Сергей Горяинов - Золото тофаларов
— Нет. Я свое отбоялся, да и тебе пора уже.
— Ну что же, поговорим. — Я решил взять инициативу в свои руки. — Ты все в той же ипостаси?
Я ожидал, что он привычно оборвет меня и будет спрашивать сам. Но нет, он промолчал, отпустил мою руку, как-то ссутулился. Я присмотрелся внимательнее. Сдал, похоже, Павел Борисович, и сдал весьма заметно. И взгляд невеселый, и лицо обрюзгло, мешки под глазами. Седина заметно пробивается. Одет скромно, даже, пожалуй, бедновато.
— Что, Паша, — постарался придать я своему голосу максимум сочувствия. — Туговато приходится?
— Да уж, не процветаю при капитализме, — вздохнул Кравцов, засунув руки в карманы куртки.
— Ну, пойдем погуляем в сторону Белорусского, я там машину недалеко оставил, — предложил я.
Мы медленно пошли по улице. Проходя мимо человека Уколкина, который уже завязал шнурки и теперь открыл капот и деловито копошился в моторе, Кравцов окинул его внимательным взглядом, запомнил явно — раз и навсегда.
— Ну так что, Паш, все там же — в Лефортове? — опять проявил я любопытство.
Кравцов махнул рукой.
— Нет. Следствие изъяли из Комитета. И сам Комитет — все, пшик! Все развалилось.
— А сам-то где?
— В ФАПСИ.
— Что есть «ФАПСИ»?
— Федеральное агентство правительственной связи и информации.
— И чего ты там делаешь?
— Да ерундой всякой занимаюсь.
— А с тем делом что?
— С греками-то? Ничего. Замяли. Мне выговор и очередного звания не присвоили. И все.
— Никитин-то как?
— Колька? Помер. Две недели в Склифе провалялся и помер. Отек мозга.
— Слушай, Паш! Поехали-ка ко мне. Посидим, пивка попьем. Как у тебя со временем?
— Время есть. Поехали, раз приглашаешь.
Мы зашли в «Елисеевский». Я набрал пару пакетов всяких рыбных деликатесов, пару десятков банок австрийского пива «Кайзер». Нравится мне этот легкий светлый сорт. Расплачиваясь, вместе с российскими купюрами случайно вытащил несколько красных пятисотмарочных финских с красивым переливающимся значком. Кравцов вздыхал и глазами хлопал. Садясь в «вольво», он чуть не расплакался от огорчения.
— Ну надо же! — хлопнул он ладонью по приборной панели. — Куда ни плюнь, вся масть на «мерседесах» ездит, а тут корячишься, корячишься, на «запор» заработать не можешь!
— Да ладно тебе, Паш! Этой помойке лет десять. Нашел чему завидовать, — примирительно сказал я.
— А! Не в этом дело! — Кравцов приоткрыл дверцу, сплюнул смачно на асфальт. — Все, к черту, рухнуло. Денег нет, квартиру обещали — не дали… Работа собачья, и вообще…
— Ладно, поехали, встряхнешься.
Обстановка моей квартиры произвела на Кравцова сильное впечатление. Очевидно, после закупки лососины-осетрины и поездки на «вольво» он ожидал увидеть хоромы «нового русского» со всякими итальянскими и французскими канапе, а тут — совковый диван, облупленный стол и полдюжины пластиковых табуреток. Даже штор нормальных на окнах не было, ей-богу! Тряпочки деревенские — стиль а-ля рюс. Правда, во второй комнате — хороший рабочий стол, удобное кресло, довольно дорогой «Макинтош», сейф и кучи папок с документами на полу. Но в эту комнату я Кравцова приглашать пока не спешил.
После десятой банки «Кайзера» и на втором килограмме креветок беседа обрела ожидаемые нами обоими черты теплоты и откровенности.
— Я хотел бы тебе помочь, Паша, — сказал я, постаравшись, чтобы и тени сочувствия не было в моем голосе.
Я уже определил, что Кравцов был в таком состоянии, когда снисходительность недопустима — реакция могла оказаться очень болезненной.
— С чего бы это? — подозрительно спросил Кравцов.
— Ну, во-первых, ты профессионал, а это качество ценное, а во-вторых…
— Брось! — перебил меня Кравцов. — Сейчас таких профессионалов — как грязи под ногами. И в наемники я не гожусь.
— А во-вторых, — все же докончил я свою мысль, — я предполагаю, что ты знаком со многими людьми, которые меня могут очень заинтересовать в ближайшем будущем. И потом — мы все наемники, так или иначе. Какая разница, кто Хозяин — государство или кто-нибудь еще?
— Ну ни фига себе! — усмехнулся Кравцов. — Помочь он собирался! Работу предлагаешь?
— Работу, — сказал я серьезно. — И работа эта такая…
Я не спеша и достаточно подробно и обстоятельно изложил Кравцову ту часть проекта «Мираж», что была связана с внешними каналами сбыта необработанных алмазов. Это направление было самым слабым звеном в наших планах, точнее, стало таким после гибели Саманова. Старик занимался этим персонально и никого из нас не успел посвятить в свои разработки. С кем он контактировал и как, осталось полностью неизвестным. Одно было ясно: необходимая информация лежала в недрах того недавно почившего в Бозе ведомства, представитель которого сидел сейчас за одним столом со мной и, заедая ледяной «Кайзер» норвежским раком в укропе, внимательно слушал мои откровения.
Когда я закончил рассказ, Кравцов продолжал не спеша обсасывать раков. С ответом он не торопился.
— Почему такая откровенность? — наконец спросил он и кивнул на телефонный аппарат на стенке. — Я же могу тебя сдать в течение пяти минут?
— Безусловно, — подтвердил я. — Только какой в этом смысл? Вторая звездочка на погоне? По нынешним временам очень, очень бледно…
Шел ли я на риск, втягивая Кравцова в орбиту нашего проекта? Гипотетически — да, конечно. Но реальный риск, по моей оценке, не выходил за пределы обычного рабочего диапазона. За годы всех этих бурных приключений у меня развилась любопытная способность — я научился быстро и довольно точно определять спектр ведущих мотивов собеседника, иногда даже раньше, чем он сам мог эти мотивы осознать. Все же научили меня чему-то на факультете психологии, а последующая необычная практика превратила этот багаж знаний в весьма полезный инструмент.
Так что Кравцов у меня подозрений не вызывал. Наоборот, я считал удачной эту случайную встречу. Рано или поздно, а контакт с людьми из Конторы должен был состояться. Поэтому я откровенно пояснил Павлу Борисовичу, что думаю о его нынешнем положении и о тех перспективах, которые открываются перед ним в свете моего рассказа. Как человек весьма разумный, он с моими доводами согласился. В сущности, мне от него нужна была только информация — ничего больше. Не слишком трудный хлеб — на первый взгляд.
— Алмазами, насколько я знаю, занималось Первое управление, — сказал Кравцов, открывая последнюю пару «Кайзера». — Сейчас эти люди почти все перешли в службу Примакова.
— Ты кого-нибудь знаешь лично?
— Кое-кого знаю. Но особо близких контактов у меня нет. Нужно время.
— Сколько?
— Недели три, может, месяц.
— Многовато…
— Ну ты даешь! Дело-то не простое.
— С простым сами бы справились.
— Ишь ты! Кстати, желающих «справиться», вроде вас, может много оказаться.
— Что ты имеешь в виду?
— Да, понимаешь, развалилось все. Многие уже ушли и продолжают уходить. Кто на пенсию, а кто — на сторону. Да и вообще, бардак кругом! Вон ГРУшники создали десяток коммерческих контор, качают барахло из Эмиратов килотоннами через армейский аэропорт в Жуковском. Пять лет назад разве можно было такое себе представить? Кстати, их транспортники садятся там, набитые всякими «панасониками» и «тойотами», но и взлетают они оттуда не пустыми. И никаких досмотров. Я что хочу сказать — идеи в воздухе носятся, так что на твоем месте я бы не исключал возможности появления конкурентов на горизонте.
Я задумался над его словами… Кравцов был прав — мы стали слишком беспечны. Конечно, Саманов был гений, но в нынешней пестрой, бурлящей каше, где стремительно образовывались и взлетали на поверхность новые мощные финансовые структуры, где уже не было возможности провести хотя бы приблизительную границу между официальным рынком и теневым, где как мыльные пузыри лопались скороспелые законы и где люди, о которых прежде никто не слыхал, неожиданно становились реальной силой, вполне могла появиться фигура подобного масштаба и с похожими идеями.
Пока у нас была фора по времени, но все, к несчастью, осложнялось так некстати начавшимся конфликтом внутри синдиката. Мысли мои перескочили к этой невеселой теме, и настроение сразу испортилось.
— Ну, ладно, — сказал я. — Тебе, конечно, виднее. Месяц так месяц. Да, я должен буду тебя кое с кем познакомить в связи с этим делом.
— А надо ли?
— Надо, надо. Этот парень скоро приедет из Иркутска, он в курсе всех событий. Голова у него светлая, по делу может полезное подсказать. И еще два человека есть — одного, правда, ты хорошо знаешь.
— Кто это еще?
— Уколкин Миша.
Глаза Кравцова неприятно сузились.
— Вот как! Не ожидал, — сказал он сухо.
— Да брось ты! Дело давнее, теперь мы в одной команде.
![Тяжелый дождь - [Тяжелый дождь]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
