Элмор Леонард - Контракт с коротышкой
— В этом проекте меня особенно привлекает возможность сыграть достаточно банального и избитого героя совсем по-иному, так, как этого еще не делал никто, пойти наперекор сложившемуся стереотипу.
Гарри эти слова понравились. Жаль только, нельзя курить, чтобы насладиться услышанным сполна. Чили ел мороженое, такое впечатление, разговор его совсем не интересует.
— Подобным образом я подошел к роли Наполеона в «Эльбе», — продолжал Майкл. — По сценарию это суровый, мрачный человек, которому предначертано судьбой быть трагической фигурой. Я подумал, что именно таким мы всегда его представляли, с рукой, заложенной в шинель на груди. Но почему войска были так верны ему? Почему готовы были следовать за этим неврастеником с комплексом, названным потом его именем, в ад и обратно раз за разом, до самого Ватерлоо?
«В ад и обратно, — почему-то подумал Гарри, — в главной роли Оди Мерфи, 1955 год».
— И как я поступил? Попытался отделить историческую личность от человека, сделать зримой дихотомию, представить его, так сказать, в кулуарах, показать, как он занимается любовью, напивается, бузит, одним словом. — Майкл улыбнулся.
Гарри продолжал внимать.
— И знаете, я представил его в эти моменты жизни каким-то озорным. Может быть, потому, что он был маленького роста. Он был по-детски непосредственным в проказах и любви к жизни, он у меня постоянно шутит, передразнивает своих генералов. Я пью вино, курю гашиш, хихикаю, пару раз за фильм прихватываю Жозефину… Именно эту человеческую сторону чувствуют мои гренадеры, именно поэтому они любят меня, а не историческую личность, именно поэтому готовы умереть за меня.
— Конечно, — кивнул Гарри. — Показав его человеческую сущность, ты заставляешь зрителей сопереживать.
— А почему он так держал руку? — спросил Чили.
— Такая поза была модной в то время. Именно об этом я и говорю. Есть поза героя, которую замечает большинство людей, и есть живой человек, который смеется и плачет, занимается любовью. Думаю, романтический аспект крайне важен в нашей истории. Нашим героям не просто захотелось вдруг перепихнуться, все гораздо глубже. Они полюбили друг друга. В том, как они трахаются, есть доля глубокого уважения друг к другу. Понимаете, что я имею в виду? Этот аспект находится в полном противоречии с общепринятым типом героя.
— С момента его первого появления на экране, — подхватил Гарри.
Майкл даже не взглянул на него, он по-прежнему обращался только к Чили, наверное, потому, что тот уже говорил с ним о сценарии.
— И вот их жизнь в опасности, их преследует гангстер, и это не только усиливает напряжение, но еще и добавляет элемент тоски и сожаления в их любовь. Теперь у них есть ради чего жить, есть что терять.
— Гангстер? — переспросил Гарри.
Майкл — типичный актер на сцене — пропустил мимо ушей и этот вопрос. Господи, простой, прямой вопрос.
— Но я, естественно, должен учитывать и то, что сплю с чужой женой. Я понимаю, что тот тип трус и подлец… Кстати, чем он занимается?
— Он агент, а его жена — рок-певица. Он ее представляет, — пояснил Чили.
Майкл кивнул:
— Как Никки. Мне нравится. Занимается тем же, чем и моя подруга.
Гарри уставился на Чили. Тот ел мороженое и отказывался смотреть в его сторону.
— Мы еще работаем над концовкой, — сообщил Чили Майклу.
— Да? — несколько удивленно. — А я думал, вы уже принесли сценарий.
— У тебя был первый, черновой вариант, — решил вмешаться в разговор Гарри, в надежде хоть что-нибудь понять. — Ты его читал, я посылал его тебе домой.
Он увидел, как Майкл удивленно качает головой.
— В сущности, — продолжал Чили, — следует изменить концовку и добавить несколько эпизодов.
О чем это он? Майкл уже смотрит на часы.
— Илейн просила нас зайти завтра днем, в любое удобное время. Что скажете?
Гарри увидел, что Чили кивнул, и кивнул тоже.
— Пора бежать, — развел руками Майкл. — Надеюсь, вы внесете в сценарий их опасения по поводу денег. Это становится моральной дилеммой. Они пытаются объяснить логически, почему оставили деньги у себя, но в конце решают отказаться от них. — Он взглянул на Чили: — Что скажете?
— О каких деньгах мы говорим? — нахмурился Гарри.
Майкл наконец посмотрел на него, но как-то озадаченно.
— О трехстах тысячах, — ответил он. — Другие деньги там не упоминаются, я надеюсь. Поймите, я не пытаюсь казаться смешным и спрашиваю только потому, что не читал сценарий. Думаю, в конце концов они решат отдать деньги мужу, которого рано или поздно поймают. Нет, подождите. — Майкл замолчал на мгновение. — Сначала мужа находит гангстер, избивает его, пытается ограбить. Но денег у мужа нет. Их каким-то образом забрали любовники. И вот мы видим эти бабки сваленными в кучу на кровати. Пусть там будет миллион. Почему нет? Гангстер, от вида которого у зрителей встают волосы дыбом, уже дышит им в затылок, но любовники не знают об этом. Назревает крутая финальная сцена. Но до того… Или после, это неважно, ростовщик принимает решение — деньги они оставить не могут.
— Ростовщик? — переспросил Гарри.
Майкл повернулся к нему:
— Гарри, посмотри на меня.
Гарри и так не спускал с него глаз.
— Неплохо, — похвалил Чили. — Уже начинает получаться.
Гарри повернулся к Чили, потом снова оглянулся на Майкла:
— Господи, значит, все это время…
Но Майкл уже не слушал его, вставал из-за стола:
— Понимаю, пока не прочитаешь сценарий, нужно молчать, но чувствую, что все получится. Я уже вижу себя в роли ростовщика. Мне даже страшно, настолько хорошо я его понимаю. Я готов сыграть его прямо сейчас, без подготовки.
— О чем я думаю? — спросил Чили.
Майкл широко улыбнулся:
— Ну, возможно, неделька на подготовку все же понадобится. Увидимся завтра? В «Тауэре». — Он уже отошел от стола, но остановился: — Чил, поработай над моральной дилеммой. Гарри? Помнишь, ты не дал мне роль в «Гнусных тварях»? Я даже рад, что так случилось, иначе я мог бы стать актером одного амплуа.
Майкл чуть ли не бегом двинулся к выходу, огибая столики и пожимая руки. Гарри проводил его взглядом, после чего повернулся к Чили:
— И все это время он говорил о твоем фильме.
Чили кивнул.
— Мы за этим пришли сюда?
Чили кивнул.
— Ты рассказал Майклу о своем фильме, когда с ним встречался? А о «Лавджое» даже не упомянул?
Чили доел мороженое.
— Гарри, — промолвил он, доставая сигареты, — давай закурим и выпьем после обеда по рюмочке. Что скажешь?
26
Карен, одетая в белый свитер крупной вязки, ждала его у дома. Они обогнули дом со стороны патио, миновали бассейн, больше похожий на пруд с чистым дном, листьями и темными тенями на поверхности воды. Чили рассказал ей, как прошел обед с Майклом, передал почти все, слово в слово, а потом спросил:
— Угадай, кто платил?
Карен заявила, что, во-первых, высокооплачиваемые кинозвезды никогда не платят по чекам, они вообще не подозревают, что сколько стоит. Никогда не могут вспомнить свой почтовый индекс, а зачастую даже номер телефона забывают. Особенно те, кто меняет его каждый раз при смене любовницы. Ее голос нарушал тишину ночи. Если бы сквозь листву не были видны тускло освещенные окна дома, могло показаться, что они в лесу, вдали от людей, шума и огней. Она специально встретила его на улице и привела сюда. Он понял, что скоро они окажутся в постели. Хотя сам не знал, откуда такая уверенность — видимо, определенный настрой вызывала ее близость в темноте, приятные запахи в воздухе и лунный свет. А может, намеком послужило то, что она ждала его на улице. Он не спрашивал себя, почему она хочет переспать с ним. Такая мысль просто не приходила ему в голову.
— Кто платил, ты или Гарри?
— Я.
— Пожалел его?
— Возможно. Просто он решил, что я пытаюсь его подставить, и мне пришлось разубеждать его, причем дважды. Многовато для одного дня. Майкл ушел, а мы еще целый час сидели там и говорили. Знаешь, сколько стоил омлет?
— Двадцать баксов.
— Двадцать два с половиной.
— А он съел только половину.
— И того меньше. Весь обед обошелся в двести с четвертью, включая чаевые, а мы ведь даже вино не заказывали.
— Гарри поехал домой?
— Да, чуть не плача от жалости к себе. Я ему сказал: «Гарри, не я это придумал, не я назначил встречу. Почему ты не спросил о „Лавджое“, если хотел?» А он ответил: «Я что, должен был бежать за ним на стоянку?» Здесь он прав. Майкл не давал никому рта раскрыть, после чего ушел, даже не взглянув на чек. Не знаю, мог бы хотя бы предложить расплатиться. Увидимся завтра на встрече, и все. Теперь мне придется что-то придумывать, причем быстро — или забыть об этой затее. Или разрешить Майклу додумать сценарий. Все равно, он лучше меня разбирается в этом. Постоянно твердил, как следует поступить, чтобы кино получилось, как важна любовная линия, как ему не терпится сыграть ростовщика, только нужно сделать его положительным героем, как будто все люди сгорают от нетерпения заплатить ему сто пятьдесят процентов годовых. Понимаешь, о чем я?
