конь…
— А ну, тихо! — раздался во мраке властный мужской голос, и песня прервалась.
Наверное, магнитофон был приторочен к одному из мотоциклов. От многих мотоциклистов пахло спиртным — по своему обычаю байкеры угостились глинтвейном. Их недаром называли «ночными волками» — они вели себя на дорогах так же нагло и естественно, как грозные хищники. Позволяли себе гонять в пьяном виде, на бешеной скорости по главной автостраде страны. Гаишники боялись связываться с ними, предпочитая пропускать банду на колёсах без задержек и штрафов.
Наконец, Алиса нашла в себе силы приподнять голову и рассмотреть байкеров, полукругом обступивших их с Денисом. Все они были в кожаных куртках с заклёпками, в рубашках «Харлей Дэвидсон» и комбинезонах. Кое-кто всё же защитил голову шлемом, но большинство жиганили так, безо всякой защиты. Одежда байкеров была разрисована языками пламени, черепами и костями. Так же устрашающе смотрелись перстни, цепи с подвесками и прочие массивные украшения. Толстый байкер с совершенно лысой головой, в ботинках с железными носами, в клубном жилете, перчатках и куртке-косухе, коротко свистнул сквозь зубы, подзывая кого-то.
Многие парни были в косынках, с длинными, забранными в хвосты волосами. Девицы, наоборот, остриглись очень коротко, почти наголо. Многие из них щеголяли в коротких юбчонках из кожи неизвестных животных. Юбчонки едва прикрывали интимные места, а груди буквально вываливались наружу из-под курток. На каждом мотоцикле поблёскивала тяжёлая цепь с квадратным замком.
Сейчас, против обыкновения, байкеры и их раскрашенные «тёлки» выглядели серьёзными, даже печальными. Они стояли около двух несчастных, которым некуда было идти. Они вопросительно смотрели на своего лидера, который и приказал вырубить магнитофон. Лихачи, наводящие треском моторов и светом фар панику на обывателей, поклонники тяжёлого рока и экстремалы по жизни, сейчас растерялись, как дети.
— Ну, чего тут у вас?
Байкерский лидер, наклонив мотоцикл в сторону, припал на одну ногу, снял шлем. Лысый толстяк сказал ему что-то на ухо.
Предводитель бы возрастом около сорока. Тоже в коже и фурнитуре, с длинным, почти до пояса, хвостом, с усами и жидкой бородкой. Алиса отметила острый взгляд прищуренных глаз, добрую усмешку на губах и залихватскую удаль во всём его облике. Мужчина был в высоких сапогах, тоже с металлическими носами, которыми так эффектно чиркал об асфальт, в кожаных крагах, в перчатках, широкоплечий и быстрый — настоящий супермен. «Реально крутой чувак», как называли таких мужиков в лагере и на воле. Но, сразу видно, что мужик просто играет роль. И вот его точно можно попросить о самом главном…
Алиса шевельнулась в свете многочисленных фар, попробовала встать.
— Я вижу, что вам нужна помощь, в том числе и медицинская, — сообщил старшой служебным, совершенно трезвым голосом. Выглядел он при этом довольно уныло. — Вы оба больны, и серьёзно.
