Владимир Колычев - Не жди меня, мама, хорошего сына
— Там к тебе мент, — сообщил он.
— Я пойду в зимний сад, — сказала Марго, отстраняясь.
Зимний сад примыкал к конференц-залу, находился достаточно близко для того, чтобы Марго могла слышать разговор.
— У фонтана буду, — на ходу добавила она.
Фонтан шумит, подумал Матвей, заглушает звуки.
— Мент, говорю, — напомнил о себе Толик.
— Кто? Круча?
— Круча не спрашивает, Круча прет как танк, — усмехнулся Антипов. — Нет, опер из уголовки, Косыгин фамилия…
Матвей недовольно скривился. Как ни крути, а Марго была близка с этим парнем, по его собственной вине. Она утверждает, что до секса дело не дошло, он даже верил ей, но все равно ревновал.
— Что ему надо?
— Сказал, что разговор есть. Насчет Головастика, — нахмурился Толик.
— Этот гомос что, в ментовку стукнул? — возмутился Матвей.
— Не думаю, — сказал Антипов и непонятно почему отвел в сторону глаза.
— Что ты не думаешь?.. Ладно, давай сюда этого опера.
Косыгин вошел в кабинет, и Матвей набросил на губы радушную улыбку. Не та сейчас обстановка, чтобы лаяться с ментами.
— А-а, товарищ старший лейтенант! Или уже капитан?
— Пока еще старший лейтенант, — не то чтобы сурово, но без намека на ответно-приветливую улыбку сказал Косыгин.
— Все-таки пожаловал ко мне, стралей? Ну что ж, вечер близко, скоро клуб откроется, посмотришь, как наши девочки танцуют…
— Я исключительно по делу. Меня интересует Головастиков Лев Михайлович.
— Не знаю такого.
— Он работает в этом клубе, конферансье.
— А-а! Лева Головастик!..
— Его друзья утверждают, что после выступления вы позвали его к себе в кабинет, и больше его никто не видел…
— Его друзья, может, и не видели. А другие видели… Он через дверь вошел, как ты сейчас. А спустился на лифте, на первый этаж… Дело в том, что он случайно поскользнулся, лицом ударился об стол. Так иногда случается…
— Я слышал, вам не понравилось его выступление.
— Мягко сказано. Есть у меня один недостаток, терпеть не могу голубизну, а он такую гомосятину здесь устроил…
— В этом я с вами солидарен, но избивать Головастика я бы не стал.
— Никто его и пальцем не тронул. Сам упал… Где он сейчас?
— Я же сказал вам, он пропал. Бесследно. Мать его с ног сбилась, ищет…
— Кошмар. Но поверь, Юра, я здесь ни при чем. Головастиков спустился на лифте на первый этаж, пошел домой…
— Не знаю, не знаю… Никто его не видел. Никто.
— Хорошо, я разберусь. Опрошу всех, кто мог его видеть…
— Если позволите, я сам этим займусь.
Пока Матвей думал, давать оперу зеленый свет или нет, у Косыгина зазвонил мобильный.
— Да, хорошо… Уже бегу…
Он сунул трубку в карман куртки; ткнув пальцем в Матвея, сказал:
— Завтра утром я буду здесь. И постарайтесь дать мне исчерпывающий ответ…
— Обещаю тебе, Юра, уже сегодня вечером твой Головастиков будет дома в полном здравии.
— Очень на это надеюсь.
Косыгин ушел, а Матвей строго посмотрел на Толика.
— Что скажешь?
— Ищут пацана…
— Это я уже понял, что ищут. Где он?
— Не знаю, — угрюмо пожал плечами Толик.
— В глаза мне смотри! — заорал Матвей.
Он уже понял, что Антипов знает, где Головастик.
— Накладка вышла, — опустив глаза, пробормотал тот. — Васек напугать его хотел…
— И?
— Волыну на него наставил. Думал, что в стволе патронов нет, а они были… Короче, наглушняк…
— Что?! — взвыл Матвей.
— Наглушняк… Он испугался, меня позвал, просил, чтобы я ничего тебе не говорил… Да там нормально все, мы жмура в машину загрузили, вывезли… Кровь затерли, гильзу он сразу забрал…
— Кто гильзу забрал?
— Ну Васек. Он же профи…
— Профи, — кивнул, задумавшись, Матвей. — Гильзу он сразу забрал…
— Это ты о чем?
— Да мысль одна нарисовалась… Когда Генчика убили, мокрушник тоже гильзу забрал. Потому что профи… А «Олений глаз»…
— Что «Олений глаз»?
— У ментов наш алмаз. Я спросил у Кручи откуда, он сказал, что не важно… Я так думаю, кто-то его обронил. Или у «Реверса», или на хате у Трохи… Тот, кто стрелял в Сафрона, хотел меня подставить. Тот и автомат к Трохе подкинул… И еще, стрелок у «Реверса» с бабой был…
— С какой бабой?
— Откуда я знаю… Да и не уверен… Круча что-то про бабу плел, про парней наших, которые убивать умеют… Волынок умеет убивать…
— Я же говорю, профи.
— Гильзу он забрал, это правильно.
— И от трупа избавился…
— Погоди с трупом… Гильзу он забрал. А посмотреть, если ли маслины в стволе, забыл. Или не захотел. Или нарочно… Баба у «Реверса» была, баба…
Матвей почти ухватился за логическую нить, которая могла привести его к разгадке, но все же выпустил ее из рук… Надо было начинать сначала.
— Труп где? — спросил он.
— Говорю же, вывезли его.
— Кто?
— Васек. Я ему помог в машину загрузить, а он в лес его вывез, лопату взял, все дела…
— Ты почему с ним не поехал?
— Он сказал, что сам все сделает. Мол, сам натворил, сам и концы в воду…
— А точно концы в воду? Не всплывет труп, а?
— Зачем?
— А чтобы меня подставить… Менты уже Головастика ищут… Васек, Васек, ну сука… Баба у «Реверса» была, алмаз…
И снова Матвей схватился за логическую нить.
— Стелла сейчас где?
— Выходной взяла…
— А где она была ночью, когда в Сафрона стреляли?
— Тоже в отгуле… Да, в отгуле…
— А Васек?
— Дела у них были, уезжали они…
— Куда уезжали?
— В Тулу ездили, вроде бы за сестрой.
— За чьей сестрой?
— Сестра у Стеллы есть. Ну, она говорит, что сестра. А Васек мне сказал, что это подруга ее. Очень-очень хорошая подруга, — ухмыльнулся Толик.
— Что значит, очень-очень?
— Я так понимаю, они там втроем бутерброд замутили, Васек и две очень-очень хорошие подруги… Свингство, короче…
— Свингство?.. Точно, свингство, — соглашаясь, кивнул Матвей.
— Они в Тулу за этой подругой ездили, а сегодня отвозят… Уже уехали.
— Головастика замокрил, потом в Тулу… И я ничего не знаю? — возмутился Матвей.
— Да я хотел сказать, но тебе сейчас не до того, — с намеком на предстоящее дело сказал Толик.
— В том-то и дело, что не до того… Когда Васек должен приехать?
— Сказал, что завтра будет, после обеда… Сказал, что ночевать будет. Самовар с бутербродами…
— Волынок под подозрением, ты хоть понимаешь это? — сурово глянув на Толика, спросил Матвей.
— Да уже понял.
— Сам ему не звони. А если он позвонит, ни слова о нашем разговоре.
— Да я понял.
— А как приедет, сразу ко мне. Вместе со Стеллой… Свингеры хреновы…
Матвей вспомнил про Марго. Она могла подслушать разговор, а ей никак нельзя знать про убийство Головастикова.
Он направился в зимний сад и застал Марго у фонтана, она сидела в массажном кресле, наслаждаясь тишиной и покоем. Глаза прикрыты, на лице полнейшая безмятежность.
— Балдеешь? — спросил он.
Марго вздрогнула, открыла глаза.
— Кажется, задремала… Ты уже все? Едем домой?
— Я да, а ты останешься здесь.
— Но клуб даже не открылся.
— Сиди здесь, птичек слушай, отдыхай…
— Мне кажется, ты хочешь избавиться от меня, — с упреком сказала она.
— Вздор.
— Я бы в косметический сходила. А потом в бутик.
Она так просительно смотрела на Матвея, что ей нельзя было отказать. Он достал бумажник, вынул оттуда плотную стопку тысячных купюр.
— Хватит?
— Вполне! — обрадовалась она.
Матвей снисходительно усмехнулся. Много ли женщине нужно для счастья?
Глава 21
Кулик не вошел, он ворвался в кабинет. Глаза возбужденно горят.
— Что случилось? — усмехнулся Степан. — Клад нашел?
— Почти! Из судебной экспертизы ответ пришел!
— Так быстро?
— Я очень-очень просил… Есть результат по дактилоскопии.
— Чьи пальчики? Вырова?
— Его само собой. Есть и другие…
— Чьи?
— Наша, битовская. Некая гражданка Сидорец, Стелла Ивановна. Имела привод, оставила пальчики, попала в картотеку…
— Привод за что?
— Антиобщественное поведение, драка на дискотеке, избила там кого-то. Четыре года назад… Адрес известен, нужно брать…
— Стелла, Стелла… Балабакин говорил про Стеллу, — вспомнил Степан. — Про свою одноклассницу… Она, кажется, в «Пьедестале» танцевала. Или танцует. И с этим, с Волынком заодно, который тещу Комова сбил… Они вдвоем его и обработали, он машину им отдал, деньги задолжал. Долг должен был отработать, взяв на себя вину Волынка…
— Но привлекли-то Волынка.
— Вроде того, — кивнул Степан.
— Тогда, может, Балабакин отдал ей алмаз в качестве долга? — предположил Кулик.
