Сергей Горяинов - Золото тофаларов
— Да брось ты! Дело давнее, теперь мы в одной команде.
Кравцов посмотрел на меня сумрачно.
— Я из себя святошу изображать не хочу, но учти, Уколкин — это сволочь!
Сказано было с большим чувством. Тут я сообразил, что встречаться им, пожалуй, не стоит. Во-первых, делу может повредить, а во-вторых, в лице Кравцова судьба давала мне в руки хорошее средство сдерживания на тот случай, если амбиции Уколкина выйдут за рамки нашего джентльменского соглашения.
А что такое может произойти, я совсем не исключал — после смерти Саманова фигура Уколкина приобретала большой вес, и сам он это прекрасно сознавал. Пока совместная борьба против Гордона заставляла нас бежать в одной упряжке, но дальнейшее развитие событий было далеко не однозначным.
— Хорошо, — подвел я итог нашей застольной беседе. — Давай работать на пару. Про Уколкина забудь.
Кравцов кивнул, но по его лицу я понял, что он весьма далек от того, чтобы подвергать такому насилию свою память — Уколкин прочно сидел у него в печенках.
Перед расставанием я протянул ему десяток купюр по пятьсот финских марок.
— На представительские расходы.
Он поколебался, поморщился, но взял.
Глава 27
ОХОТА НАЧАЛАСЬ
Прошло всего два или три дня после встречи с Кравцовым, и вот из Иркутска позвонил Станислав. Разговор наш был недолгим.
— Все хорошо, — сказал он после того, как мы обменялись приветствиями. — Договоренность есть, первая акция — через три дня. В конце недели буду в Москве. Ждите и будьте осторожны.
С этими словами он повесил трубку. Я передал его сообщение Уколкину, и мы договорились встретиться на Новослободской, как только Кедров вернется или же из Иркутска последует новая информация. В пятницу Станислав вновь позвонил и сказал, что вылетает в столицу.
Мы встречали его в Домодедове, рейс здорово задерживался, примерно на час, и мы в нетерпеливом ожидании слонялись среди многочисленных ларьков на первом этаже аэровокзала. Когда я в десятый раз разглядывал какую-то китайскую ерунду в последней в ряду палатке, Уколкин внезапно больно ухватил меня за локоть.
— Не оглядывайся, — едва слышно произнес он, низко склонившись к витрине с якобы швейцарскими часами. — На галерее сверху — Кучера.
Уставившись на плакат в ларьке, с которого на меня печально и строго взирал увешанный стрелковым оружием Сталлоне, я спросил:
— Думаешь, началось?
— Началось, — подтвердил опытный Уколкин и быстренько потащил меня в толпу, которая стала скапливаться у зоны встречи прибывающих пассажиров — рейс Иркутск — Москва только что благополучно приземлился.
Едва поздоровавшись, я подхватил Станислава под руку и потащил к выходу. Уколкин прикрывал нас сзади. Трудно было предположить, что люди Гордона решатся на какие-либо серьезные действия в кишащем милицией аэропорту, но впереди нас ждало суровое испытание — в этот вечерний час трасса Домодедово — Москва была достаточно пустынной, и это обстоятельство могло спровоцировать противника на решительные шаги.
Я не ошибся. Не успели мы и пару километров проехать после поворота на трассу, как ярко-красный «опель-вектра» прочно приклеился к нам сзади. Уколкин — на этот раз он сам был за рулем белой оперативной «Волги» — несколько раз тревожно взглянул в зеркальце заднего обзора и чертыхнулся:
— Прилип, гад. Не стряхнешь теперь!
— Кучера?
— Он самый. Когда со стоянки выезжали, я видел, как он к этому «опелю» бежал.
— Ну и что? Пусть тащится, пока не надоест.
Уколкин с сомнением покачал головой.
— Боюсь, он не просто так нас ведет.
Как бы в подтверждение его слов, красный автомобиль резко увеличил скорость, вплотную подтянулся к нам и, сменив ряд, пошел на обгон. На шоссе было пусто, только далеко впереди маячили габаритные огоньки какого-то большого трейлера.
— Пригнитесь! — крикнул Уколкин, втянув голову в плечи.
Он крепко вцепился в руль и до отказа выжал педаль акселератора. Меня и Кедрова, а мы сидели сзади, моментально вдавило в спинку сиденья. Оглянувшись, я увидел, что «опель» как бы остался на месте, так велико было ускорение нашей машины. Но водитель красного автомобиля быстро оправился от неожиданности. Через десяток секунд «опель» опять замаячил за бортом нашего автомобиля, так близко, что казалось — рукой можно достать.
Через плечо Уколкина я бросил взгляд на спидометр — стрелка слегка колебалась возле отметки «150». На такой скорости подвеска «Волги» плохо справлялась с неровностями дороги, ощутимо передавая каждый толчок. Мы стремительно нагоняли трейлер. Впереди дорога пошла вверх по невысокому холму, и я увидел, что трейлер этот не единственный, он был последним в колонне из трех машин.
Тяжелые магистральные грузовики «Скания» шли довольно быстро — около сотни километров в час, до ближайшего оставалось не более пятидесяти метров. Уколкин, включив поворотник, пошел на обгон. Мы почти поравнялись с последним грузовиком, как вдруг, резко сбросив газ, он крутым виражом вернулся в правый ряд и затем, выскочив на обочину, стал обходить грузовики справа. Сзади раздался истошный визг тормозов. Оправившись от удара о переднее сиденье после такого лихого торможения двигателем, мы со Станиславом обернулись.
Водитель «опеля» сдуру, а может быть, чисто автоматически, охваченный инстинктом преследователя, попытался повторить наш маневр, и это дорого ему обошлось. Несмотря на всякие хваленые антиблокираторы, машина потеряла управление и ее закрутило на дороге. Задев грунт обочины, она резко накренилась и правые колеса оторвались от земли. В немыслимой спирали, вышибая металлом корпуса снопы искр из асфальта, она пронеслась на боку несколько десятков метров, пересекла встречную полосу и в фонтане песка и гравия исчезла в кювете. Шедший навстречу грузовик, виляя из стороны в сторону и оставляя широкие черные следы от дымящихся заблокированных колес, остановился в нескольких метрах от места аварии.
Все это я успел разглядеть, пока наша многострадальная «Волга», совершая дикие прыжки по ухабистой обочине, гасила скорость, почти прижавшись левым крылом к заднему правому углу угрожающе-массивного трейлера. Наконец Уколкин отпустил грузовики, вернулся на асфальтовое полотно трассы и, откинувшись назад, облегченно вздохнул. Мы тоже перевели дух. У Станислава шла носом кровь от удара в подголовник переднего сиденья.
— Ну как я его? — хвастливо спросил победоносный Уколкин, хлопая обеими руками по баранке.
— Тебе бы в «Париж-Дакар», — польстил я его самолюбию.
— Я в молодости в «кольце» гонялся от «Динамо». Немного до мастера не добрал.
Я вспомнил Богородское шоссе. Да, талантов у Миши Уколкина было — хоть отбавляй.
— Черт знает что! — подал голос Кедров, хлюпая носом и прижимая к лицу платок, весь уже пропитанный кровью. — Устроили корриду! Ну, обогнал бы он нас…
— Если бы он нас обогнал, Стасик, разбитым носом дело бы не кончилось, — поддержал я действия Уколкина. — Мише — пулю, и кувыркались бы мы сейчас в кювете без рулевого. Похоже, Стасик, они твой приезд жаждали отметить. Судя по такой торжественной встрече, командировка удалась?
— Удалась, удалась, — пробормотал Кедров, запрокинув голову назад. — Говоря языком нынешней прессы, «вовсю раскрутился маховик репрессий». Я дал список на двадцать два человека. В течение недели добыча на Бирюсе и Витиме будет полностью остановлена.
— Как бы не перестарались, — тревожно заметил Уколкин. — А то потом возни много будет.
Это «потом» отложилось у меня в памяти. Из таких, на первый взгляд незначительных деталей, из случайных словечек и пауз складывалось у меня смутное пока впечатление, что далеко обогнал нас в своих планах Миша Уколкин и совсем другой видит он свою роль в недалеком будущем, да и наши, соответственно, тоже. И взгляд его в последнее время мне как-то не нравился — бегающим таким взгляд стал, ну невозможно прямо поймать. Но пока, что напраслину возводить, он вел себя молодцом.
Навстречу нам, завывая сиренами, мерцая вспышками проблесковых маячков, пронеслись две машины ГАИ и микроавтобус «скорой помощи».
— Надеюсь, Кучера получил массу удовольствия, — злорадно сказал Кедров, проводив взглядом тревожную кавалькаду.
— Тебя самого в Иркутске не пасли? — спросил его Уколкин.
— Нет, да я из прокуратуры почти и не вылезал, — ответил Кедров. — Жил у Майорова и ездил в его машине.
— Майоров Дима — тамошний зам. по следствию, — пояснил мне Уколкин и спросил опять: — А не перестараются ребята?
— Да хоть бы и так. Сейчас кашу маслом не испортишь. Чем сильнее задницу Гордону подпалим, тем лучше. Кстати, где он сейчас?
— Аркадий делает успехи в среде столичного бомонда. Вышел в высшие сферы. Сейчас его закадычные дружки — это… — Уколкин назвал несколько громких фамилий, среди них известного эстрадного льва.
![Тяжелый дождь - [Тяжелый дождь]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
