Владимир Колычев - Черный интернационал
– Они были вооружены?
– Да, вооружение, снаряжение, боеприпасы – все было…
– Сколько их было?
– Точно не скажу, но человек минимум семь-восемь.
– Вы открыли по ним огонь?
– Каюсь… – сокрушенно вздохнул Феликс.
– Значит, открыли! – предвосхитил события следователь.
– Если бы открыл, то не каялся бы. Боевиков уничтожать нужно, чтобы они потом наших солдат не уничтожали. Но, к сожалению, мы не имели права вступать в бой. Не было такого приказа. Да и тактика у нас такая – в случае появления противника стремительно скрыться, не давая себя обнаружить. Да, мы сбежали. И они нас даже не увидели. Вот в этом и каюсь. Уничтожить их надо было…
Следователь закусил губу, взял со стола карандаш, нервно покрутил его в пальцах.
– Преследование со стороны боевиков было? – спросил он, понимая, что Феликс уходит от признания.
– Я же вам говорил, они нас даже не увидели.
– А может, вы успели уничтожить их до того, как они вас увидели?
– Как же я мог их уничтожить, если… Хотя да, мы их уничтожили…
Следователь облегченно вздохнул.
– Всех до одного уничтожили, – продолжал Феликс. – Всех до одного и не один раз…
– Как это не один раз?
– Да так – этот бой в моем сне был. Одно время этот сон снился мне каждую ночь… А в реальности мы точно не убивали этих боевиков…
– Вы издеваетесь надо мной, товарищ капитан? – не зло, но сквозь зубы спросил следователь.
– Я?! Издеваюсь?! Нет, я не издеваюсь. Меня этому в училище не учили. Меня убивать учили…
– Вот вы и убивали!.. Сначала вы уничтожили согласно приказу группу арабских наемников, а затем, на обратном пути, уничтожили группу людей, состоявшую из четырех чеченцев…
– Не было приказа их уничтожать.
– В том-то и дело, что не было!
– Так я их и не уничтожал…
– А кто же их тогда уничтожил?
– Вы о ком говорите? – Феликс откровенно валял дурака. Хотя бы потому, что имел на это право.
– Я говорю о четырех чеченских юношах, которых вы уничтожили по возвращении на базу…
– Они могут это подтвердить?
– Кто они?
– Ну, эти чеченские юноши.
– Как они могут это подтвердить, если они мертвы!
– Тогда кто же может подтвердить, что мы стреляли в этих чеченцев?
По простоте своей душевной Феликс отразил этот бой в рапорте, составленном сразу же по возвращении на базу. Но сейчас он точно знал, что Маслик уничтожил этот рапорт.
– Есть оперативная информация, что вы, товарищ капитан, и ваши подчиненные уничтожили группу, состоящую из четырех мирных жителей селения Харсеной…
– А что, мирные жители состоят в боевых группах? – усмехнулся Феликс.
– Значит, вы утверждаете, что это была боевая группа? – моментально среагировал следователь.
Так же моментально Феликс сообразил, что его пытаются подловить на слове.
– Я ничего не утверждаю… Я вам говорил, что по возвращении с задания моя группа обнаружила группу вооруженных боевиков, численностью до десяти человек. А про четырех мирных жителей селения Харсеной я ничего не знаю…
– Вообще ничего не знаете? – в упор, угрожающе, смотрел на него следователь. Его раздраженность выдавала его беспомощность.
– Ну, что-то слышал. Но я к этим трупам не имею никакого отношения…
– Но как же не имеете? В момент гибели этих людей вы находились с ними в одном с ними квадрате. Это подтверждено документально и не вызывает никаких сомнений…
– Да я и не отрицаю. Но я мирных чеченцев не убивал.
– Значит, вы приняли их за боевиков!
– Мне кажется, мы разговариваем с вами на разных языках, – усмехнулся Феликс. – Я говорю вам про вооруженных боевиков, с которыми я в бой не вступал. А вы пытаетесь доказать мне, что я убил каких-то четырех мирных чеченцев…
– А мне кажется, что вы просто-напросто валяете ваньку!
– Так я и есть тот самый ванька. Русский Ванька, который воюет, в то время как многие другие отсиживаются в тылу. Я тот самый русский Ванька, который воюет с вооруженными чеченцами, а какие-то хитровышитые умники пытаются доказать ему, что эти чеченцы мирные… А знаете, товарищ следователь, давайте так: вы предъявляете мне обвинение, и мы разговариваем с вами без всяких ваших хитромудрых закидонов.
– Что ж, раз вы на этом настаиваете, мы будем разговаривать с вами на официальном языке!
Следователь с торжественным видом зачитал обвинительное постановление, заполнил бланк протокола. Но разговора все равно не получилось. Камень преткновения «стрелял или не стрелял» по-прежнему стоял ребром…
– Я не силен в юрисдикции, гражданин следователь, – усмехнулся Феликс. – Но сдается мне, что все ваши обвинения не стоят и ломаного гроша. Вот вы лично видели, как я убивал мирных жителей, о которых вы говорите?
– Лично я не видел.
– А кто видел?
– Я еще раз объясняю вам, что есть подтвержденная информация о том, что в определенное время вы находились в определенном квадрате…
– Ну и что? Мало ли я где находился… Может, вы хотите снять показания с моих подчиненных, которые якобы участвовали в уничтожении «мирных жителей»? Так нет больше моих ребят, нет. Эти «мирные жители», которых вы так защищаете, сами уничтожили моих бойцов, мою группу. Кстати, в том бою мы уничтожили больше полусотни этих «мирных жителей». Я вижу, у вас есть желание обвинить меня в их гибели. Что ж, давайте, заводите дело, составляйте протокол, я выложу все как на духу… А вину за тех четырех чеченцев я брать на себя не буду. Потому что я их не убивал…
Следователь набрал в легкие воздуха, задержал дыхание, закрыл глаза. Медитирует, что ли, крыса тыловая? Врезать бы кулаком по его медитатору, чтобы аж искры из глаз.
– Поймите, Феликс Дмитриевич, положение очень серьезное, – после продолжительной паузы псевдоотеческим тоном изрек он. – Мы в состоянии доказать вашу вину. И мы это сделаем, не сомневайтесь.
– Доказывайте, а я посмотрю.
– Да поймите же вы, наконец, ваше чистосердечное признание…
– Вы еще про явку с повинной скажите, – с язвительной усмешкой на губах перебил его Феликс. – Осознал, что это неправедно – убивать чеченских боевиков, – и явился к вам с повинной головой…
– К сожалению, речь идет не о вооруженных боевиках, а о безоружных жителях чеченского селения. Поймите, мы не имеем права убивать мирных жителей, мы, в конце концов, не варвары, а цивилизованные люди…
– Извините, а вы с кем сейчас разговариваете?
– С вами, а что?
– Извините, не понял… Я почему-то думал, что цивилизованные люди у нас только в правительстве. Бросили нас, неразумных, в пекло настоящей войны и хотят, чтобы мы чеченцев в жопу целовали. Извините за мой варварский язык… Знаете, а ведь я не совсем варвар, иногда я даже книжки почитываю. А сейчас меня даже мысль цивилизованная посетила. Вот я думаю: зачем нам с вами ломать копья? У следствия есть великолепная возможность доказать мою виновность. Ну, или невиновность. Надо всего лишь экспертизу провести…
– Какую экспертизу? – повелся следователь.
– Ну, я забыл, как она называется. Что-то там с баллистикой связано…
– Вы имеете в виду баллистическую экспертизу?
– Ну да… Так вот, надо взять мой автомат и проверить, из него ли стреляли в мирных чеченцев…
– Логично, – ляпнул, не подумав, следователь.
– Логично и довольно просто. Вы едете сейчас в свою прокуратуру, создаете боевую группу из следователей, ставите прокурора во главе, седлаете коней и скачете к господину Кабиру аль-Хрен Батьковичу. Возможно, вам придется немного пострелять, чтобы отбить у него наши автоматы, которые он захватил в качестве трофеев. Но, скорее всего, он встретит вас хлебом-солью, он же как-никак мирный чеченец, нет, мирный араб. Он вообще зла русским не желает, так что прогулка в горы станет для вас увлекательным путешествием. И автомат мой для экспертизы привезете…
Следователь аж побагровел от злобы. Или от страха. Но, скорее всего, от своей беспомощности.
– Вы все сказали? – резко спросил он.
– Нет, еще не все. Возможно, кто-то из жителей Харсеноя видел, как я и мои бойцы убивали ваших мирных чеченцев. Можете найти свидетеля, назначьте опознание. Только мне придется надеть маску…
– Какую маску?
– Ну, шапочка есть такая, «ночь» называется, в ней еще обычно прорезь для глаз делают. Шапочка раскатывается до подбородка, и маска готова…
Никакой маски на Феликсе не было. Но кто сможет это доказать? Прокурор и его прокурята в том буковом лесу в тот момент грибов поблизости не собирали. Из всех участников событий на данный момент остался только Феликс. А он свидетельствовать против себя не собирается. Он, может, и варвар, но не дурак.
– Вы точно издеваетесь! – зло сквозь зубы процедил следователь. Впрочем, он тут же поспешил взять себя в руки. Снова прикинулся добреньким.
– Поймите, Феликс Дмитриевич, вы напрасно хорохоритесь. Что бы вы ни говорили, мы в состоянии доказать вашу вину. И мы это сделаем, уверяю вас.
